– Мне кажется, это похвальное желание. Но каким образом все это относится ко мне?

– Самым непосредственным. Вы, Платов, поведете группу в зону и найдете компьютер корабля. Остальное сделают мои люди.

– И вы, конечно, знаете, где этот компьютер находится?

– Чертово болото. Вам что-нибудь говорит это название?

– Могу только сказать, что там я хотел бы очутиться только после моей смерти, да и то только в том случае, если мое мнение никто не спросит.

– У вас будет любое оборудование, какое только захотите, и отличная команда. Вероятность успешного завершения ваших поисков моими аналитиками оценивается в тридцать процентов. Согласитесь, это не так уж мало.

– Нет.

– Это означает, что вы не хотите мне помочь?

– Именно это я и сказал. Поход на болото – это самоубийство в чистом виде.

– А какая вам разница, умрете ли вы со стопроцентной гарантией на электрическом стуле, или в зоне, где вероятность такого события гораздо ниже, учитывая ваши навыки и знание обстановки?

«Ну вот», – отметил я про себя.– «Наконец-то мы добрались до стадии прямого запугивания».

– С чего это вдруг местная Фемида обратила на меня такое пристальное внимание? – спросил я.

– А что вы хотели после того, как убили шесть человек, не считая бесследно пропавшей Андерсен?

– Но вы же прекрасно знаете, что ко всему этому я не имею ни малейшего отношения.

– К сожалению, господин Платов, я не был свидетелем произошедшего и не могу свидетельствовать в вашу пользу.

– Значит, если я откажусь участвовать в организованной вами авантюре, вы передадите меня властям?

Собеседник молча пожал плечами и отпил из своего бокала.

– Хорошо, я согласен, но мне нужны гарантии.

– Какого рода гарантии вы хотели бы получить?

– Запись камер слежения внутри виллы в момент, когда ваши люди осуществили мое «освобождение», если так можно выразиться.

– Это возможно, но я думаю, то, что вы просите, не потребуется.

– Почему?

– Победителей не судят, а спасители человечества остаются в истории, – с легким пафосом заявил старик.

– И сколько это стоит, спасти человечество?

– Почему это вас интересует?

Я выдержал паузу и посмотрел на хозяина кабинета, как на недоумка.

«То ли прикидывается, то ли действительно не понимает вопроса».

– Я спрашиваю, сколько вы мне заплатите за то, что я спасу это самое человечество?

Теперь уже он смотрел на меня, как на неразумного мальчишку, не осознавшего своего места в этой самой истории и не понимающего открывающихся перед ним перспектив.

– У вас будет все, что вы только пожелаете. Правительство любой страны будет только радо выполнить малейшее ваше требование. В каждой столице, да что там, в столице, в каждом городе будет установлен памятник вам. Вас будут боготворить, и вам будут поклоняться миллиарды. Ваше желание – это закон.

– Вы так уверены в успехе экспедиции? А как же те самые тридцать процентов?

– Реальность, мой друг, реальность, но согласитесь, каковы перспективы.

В реальности выходило, что даже если мне и поставят памятник, то в единственном числе и на моей могиле. Впрочем, и это вызывало большие сомнения. Какой дурак потащится в зону, да еще попрет на себе кирпич в виде моей фигуры, чтобы отметить место упокоения круглого идиота, каковым я себя вообще не считаю.

– Десять центов, – сказал я.

– Что значит десять центов?

– Сейчас на Земле проживает десять миллиардов человек. За каждого вы заплатите мне по десять центов до начала экспедиции. Всего один миллиард долларов. Если хотите, можем составить контракт. Любое правительство вернет вам деньги, вложенные в наше предприятие, за каждого своего гражданина. Вы даже получите некоторую прибыль. Пока мы будем добиваться результата, демографические процессы в обществе не остановятся.

Собеседник пожевал губами. Его почти бесцветные глаза стали еще прозрачнее, будто заледенели. То ли он обдумывал мое предложение, то ли готовился произнести фразу, после которой получить на могилу памятник мне вообще не грозило. Рассчитывать на то, что меня передадут в руки правосудия, не стоило. Наши переговоры приобрели достаточно конкретное содержание, и их разглашение не могло устроить работодателя.

