– Элементарно, Виктор! – она услышала голос мужа. Повернула голову и увидела, как тот курит трубку, размахивает своими ручищами и что-то доказывает парню с работы. С трубкой он был особенно хорош, хоть картины рисуй! Потом запела Лобода, все вышли в круг танцевать. <<Как ему идет сиреневая рубашка>>, – подметила Ая, Матвей купил ее недавно в <<PRADA>>. И в танцах мужчины ему уступали, так было всегда. Да и другого играющего на скрипке майора наверняка было не найти!

– А теперь все дружненько уходим, поедем на Финский! – заорала Дарья, хозяйка вечеринки. Все заулюлюкали, подняли крайний тост и засобирались. У Блиновских была своя яхта, туда и отправилась разгоряченная компания. Там Ая поняла, что пьяна, как семь матросов. Она слышала громкий смех, голос Матвея, который блистал французским перед женщинами, но как будто через стену. В голове раскаты боли, а в душе сырость. Девушка отошла на самый край судна, посмотрела в водную глубь и размазала пьяные слезы. Ветра не было, июльские волны перекатывались велюровым ковром, и Ая залюбовалась, как вдруг ее пошатнуло. Она хотела опереться о поручень, но промахнулась и упала на палубу, а потом поднялась, достала зеркальце из сумочки и повернулась к свету.  <<Разведусь на хрен, завтра же>>, – проговорила она и икнула. Зеркальце выпало из рук и полетело в воду. Ая инстинктивно кинулась за ним и рухнула в залив. Волны обняли тонкую фигурку и увлекли в свою темень. А Матвей жевал отбивную, подливал шампанское Лили, и не знал, что его жены уже нет…

Прошло семь месяцев. Матвей часто вспоминал Аю: ее серые, будто со льдинками, глаза, мягкие пальцы в своей шевелюре по утрам, и то, как она танцевала с туркой на кухне в его рубашке, болтающейся на худеньких плечах. Но это не мешало ему спать с женщинами всех возрастов и габаритов.

– Стыда у тебя нет, сынок, – говорила мать, – еще постель Аюшина теплая, а ты уже кувыркаешься с девахами! Егорка не должен этого видеть!

– Мам, ну не виноват я! Айка сама набралась в тот вечер. Она с одного фужера вдрызг, ты же знаешь, – закатывал глаза Матвей и тряс кудрявым чубом, будто хотел выбросить жену из памяти. Двадцать третьего февраля Серега позвал в гости на свой юбилей. Матвей приехал с Лили, уже немного навеселе.

– Отличная новая квартирка, брат! И здорово, что двадцатый этаж: представляю, какой вид на Питер с такой высоты! – Матвей обнял Серегу и вручил коробку с подарком. – С Днем Рождения!

– Спасибо! Да, Выборгский райончик неплох, – кивнул тот, – балкон только не успел к днюхе застеклить, но в среду все тип-топ будет, – подмигнул именинник и хлопнул друга по плечу. Как всегда, Матвей купался в перестрелке женских глаз. И Серегина Жанна не была исключением: хлопала накладными ресницами в его сторону, смешно складывала губы в трубочку и морщила вздернутый носик. Гости вышли курить на балкон. Матвей размахивал трубкой и вдохновенно рассказывал дамам про недавнее убийство полицейского, прогремевшее на весь город. Девушки следили за ним, как оркестр за палочкой дирижера. И только Жанна почему-то ходила мрачнее грозового неба, даже Серега не мог ее развеселить. Было около двух часов ночи. Все танцевали, а именинник спал прямо в тарелке с заливным. Матвей, шатаясь, вышел покурить и услышал женские крики:

– Ты завидуешь! Матвей меня любит, мы еще прошлой зимой отдыхали на Карибах, и он обещал Ае все рассказать про нас. Он мой, слышишь?

Лили отчаянно молотила Жанну по спине, а та вцепилась ей в черные волосы.

– Дура, Матвей же всем малолеткам это говорит! Мы с ним уже два года спим, вот выздоровеет мать Сереги, и мы с Матюшей съедемся!

– Девочки, девочки, поберегите прически, – щурясь от смеха, подошел к ним виновник спора. Виски мотал мужчину по балкону, как шторм лодку.

Жанна закурила. Лили отошла в угол и завыла громче сигнализации.

– Ты, ты, – задыхаясь от ярости, просипела она, – ты врал мне? Девушка подняла на него пьяные глаза размером с медали.

