Парнишка исчез, а мужик за соседним столом извлек из-под стола нечто, похожее на лютню, и затянул песню:
Жил-был на свете жирный тролль
Построил славный мост
Но стал он мзду с народа брать,
С прохода – вот прохвост!
Брал он и пивом, и вином
И золотом с господ
Бывало, брал и чем другим,
Коль девушка идёт…
Э-эх! Ух! Как нравилось весьма ему, коль девушка идёт.
Сидел на пне и мзду он брал,
С пня свесив бубенцы
В кустах копался кот Бертран
Точил он когтецы
Увидев кожаный мешок,
Бертран наметил цель,
Но о последствиях таких
Не ведал хищный зверь…
Э-эх! Ух! Бертрану попадёт,
Коль голосящий жирный тролль в кустах его найдёт.
После окончания столь экстравагантной песни часть посетителей, надо заметить в изрядном подпитии, начали хлопать и стучать кружками, требуя продолжения, и Евстахий искренне опасался, что он пойдет им навстречу.
“Второго выступления я не переживу без изрядной дозы пива, а на сухую слушать такое – лучше уж сразу голову на плаху. Где этот засранец с моим заказом?” – мысли в его голове проносились со скоростью вышедшего на орбиту корабля “Восток-1”.
Тем временем “златогласый соловей” решительно стряхнул с себя повисшую на шее пассию, прихватил кружку и, скакнув резвым кабанчиком, ловко присел к Евстахию за столик.
– Месье не возражает? Разрешите представиться – Паоло Фарфаллоне[5], бродячий менестрель. – сделав легкий кивок головой он продолжил. – Странствую по городам и весям, развлекаю публику своим талантом. Недавно вот даже был на приеме у герцога Анжуйского – он, надо заметить, высоко оценил мои способности.
"Бабник, пьяница и хвастун!” – наметанным глазом человека, долгое время вращающимся в театральных кругах, определил Евстахий. – “Ладно, поглядим, не в моем положении раскидываться знакомствами, пусть даже и такими”.
Мальчишка наконец-то притащил кувшин с какой-то кислой бурдой, отдаленно напоминающей Жигулевское пиво и кусок мяса с квашеной капустой на тарелке, от чего герой настроился на благодушный лад.
– Евстахий, э-э-э русский купец, путешествующий инкогнито. Еду из Москвы в Ниццу, вот заодно решил посетить ваш город, ознакомиться, так сказать, с культурными ценностями. Заодно может и деловые связи завязать, – местное пиво действовало с потрясающей скоростью и его "несло”, – путешествие путешествием, а о делах забывать не стоит.
– Bravissimo![6] Русский купец и где – здесь в Париже! – восторженно воскликнул менестрель. – Я встретился на вашем пути не просто так, месье, хоть я и простой менестрель, но имею связи в высшем обществе. Как я уже говорил, я вхож даже к герцогу Анжуйскому, а уж он кого попало в дом не пустит! – глаза менестреля загорелись диким огнем наживы.
"Ну вот, значит я в Париже…" – подумал Евстахий и посмотрев на довольную рожу менестреля, продолжил мысль, – “В бордель ты вхож. И то с черного хода. И венец твоих связей – бандерша в этом самом борделе, которая живет воспоминаниями о вашем случайном романе. Но авантюрист ты явно знатный!”
В этот момент дверь таверны в очередной раз распахнулась от пинка снаружи и внутри воцарилась неожиданная тишина. Дверной проем перегораживали два стражника и рослая дама, одетая в дорожное платье и, похоже, из благородных. На удивление Евстахия – дама выглядела вполне симпатично и все зубы были на месте, вопреки расхожему мнению о стоматологических проблемах людей далекого прошлого. Зубы он сумел оценить в тот момент, когда мадемуазель (или мадам?) мазнула взглядом по таверне и, поймав в прицел Паоло, хищно осклабилась.
