Портал «Гетто» - всё, что у меня есть. Это мы говорим молодёжи, что надо слушать, читать и как одеваться.

Мир предательски плыл без очков. Я нашёл их в кармане своего кожаного пиджака. В прочем, кроме этих внешних атрибутов я, я мало изменился визуально за все эти годы, разве что походы в зал и уменьшение доз бухла, пошли мне на пользу.

Хотелось поехать в офис на такси, но Яндекс показал утренние пробки на Тверской, так что пришлось проехаться немного на метро. Наша штаб-квартира располагалась в одной из подворотен центра, пять минут пешком до Кремля и вид на зассанную помойку из окон. Москва во всей красе.

В офисе всё, как обычно. В прошлом году, мы сделали ремонт, повесив вместо граффити фото с освещаемых нами мероприятий и врученными грамотами. Моя любимая, где я беру интервью у Доро. А так вообще много прикольного было за это время.

Я немного опоздал на совещание, ну всего-то на полчаса. Кроме нашего главреда – Ланы Репницкой выговор мне не может сделать никто. Что я и получаю в виде злобно-зелёного взгляда из-под очков.

- Мы как раз обсуждали целесообразность открытия собственного клуба, - говорит она, когда я падаю в кресло по правую руку от начальства.

- Я же говорил тебе, что не стоит, - эта тема уже неделю выводит меня из себя. – Во-первых дорого, во-вторых – совершенно нецелесообразно, в третьих – совершенно не наша сфера.

- Ну погодите же, нашей аудитории будет, где тусить! – вставляет Света, наш главный художник.

- Кароч, это без меня, - вздыхаю я. – Давайте обсуждать другие вопросы.

- Что с концертом Opium Crow? – спрашивает Лана.

- Я думал, но я не хочу.

- Ты же пил с ними в самом начале.

- Ну я много с кем пил. Давайте ещё интервью с бомжом-Петровичем. Я пасс. Отдайте нашим малолеткам-стажерам, им в самый раз.

Что касается концерта, то меня не радовала эта идея. Может быть, потому что я не хотел снова и снова возвращаться в то время? А может быть, всё дело в зависти. Только из плохих музыкантов вроде меня получаются хорошие критики. Я пропускал все новости, просачивающиеся через кордон, от этой команды. Как и не следил за их музыкой, предпочитая по-прежнему старый метал, лишь в последнее время, увлекшись джазом. Что касается собственного творчества, то я не прикасался к бас-гитаре уже лет пять и не испытывал по этому поводу сожаления. Ностальгия по прошлому так же обходила меня стороной.

Сегодня я, прихватив с собой фотографа, отправился на унылый концерт какой-то русской команды, предвкушая, что снова буду пить, жалея своё бедное сознание. Музыка в этой стране несказанно портилась, но наш журнал выживал блгодаря заказухе, но от неё меня сейчас воротило меньше, чем от концерта Crow.

Стояло удушливое лето и мне пришлось сменить пиджак на гавайскую рубашку. Она навевала мысли о фильме «Страх и ненависть в Лос-Вегасе». Я тут же отправился к бару, спасаясь от ужасного звука. Лет через триста, когда на Марс будут ездить трамваи и изобретут эликсир бессмертия, в московских клубах так и останется отвратительный звук. Я занёс эту мысль в свой смартфон и отхлебнул виски. Курить в барах теперь запретили, а так мир не особо изменился. Поменялся только я, натянул намеренную взрослость, которая была со мной ровно до всех этих событий описанных в книге. Они являлись скорее чем-то из ряда вон выходящим, нежели, так привычное мне, снобистское созерцание мира.

Я оглядывал клуб: интерьер с претензией на роскошь, приглушённый красный свет, мягкие диваны, диско-шар. Какой-то свинг-клуб, а не рок-бар. Кажется, Лана права и нам действительно стоит открыть свою площадку, потому что больше в этом городе ходить некуда.

Официанта не было, и я пошёл к стойке сам за новой порцией вискаря.

У бара я столкнулся с какой-то девушкой. Мы обменивались дежурными извинениями, пока я не оторвал глаза от сисек в полупрозрачном декольте. Я помнил этот взгляд. Я помнил это лицо.

- Ты такой додик в этих очках, - рассмеялась Мария, и я сразу её узнал.

