Интересно, сколько он тут так лежит? Неужели Драконята Судьбы притащили этого старика для того, чтобы вылечить? Нет, бред какой–то. Слишком опасно держать больного дракона в окружении молодых и любознательных драконят. Переключаем направление мыслей, Водомерка. Что если он тут уже был? Когда “избранные” решили основать Академию? Почему именно над берлогой этого дракона?
И может, это всё–таки не болезнь? Слишком уж смело Звёздочка подаёт свою ладонь и осторожно прикасается к носу закрывшего свои чёрные глаза ночного. Тогда что? Он ведь дракомант? Почему он не может избавиться от камня, покрывающего его чешую? Может это особая болезнь, поражающая лишь дракомантов? Я слегка хмурюсь, потирая лапой свой нос. Может, этого дракона кто–то проклял? Причём так, что возможности противостоять заклинанию нет? Мимо, Водомерка. Этот дракон якобы “дракомант”, и если бы он им был, то смог бы найти способ обойти действие чужого заклинания. Во всяком случае, мне хочется в это верить. Слова Звёздочки вспыхивают в моей голове точно свеча в темноте, и ко мне приходит неожиданное осознание.
Он сам себя заколдовал! Зачем? В чём смысл вот так вот лежать, переворачиваясь лишь с бока на бок? Из-за страха? Перед собой? Возможно. Хотя я больше верю в то, что перед страхом в какую-то свою часть. В ту, что якобы толкает дракомантов на свершение нехороших поступков. Я попала? Звёздочка слегка кивает, стрельнув в мою сторону глазами. Бинго! Хотя природа подобного решения мне всё ещё непонятна. В моих глазах страх этого дракона вызван невежеством. Отсутствием желания познавать собственные силы и искать в собственных способностях логические закономерности. Однако, я в любом случае надеюсь, он хотя бы сможет поделиться собственным опытом с моей сестричкой. Не хотелось бы, чтобы она закончила также.
Тростинка смотрит на ночного дракона неуверенно. Она понимает, что это и есть тот дракомант, у которого можно спросить совета. Кончик её хвоста дёргается, слегка постукивая меня по передней лапе, выдавая волнение Тростинки. Интересно, понимает ли сестричка, чем именно могло быть вызвано окаменение этого дракона? Я вот не уверена в этом.
Вновь дракон заходит в сухом, нездоровом кашле, и Звёздочка убирает с носа ночного свою ладонь.
— Помните, я просила вас рассказать мне и моим друзьям… — На последнем слове ночная кидает в мою сторону неуверенный взгляд, который я игнорирую. Гордый земляной ночному лжецу не товарищ. — О дракомантии?
Ночной молчит… Неужто опять уснул? Только сейчас я обращаю внимание на его практически полностью окаменевшие крылья – пальцы и сами конечности полностью покрыты мрамором, с множеством трещинок, тянущихся к его телу. И только чёрная мембрана крыльев, на которой до сих пор блестят еле заметные серебряные точки в виде звёздочек, практически не тронута процессом окаменения. Практически настоящая картина, изображающая видимое через узкую дыру в потолке ночное небо.
— Камнерой? — называет ночного по имени Звёздочка, вновь протягивая к старому дракону свою ладонь, чтобы потревожить его дрёму. Но она так и не прикоснулась к окаменевшим чешуйкам на его переносице — ночной всхрапывает, вновь открывая свои полный грусти и усталости глаза.
— Помню, — доносится из его пасти короткий ответ.
Знаете, у меня уже начинает складываться подозрение, что мы зря теряем своё время. Лучше бы искали Предвестника. Очень надеюсь, что я ошибаюсь по этому поводу. И вообще, можно только позавидовать терпению Звёздочки, способной вести диалог со столь медлительным ящером.
— Иии? — нетерпеливо фыркаю я, выходя в поле зрения этого дракона. Тяжёлый взгляд Камнероя проскальзывает по мне, будто бы не замечая, и на какое-то время замирает на идущей рядом Тростинке, изучая её куда дольше.
— Помню… — повторяет он, заходясь в очередном приступе прерывистого кашля, с трудом приподнимая свою морду и водружая её на сгиб своего локтя. — Просила…
Я переглядываюсь со Звёздочкой. И в этот момент не нужно быть чтецом, чтобы понять весь спектр моих эмоций, идущих от разочарования до раздражения. Конечно, я и сама не самый быстро соображающий дракон, особенно только проснувшись, но чтобы так тупить? Это даже возрастом нельзя оправдать! Хотя, возможно, что-то в самой голове этого дракона начало обращаться в камень, что несколько бы объяснило его неспешность.