– Вот ты где, enculé de ta race la maudite![7] Думал, что выйдет так просто от меня сбежать и затеряться в Париже? Дуру из меня хотел сделать?! Сейчас тебя закуют в кандалы и бросят в мое подземелье, где много жирных и о-о-очень голодных крыс!!! – в голосе незнакомки яда было столько, что удивительно, как он еще не капал с прекрасных зубов, так высоко оцененных Евстахием.
– Франческа, душа моя, клянусь всеми святыми, ты все не так поняла. Я вышел на прогулку, а вот это господин, между прочим, русский купец, важный человек. – менестрель хлопнул по плечу Жданского, тот открыл было рот, изумленный такой наглой ложью. – Он хотел узнать дорогу в Ниццу, ну и потом внезапно предложил мне небольшое путешествие за весьма щедрый гонорар. Который я хотел потратить на свадебный подарок тебе. Пару недель и я бы вернулся назад, к моей горячо любимой графине.
– Вот как?! Ну, значит посидите в подземелье оба, пока я подумаю, то мне с вами делать… – графиня явно не собиралась таять от умиления и как всякая брошенная женщина – жаждала крови.
– Мне нельзя в подземелье, у меня там будет цистит и вообще, я могу застудить простату! – потрясенный Евстахий аж перешел на фальцет. – Вы не имеете права, я буду жаловаться!
– Куда? В церковный суд? – девица ухмыльнулась. – Так там мой дядя главенствует. Взять их!
Стражники рванули с места, но метко пущенный менестрелем кувшин отправил в нокаут первого, а второй растянулся на полу, споткнувшись о чью-то ногу.
"Народ-то явно на стороне менестреля!” – мелькнула у Евстахия мысль, впрочем, она была резко прервана тем, что кто-то потащил его за руку в сторону трактирной стойки.
– Давай за мной, уйдем через двор! – под истошные вопли разъяренной графини и улюлюканье толпы они нырнули в неприметную дверь за стойкой, где Паоло, лавируя как змея, вытянул их на задний двор, где к большому облегчению Евстахия, оказалось безлюдно.
– Давай пошевеливайся, поймают – познакомишься с графским подземельем! – менестрель уверенно сиганул через забор и, не дожидаясь спутника, быстро побежал в переулок.
– А я-то тут причем?! – возмутился тяжело дышащий, припустивший следом Евстахий. – Зачем ты вообще втравил меня в эту историю? У нас это называется – подстава!
– У вас? – Паоло с ехидцей посмотрел на собеседника. – Это где это у вас?
– Эм-м-м, у нас на Руси… – слегка стушевался Евстахий осознав, что совершенно не имеет никакой легенды, равно как и представления о том, как принято вести себя в данном времени, и любой мало-мальски проницательный человек раскусит его на раз.
Паоло внимательно посмотрел на своего спутника и многозначительно хмыкнул:
– Уж не знаю, кто ты и откуда, но совершенно точно не купец. Впрочем, сейчас нет времени на разговоры. Надо покинуть это место, пока нас не загнали как лис, с графини станется!
– А что ты такого натворил, мой новоявленный друг, позволь узнать? Судя по настрою, ты изрядно ее разозлил и вряд ли своими песнями. – съехидничал Евстахий.
Менестрель тяжело вздохнул:
– Долгая история, оставим разговоры на потом, а пока давай за мной! – и стремительным шагом направился вглубь переулка.
Спутники поневоле шагали около часа, менестрель постоянно нырял в какие-то подворотни и проулки, вел их сквозь арки между домов и вскоре Евстахий пришел к мысли, что подобные побеги его блудливому компаньону не впервой. Внезапно Паоло встал как вкопанный, да так резко, что Евстахий влетел прямиком ему в спину и едва удержался на ногах.
– Что такое? Заблудился, “Сусанин”? – Евстахий вложил в эту фразу весь отпущенный природой сарказм, но менестрель не обратил на него внимания.