– Согласитесь, это очень большая сумма, – наконец произнес он. – Я рискую значительно больше вас, ввязываясь в это предприятие.

– Да, но вы забываете о вероятности успеха в тридцать процентов, – парировал я, – и о возможности облагодетельствовать все человечество.

– Десять миллионов долларов на любой счет, с правом пользования деньгами, начиная с этой минуты.

Игра продолжалась.

– Если вы не в курсе, то сообщаю – федералы согласились заплатить двадцать миллионов.

– За то, что вы сдали бы им меня.

– О вашем существовании я вообще не подозревал. Им нужна была информация о заказчике на мой товар. Если бы разговор шел о работе в зоне или о вас, то я попросил бы гораздо больше. Если они имели в виду именно вас, то прошу меня простить за назначение столь мизерной суммы. Ваши люди поторопились, и мне не успели сообщить о действительной цели их интересов.

– Пятьдесят миллионов.

– Сто. Вы рискуете только деньгами, а я жизнью. Признание всего человечества я оцениваю в оставшуюся сумму и передаю ее вам без всяких условий. Знаете, не люблю, когда гадят на памятники. Не хотелось бы видеть себя в непристойном виде. В любом обществе всегда находится пара-тройка человек, не способная по достоинству оценить усилия, приложенные для их благополучия.

– Хорошо. По этому пункту мы договорились. У вас есть еще какие- либо условия или пожелания?

– Сейчас я хотел бы немного отдохнуть. Ночь выдалась, как сами понимаете, довольно сумбурной. Завтра познакомите меня с командой. Возможно, кто-то из ваших специалистов мне не подойдет. И последнее. Я доведу их до болота, но вот ловить этот самый мозг и возвращаться сюда я не намерен. Обратный путь только до границы зоны. За доставку груза я не несу ответственности.

– Согласен, – старик откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Аудиенция была окончена.

Я встал и в сопровождении двух неслабых мальчиков покинул кабинет.

Мы чинно спустились по лестнице на этаж ниже, прошли по коридору, и шедший впереди охранник предупредительно открыл передо мной одну из многочисленных дверей, мимо которых мы проходили. Я зашел в комнату, и дверь за моей спиной закрылась.

Это была шикарная спальня.

Посреди комнаты стояла огромная кровать, застеленная ворсистым покрывалом, на которой в ряд могли расположиться как минимум шесть человек.

Я прошелся по всему помещению. Скрытые светильники создавали приятный полумрак. Рассеянный свет отражался от стен, обтянутых шелковым полотном пастельного персикового цвета. Две картины с изображением лесных пейзажей, справа и слева от кровати, создавали иллюзию окон, зрительно расширяя и так не малое пространство. У изголовья, на узкой площадке спинки кровати, обнаружился пульт управления. Первая же кнопка, утопленная в панель, продемонстрировала появление справа от ложа бара-холодильника, заставленного неслабым набором напитков, половина из которых мне была не знакома. Воспользовавшись случаем, я решил снять боль в ноющем плече. Знакомые незнакомцы Джекоба перестарались, заворачивая мне руки в аэропорту. Завернув кубики льда в салфетку, я расстегнул рубашку и, приложив компресс, продолжил изучение апартаментов. За баром последовал телевизор, зеркала на стенах и потолке. Очередная скользнувшая в сторону панель открыла туалетную комнату изумрудного цвета, стены которой поблескивали веселыми огоньками, переливаясь под светом, льющимся с потолка. Все это я наблюдал со стороны, но к бурлящей в огромной джакузи воды, скрывающей свою истинную глубину, подошел поближе. В таких местах можно было ожидать любых сюрпризов. Не скрою, я, грешным делом, подумал о скрывающейся в глубине русалке. Ожидание было обмануто. Морской прелестницы не обнаружилось. Упав на кровать, я выключил все эти прелести миллиардерской жизни, оставив на противоположных стенах голографические изображения моря и песочного пляжа, по краю которого под легким бризом покачивали своими широкими листьями пальмы. Комната наполнилась запахом моря и чуть слышным шорохом набегающей на песок волны. Иллюзия присутствия на берегу была полной.