— Помню… — в третий раз тянет Камнерой. — Вопросы…
— Вопросы? — Несколько удивлённо моргает Тростинка, а затем выскакивает вперёд, пристроившись около Звёздочки. — У меня много вопросов! А как делается дракомантия? А как она работает? И что надо делать? А что чувствует дракомант? А что…
— Довольно, — с трудом прерывает поморщившийся ночной дракон, даже не дослушав её до конца. — Я вижу…
Интересно, что именно? Конечно, будет очень неловко, если он сейчас каким–то образом поймёт, что моя сестричка тоже дракомант и примет её за угрозу. А если он тоже телепат и сейчас читает наши мысли? Так… Звёздочка тут же несильно меня тыкает своим хвостом в бок, привлекая моё внимание и покачивая головой, без слов отвечая на мой вопрос.
— Что вам нужно… — тем временем продолжает Камнерой, набирая побольше воздуха в свои лёгкие. Каменные чешуйки на его груди неприятно заскрежетали друг об друга, когда начали сдвигаться. — Многие… желали знать. Я говорил…
Дракон осторожно приподнимает свою морду, будто бы пытаясь взглянуть на нас сверху вниз.
— Не использую её. Не слушали. Обижались, — продолжал свою “пышную” речь Камнерой, оставляя большую часть на наши фантазии. Похоже, от этого реликта, порождённого собственной глупостью, и вправду ничего полезного не добиться. Стоило мне только об этом подумать, как старый дракон перешёл к более интересным темам. — Дракомантия – зло. Гордость. Обман. Проклятье.
Его обрывистый и сиплый голос будто бы постепенно набирает силу. В нём даже можно было уловить обрывки эмоций Камнероя – его страх, беспокойство. Я осторожно подаюсь к навострившей ушки сестричке, протискиваясь между ней и Звёздочкой, и накрываю Тростинку крылом, чувствуя её дрожь. Неужели… Она тоже боится? Мой обеспокоенный взгляд скользит по мордочке сестрицы.
— Растущая дыра. Чем чаще. Тем больше. — Из пасти Камнероя вырывается что–то похожее на глухой смешок. — Жжёт лапы. Холодом.
— Это дракомантия сделала с тобой? — задаёт новый вопрос Тростинка, прижавшись к моему плечу своей щекой, пока я её успокаивающе поглаживаю.
— Я сам. Спасти. Уберечь. От холода… — чистая слезинка собирается у края его левого глаза, соскальзывая затем по чешуйкам и срываясь вниз. — Боялся. За них. За себя… Лапы, хвост, крылья — плата. За силу. Уже не мои… Её.
— Чьи? — выдыхает Тростинка.
Что сейчас происходит в голове маленькой драконицы? Какие мрачные мысли её одолевают? Пытаясь поймать взгляд своей сестрички, я вижу в её глазах лишь сильнее разгорающийся испуг.
А Камнерой ещё какое–то время молчит, наклонившись ко мне и сестрице, не спуская с Тростинки своего пристального взгляда.
— Её, — повторяет Камнерой, но спустя мгновение он вздрагивает. — Силы. Зло. Не отдам ей. Ничего. Ради них. Ради себя. Проклятье. Так холодно.
Его нос невольно клонится к полу под скрежет мраморных чешуек. Это что же, выходит, со слов этого явно поехавшего кукухой дракона, дракомантия разумна и отбирает драконьи конечности? Ещё и сестричку мою пугает, она аж дрожит, небось возомнив, что кто-то придёт и начнёт с неё что–то требовать. Ну уж нет. Если эта развалюха не может дать дельного совета, кроме намёков на то, что дракомантии лучше избегать, то нам стоит поискать другого учителя для Тростинки! Или же начать осторожно помогать ей самостоятельно разбираться?
Нет. Опасно. А если в экспериментах мы слишком далеко зайдём и Тростинка начнёт превращаться вот в подобную драконью тушу? Или что похуже? Камнерой ведь борется со скопившимся в нём злом, пусть и столь радикальным способом. А другие поддавались, позволяли чему-то не очень доброму управлять, брать над собой контроль? Или даже не осознавали этого контроля? Что делать? А если это механизм, который был запущен первым заклинанием моей сестрички и который уже не остановить?
