— Тебе этот вариант нравится больше? — расслабляется босс, словно вызывает меня на эмоции, будто хочет, чтобы начала спорить с ним.

— Да! — ответ сам срывается с языка.

— Значит, нравится?! — удивляется босс.

Попался на свою же удочку? Замечательно… Очень интересно…

— Не столько нравится, сколько интересно посмотреть, что из этого выйдет… Как Злой Босс превратится в ухажёра, которого можно полюбить, — чуть щурюсь я, давая понять, что тоже умею огрызаться.

И босс пугается. Он вытирает пот со лба и расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки. Вот последнее он делает явно зря, но я пытаюсь не подавать вида, что смутилась. Не должен он знать, как может на меня действовать.

— Значит, Злой Босс? — спрашивает он.

— Скажете, что не знали? — задаю встречный вопрос, вспоминая его подписи на записке с аббревиатурой ЗБ.

— Думал что-то вроде Зачётный Босс, но да… На многое раскатал губу, — жмёт он плечами. — Ладно… Не суть! Идти на анализ по-хорошему ты не хочешь? — повторяет он свой вопрос, словно цепляется за последнюю ниточку надежды, как утопающий за щепку в океане.

— А вы серьёзно настолько бессердечны, что вам плевать на опасность, которая может угрожать ребёнку из-за введения иглы в околоплодное пространство?

О! Да я умница! Говорю почти как медик. Хорошо, что вчера начиталась медицинской литературы и теперь знаю, что и как отвечать правильно.

— Мой хороший знакомый, гинеколог, — на последнем слове ЗБ делает акцент голосом, — уверяет, что это безопасная процедура. И для плода, и для его матери…

— Значит, он решил, что совсем необязательно упоминать о рисках, которые есть в этом анализе! — отвечаю я, и снова беру документы, потому что все эти разговоры порядком утомили, а работу за меня никто делать не станет.

— Вот как… Я поговорю с ним ещё раз, — уже тёплым тоном говорить ЗБ. — Чтобы быть уверенным в своих требованиях…

— Поговорите, но разговор ничего не изменит. Я не позволю делать анализ ДНК своего ребёнка.

— Тогда я буду вынужден воспользоваться тем способом, о котором говорил раньше… — спокойно произносит босс. — Если есть хоть малейший шанс на то, что это мой ребёнок.

Я ничего не отвечаю. Просто стою, прижимаю к себе документы и смотрю на него. Какой-то бесчувственный чурбан! Почему он так себя ведёт? Почему даже не пытается поговорить нормально? Брак не единственный выход из нашей ситуации… Мы могли бы договориться о встречах отца с ребёнком… Вот же упёртый. Впрочем, я и сама не лучше, ведь хотела сказать ему правду, а теперь снова принялась за своё.

«Нельзя», — шепчет сознание, напоминая о том, что ЗБ угрожал отнять ребёнка и сделает это, если не соглашусь стать его женой и создать мнимую семью.

— Вы договорили? — спрашиваю я, считая правилом дурного тона второй раз уходить, не сообщив об этом намерении.

— Да. Я всё сказал, — кивает ЗБ, но когда я собираюсь уйти, останавливает голосом: — Катя, погоди секунду! — Я оборачиваюсь и смотрю на него. В синеве его глаз мелькает что-то искреннее, но эта искренность быстро затягивается инеем… — Завтра будет ужин с одним из наших партнёров. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Надень, пожалуйста, какое-нибудь вечернее платье и сделай причёску. На работу можешь не приходить тогда завтра, просто будь готова к шести и сообщи водителю, куда за тобой подъехать.

Сначала я думаю отказаться, но потом решаю, что это нормальное явление — пригласить на встречу с партнёром финансиста — и согласно киваю.

Пока иду в кабинет, успеваю обдумать, что бы я могла надеть. Коктейльное платье персикового цвета я оставила у Руслана и не горела желанием ехать в квартиру, встречаясь там с ним. Оставалось только пару вариантов, а если красное исключить, то и вовсе один.

Рита вся в делах, поэтому поговорить с ней и посоветоваться не удаётся. Приехав в квартиру, я вдруг думаю о том, что моя жизнь какая-то серая и однообразная: дом, работа, дом… Ощущать себя хомяком, которого закинули в колесо, и он бегает там по кругу, очень неприятно, поэтому я размышляю о переменах, которые теперь казались необходимостью.

