Георгий Гаврилович хотел устроить себе маленький праздник. Настроение было приподнятым и торжественным. Сегодня у него был день рождения, но словно папуас из лесов амазонки, Георгий Гаврилович знал лишь свой примерный возраст, небрежно сосчитанный по знаменательным событиям, каких было не много. Как и любому человеку, ему не хотелось стареть, и он нарочно отказался от напоминаний об этом неминуемом процессе. Но праздник есть праздник, от этого отказываться нельзя, по-этому, размахивая пакетом с сосисками, кряхтя и прихрамывая, он направлялся уладить дела и затем немного побаловать себя ужином, на который, по мимо сосисок, собирался приобрести бутылку водки объемом не более ноль три, чтобы не забалдеть.
По проспекту шли демонстранты с плакатами, призывающими неравнодушных восстать против диктатуры режима. По всюду слышались политические лозунги и Георгий Гаврилович свернул за угол чтобы не быть случайно схваченным службами обеспечения порядка. Он перестал интересоваться политикой два, а то и три десятка лет назад, на рубеже тысячелетий, когда и сам боролся за целостность привычного ему мира, но одержав сокрушительное поражение, оставил в сердце теплый уголок для приятной ностальгии по мороженому за одиннадцать копеек и похожему, по словам очевидцев, на ослиную мочу, пиву из автомата за двадцать две копейки.
– Удивительно… – пробормотал он, смотря как молодые люди раскачиваются на фонарях с оскорбительными криками в сторону власть имущих.
– Спокойно вам не живется. Палкой бы по голове надавать, чтоб не повадно было. – буркнул он, считая, что самые важные события в жизни страны произошли почти-что три десятка лет назад, а все что было после, лишь движение по инерции, которое не стоит пытаться прервать, подставляя хрупкую ногу под колеса неспешно ползущего поезда.
Георгий Гаврилович редко смотрел телевизор, но о жизни знал ровно столько, сколько позволяли знать телепередачи государственных каналов. Опасаясь быть причисленным к хулиганам, он развернулся и быстрыми шагами скрылся в переулке. Его путь лежал в злополучную нотариальную контору, принёсшую дурную весть и что того хуже, заставившую Георгия Гавриловича вновь включить фонарик в бездне нежеланных воспоминаний.
У нотариуса
– Солянка! Закричала молодая секретарша, высунувшись из-за двери кабинета в который уперто пытался пробиться Георгий Гаврилович, но быстро был осажен коллективом собравшейся очереди.
– Солянка! Уже с сомнением повторила она и недоумевающе уставилась в свой список.
– Это я! – отозвался задремавший Георгий Гаврилович и поднял пакет с сосисками над головой, чтобы его заметили.
– Вы? – с сомнением спросила секретарша.
– Я! – Убедительно ответил ей Георгий Гаврилович.
– Это у вас фамилия странная такая? – издевательски повторила девушка.
– Так точно. Фамилия. Георгий Гаврилович Солянка.