– Ну з-зяблик, ну не надо н-наводнений, – он еле ворочал языком, – ты ж не школьница уже! Лили взглянула на Матвея. Тот стоял боком к подруге, облокотившись о парапет: в сиреневой рубашке, которая так классно оттеняла тайский загар и облегала крепкий торс. Эти губы… с какой жадностью они целовались сегодня ночью! Жанна затушила сигарету, ухмыльнулась и зашла в комнату. Лили сжала кулаки и с разбегу попыталась запрыгнуть на обманщика, но он отшатнулся, и девушка перелетела через парапет балкона, уцепившись руками за его шею. Матвей потерял равновесие, и они полетели вниз на асфальт. Гости продолжали веселиться, пока не услышали, как закричала Жанна. Она хотела позвать Матвея за стол и вышла на балкон. Все выбежали на шум и увидели внизу две маленькие фигуры, подъезжающую скорую и мигающую полицейскую машину.

– Как же так, Матюша? – Жанна обессиленно сползла на корточки, спрятала лицо в коленях и затряслась от рыданий.

– С Днем рож-де-нья! – заорали пьяные гости и полезли целоваться к имениннику. Леониду сегодня тридцать пять. Плечистый, с шикарной улыбкой и бездной харизмы: такого не заметить нельзя! Все дамы за столом буравили его глазками. А он собирал подарки, говорил <<спасибо>> и подкладывал жене блинчики с красной икрой. Торжество проходило в <<Бароне>>: здесь и губернатор отмечал юбилей, и многие известные люди области. Заведение знатное! Гости захмелели, лихо отплясывая под нанайскую <<Фаину>>, а некоторые уже изрядно набрались и клевали носом над заливной белугой.

– Повезло Татьяне! Лёнчик такой классный, – сказала Виктория подружке, пудря носик, – красавец, бабла гуси не клюют, при крутой должности и с личным водилой к тому же!

– Ни говори! И чего ей еще надо? Сидит кислая, как недельные щи!

А Леонид тем временем оживленно обсуждал с соседом справа, как наши футболисты профукали победу на чемпионате, и ослеплял всех танцующих белизной зубов раз в три минуты. Потом вдруг посмотрел на Игорька. На миг лицо исказила гримаса, как будто он съел гусеницу, а потом красавчик снова стал прежним. Тут Леонид повернулся к жене и шепнул:

– Уходим, устал.

– Лёнь, неудобно как-то! Игорек еще здесь, да и другие не поймут, – мягко ответила Татьяна.

– Ты меня слышишь? – от мужа повеяло холодом Арктики, таким знакомым. Голубые глаза кольнули иглами.

– Хорошо.

Домой ехали молча. Так всегда после застолья, и Татьяна уже привыкла чувствовать себя чем-то вроде подлокотника, не более того. Зашли в квартиру, женщина умылась, переоделась и побрела в спальню. Леонид услышал, как жена всхлипнула. Прошел в комнату. Татьяна лежала, свернувшись эмбрионом и прятала лицо в ладони.

– Завтра у меня день бешеный. Рубашку погладь синюю, в полоску, она в самый раз подойдет для конференции. – Жена не поднимала глаз. Мужчина подошел ближе, помолчал секунду и добавил:

– И вот еще что: на ужин приготовь амура с овощами, у нас будут гости , Палыч с женой. Для меня это важно!

– Лень! У меня вообще-то отец умер! Неделю назад! – с надрывом, будто выплюнула Татьяна. – У тебя что там, слева – кусок железа?

– Ой, не нагнетай: старик пожил, отмучился. Ну что ты, как простокваша? – муж махнул в ее сторону рукой. Татьяна упала в подушку, и худые плечи задрожали от рыданий. Леонид прошел на кухню, открыл коньяк. Плеснул в стакан, кинул лед и застыл на мгновение. Потом вдруг побледнел, сжал кулаки и застрясся так, будто проглотил ледяную глыбу. Его колотило. Опять эта картинка: седьмой класс, перемена в школе.

– Сарафан, ты че без банта сегодня, а?

Леонид ненавидел свою фамилию – девчачья какая-то, от нее так и разило нежной пастилой! Сейчас он как будто видел себя со стороны – сутулого, щуплого мальчишку. С прической-ежиком. Школьный костюм болтался, будто надет на огородное пугало. На него надвигались двое: конопатый Сундуков Витек и рыхлый, как хомяк, Игорек Пархоменко. Ленька пятился назад, пока не почувствовал лопатками стену. Это абзац. <<Сейчас будут бить, как всегда>>. – С двух сторон на него летели сначала подзатыльники вперемежку с хохотом, а потом пинки. Он повалился на пол, закрыв лицо худыми пальцами и больше ничего не слышал… Именинник вздрогнул, пришел в себя, и со всей дури швырнул стакан об шкаф! Потом вылетел на улицу, поймал такси и поехал на Приморскую. Он улыбался. Вспомнил круглые, как пятаки, глаза Витька, когда его душил, а потом хрип… Хорошо, деревушка захолустная была, зима вдобавок, его так и не нашли, да и кто искать будет? Из родни у Витька никого, один он был. Как и Ленька теперь. Бабушки уже нет, а родители погибли в автокатастрофе, когда ему было 4 года. Леонид, пошатываясь, вышел из машины, поднялся на третий этаж. Нажал на кнопку звонка.