И я решаю поехать прогуляться в парке. Надоело уже сходить с ума дома. Вызываю такси и, пока машина едет, успеваю перекусить парочкой бутербродов. Конечно, это не тот рацион, который должен быть у беременной, но я обещаю себе, что, когда вернусь, непременно поем куда плотнее.

В парке очень много людей, все скамьи заняты, и я уже даже начинаю жалеть, что приехала сюда. Приближаюсь к фонтану и прикрываю глаза, подставляя лицо мелким брызгам, оседающим на кожу.

Или я всё же не зря выбралась из дома?

Стою так несколько секунд, слушая мелодию, разносящуюся из динамиков, размещённых на столбах, наслаждаюсь лёгкой прохладой и слышу знакомый голос.

— Катя?!

Я оборачиваюсь на девушку и не могу поверить собственному «везению»… Кристина. Мда… С ней-то встречаться мне хотелось меньше всего на свете.

— Привет! — отвечаю я и встаю как солдатик по стойке смирно, но потом расслабляюсь.

— Привет! — улыбается она и обнимает меня, будто мы старые подруги. — Я тебя поздравляю с беременностью! — Кристина расправляет свои светло-русые волосы, которые растрепались от ветра, и продолжает светиться, как зажжённая лампочка.

Взгляд опускается вниз, но логика напоминает о том, что на таком сроке живот просто не может выдавать моё положение. Значит, Руслан. Не смог утаить шила в мешке…

— Руслан сказал, что вы ждёте ребёнка! Блин! Так здорово! А почему ты не с ним?

— Он…

Я задумываюсь. Руслан на самом деле сказал, что ребёнка ждём мы?! Он ведь вроде как не собирался никогда растить чужого ребёнка… Почему тогда так сказал? Впрочем, мотивы у него могли быть разные, и не моя забота разбираться, чем именно он руководствовался, говоря это.

Кристина приглашает съесть по мороженому, пока погода позволяет, поэтому мы подходим к небольшому ларьку, и я покупаю себе пломбир в вафельном рожке со вкусом варёной сгущёнки, а Кристина берёт простой стаканчик. Мы говорим о разных пустяках, и теперь Кристина признаётся, что с Русланом ей всегда было скучно из-за его привычки усложнять всё и постоянно высказывать о своей доброте.

— Не знаю, выбила ли ты из него синдром жертвы, но мне с ним было тяжко… Я даже о первой измене соврала, думала, что головой работать начнёт, перестанет в пустяки носом тыкать, да он этой изменой так заел, жалея себя бедного, что я правда изменила, а потом ещё… и ещё…

Мне неприятно это слышать. Каким бы Руслан не был человеком, они встречались… А мы с ним так, вообще, помолвлены были…

Я наслаждаюсь насыщенным вкусом мороженого, медленно облизывая его, и не сразу слышу звонок телефона.

— Руслан волнуется? — спрашивает Кристина.

Я киваю, но на самом деле это звонок от ЗБ, и я не знаю, нужно ли ему отвечать.

— Ответь уже, — словно читает мои мысли собеседница. — Ты знаешь, а я что-то задержалась… Пойду, ладно?! Мне ещё по работе кое-что набросать нужно…

Я киваю и желаю Кристине хорошего вечера. Она спешит в сторону остановки, а я смотрю на экран.

Отступать ЗБ не собирается. Звонит уже второй раз.

Я всё-таки отвечаю ему. Ну не дело бегать постоянно от мужчины, к которому сама пришла в кабинет, которого использовала… Мы должны с ним всё прояснить, даже если придётся потом сбегать. Вот только пока он ведёт себя как баран и твердит о том, что мы должны будем пожениться, ничего не изменится. Не выйдет толкового разговора.

— Катя, почему не отвечаешь? — спрашивает мужчина

От его вопроса возмущение вдруг начинает пульсировать в висках, и мне хочется огрызнуться, но я сдерживаю себя.

— Я была занята… — отвечаю и пожимаю плечами, словно он видит меня в эту секунду.

— Как ты себя чувствуешь? Может, привезти чего-то? Ты сейчас у родителей или одна?

— Я сейчас гуляю в центральном парке, — я прикусываю губу, понимая, что сдала себя с потрохами, и если он ещё не был в машине, то теперь точно спешит туда.