– Тогда проходите. Самуил Матвеевич вас ожидает. – девушка говорила тонким кукольным голоском и игриво раскачивалась на каблучках. Глядя на ее аккуратную стройную фигурку и аппетитные формы, облаченные в строгий костюм плотно облегающий к телу, можно было простить ей легкое хамство. Мало вероятно, что эта девушка могла похвалится профессиональными навыками, но скорее всего она доставляла своему непосредственному начальнику немалое эстетическое удовольствие, как экзотическое растение, которые ставят в офисах или аквариум с тропическими рыбками. Одетая в узкую блузку и коротенькую чёрную юбку, она вызывала большое желания созерцать и смотрелась лучше любого морского окуня и кактусов. Однажды, девушка с удивлением спросила, почему выданная ей униформа с логотипом компании, на размер меньше чем нужно для содержания ее пышного бюста, и почему, ей, как простому офисному работнику, воспрещается носить свою, приличествующую должностному положению, одежду. Сделав безразличный вид, руководитель лишь развел руками, в знак того, что есть некий непоколебимый регламент, обязывающий себя соблюдать, а с размером вышла какая-то ошибка. Самуилу Матвеевичу не хотелось оправдываться перед подчинённой из-за каких-то глупостей, поэтому он постарался вложить в свое лаконичное объяснение достаточное количество сухой информации выставляющей собеседника невеждой в вопросах организационных. Бедной девушке пришлось смирится и втиснуться в униформу. Она конечно же попросила заказать другой комплект одежды, но Самуил Матвеевич строго объяснил, что в соответствии с трудовым кодексом спец комплект выдается раз в квартал. Наблюдая за тем как его подчиненная, стесненная тугой одеждой, гарцует по кабинету, он довольно причмокивал. Дела последнее время шли не важно, как по части рабочей, так и личной. По-настоящему денежных клиентов Самуил Матвеевич уже давно не принимал и последнее время пытался выжать прибыль из всего что попадало под руку, спасая свой когда-то процветающий бизнес. Он уже не помнил, когда последний раз по душам, без упреков разговаривал со своей единственной дочерью, это заставляло его взгрустнуть. Но каждый раз, глубоко погрузившись в намозолившую оба глаза волокиту, или поймав состояние меланхолии, он просил подчиненную приоткрыть окно, и наслаждался тем, как она медленно и грациозно проплывает перед глазами.
Георгий Гаврилович вскочил со стула и зашагал по паркетному полу, громко отбивая чечетку своими лакированными штиблетами. В кабинете сидел полный мужчина в белоснежной рубахе плотно натянутой в области живота и тяжело дыша смотрел на хаотично разбросанные на столе папки с документами. Время от времени он подергивал воротник и кричал:
– Катенька!
– Да, да, да, Самуил Матвеевич! – отвечала Катенька, голосом канарейки.
– Катенька! Почему так жарко?
– Так жара на улице! – с наивным недоумением отвечала Катенька.
– Так ведь у нас висит кондиционер!
– Он ведь уже неделю как не работает. Ждет ремонтников.
– Черт бы их побрал! Так и помереть не долго. – бранился Самуил Матвеевич злобно треплющий ворот своей рубахи. Несмотря на то, что он испытывал серьезный дискомфорт в связи с поломкой, в сложившейся ситуации был ряд положительных моментов. Работа в душном помещении заставляла его подчиненную расстегивать плотную блузку ниже границы приличий.
– Присаживайтесь! – сказал он, указывая рукой на стул, переминающемуся с ноги на ногу Георгию Гавриловичу.
– Вы Кулебяка? – спросил он прищурившись.
– Солянка! – с нескрываемым недовольством ответил Георгий Гаврилович.
– Ах, гражданин Солянка, простите великодушно! Совсем заработался. Меня зовут Самуил Матвеевич Мендель. Вы знаете, по какому делу мы вас вызвали? – жеманно произнес он, открывая папку с документами.
– Не имею ни малейшего понятия. – соврал Георгий Гаврилович.
– Ну как же вы не знаете? Мы вас уже несколько дней ждем! Речь пойдет о наследстве вашего покойного брата…
– Ничего об этом не знаю, мы с братом не были близки и мне ничего от него не нужно!
– Однако, он оставил вам в наследство приличную сумму. Но если вы отказываетесь…
Эти слова волшебным образом подействовали на Георгия Гавриловича, растопив его напускное равнодушие.
– Нет, нет! О какой сумме речь? – встрепенулся Георгий Гаврилович.
– Один миллион рублей.
Георгий Гаврилович поднял брови и с недоумением спросил:
– Почему такая ровная сумма? Почему не триста тысяч, или не миллион пятьсот?
– Эту сумму определил покойный. Все остальное имущество, он пожертвовал в благотворительные фонды, в основном в фонд защиты животных. Большая часть, конечно ушла на покрытие семейных долгов, но и зверушкам перепало. А вам вот, миллион деревянных! – разводя руками ответил Самуил Матвеевич, растянув на лице учтивую улыбку.
Георгий Гаврилович потер руки и взмахнул карманным гребнем по редким волосам.
– Он конечно был не самым лучшим родственничком, но деньги мне не помешают! Говорите, что я должен делать?
– Ничего сложного, расписаться вот здесь и выполнить небольшое условие, установленное покойным.