В туфлях на шпильке и полупрозрачном бирюзовом платье. В её ушах поблёскивали явно недешёвые серьги. Исчез пирсинг в носу.

- Что ты тут делаешь? – спросил я.

- Этот клуб моего мужика. Я пытаюсь развлекаться, но мне скучно.

Она взяла на баре целую бутылку дорогого игристого вина.

- Я хочу убежать отсюда, - сказала она.

-Но у меня работа.

- Хорошая у тебя работа - бухать по кабакам.

- У тебя тоже.

- Я вообще-то занимаюсь недвижимостью, - сказала она, прикладывая руку с длиннющими ногтямик груди.

- Очень мило.

Я хотел просто уйти обратно к своему столику в самом тёмном углу бара, но она схватила меня руку и потащила за собой.

- Давай убежим от всего этого.

Я вздохнул и пошёл за ней в облако раскалённого ночного воздуха, туда, где шумели машины, носились люди, шумел праздник московской жизни под названием Пятница. На миг мне показалось, что меня снова окружили звуки и запахи моего рок-н-ролльного студенчества. Она передала мне бутылку.

- Крутецкое шампанское, не правда ли?

Я кивнул, делая большой глоток. После виски меня совсем унесёт.

- Как же я устал от всего, блять! – выдохнул я, закуривая сигарету.

Мария тем временем, сняла туфли и вышагивала босиком по нагретому за день асфальту.

- И я тоже, - сказала она. – Неужели ты не понимаешь, что в той и в этой жизни вокруг одно дерьмо?! Становишься старше, гнёшься под грузом обязательств, которые накладывает возраст, составляешь списки «успеть до тридцати», а что потом? Понимаешь, что в конечном итоге всё проёбано. И баблом своим и очками этими, и престижем ты себя е сделаешь!

- Это же лучше, чем сдохнуть от передоза в 17 или стать мокрым пятном на дороге в 22, - хмыкнул я.

Она присела на перила моста. От этого зрелища у меня закружилась голова.

- И тебе и мне уже поздно в «клуб 27».

- Да и с моими заслугами там лучше не соваться, - ответил я.

Я глянул на афишу сегодняшнего концерта «Opium Crow».

- Вот кто успеет везде.

- А ты почему не пошёл бухать с ними, воспользовавшись служебным положением? – хмыкнула Мария.

- Может быть, потому что я ссу, потому что сожалею о том, кем я не стал, хотя на самом деле, мне это всё уже глубоко безразлично. А ты почему не там?

- А что я скажу? «Привет! Помнишь мы трахались пару раз, я тебе ещё в руки блеванула». Тупая история, блин.

Она стрельнула у меня сигарету и продолжила:

- Знаешь, раньше было лучше… Всё было лучше. А сейчас у меня только скучная работа и скучный мужик, который не видит мир за пределами своего клуба. Чёрт, устала я!

- А я, казалось бы, нашёл свой покой. Знаешь, просто ностальгия имеет дурное свойство – всё плохое забывается. А мы все страдали от своей непризнанности, от изобилия энергии, толкавшей нас на весь этот идиотизм, от отсутствия любви даже к самим себе. Я вроде бы даже нашёл себя в журналистике, как и всегда хотел. Да, я не стал рок-звездой, я не написал гениальный роман или даже киносценарий. Но понимаешь, есть сказка, а есть быль. И вот такая она реальность наша.

- Ты просто стал старым и тухлым! – сказала она, делая большой глоток из бутылки.

Шампанское вспенилось и залило ей платье, мокрая ткань стала вызывающе прозрачной. Пусть у Марии почти не было сисек, но зрелище того стоило.

- А поехали ко мне, - предложила она. – Мой всё равно ночует в своём клубе. Здесь недалеко.

- А погнали, - сказал я, понимая, что всё равно напьюсь.

В такси мы вели абстрактные разговоры, не касаясь былого и общих знакомых. Меня всегда бесили встречи с друзьями прошлого.

- А у тебя сейчас кто-то есть? – спросила она.

Я не знал, что ответить, женщины не задерживались в моей жизни, возможно, потому что я сам всячески этому препятствовал.

- Нет, - ответил я.

Мы вышли где-то в районе Курской, зашли в ночной магазин и взяли вискаря. Бухать, так бухать!

- Я тебе всё покажу. У него крутецкая квартира, я просто тащусь, - щебетала Мария, когда мы заходили в подъезд.