Моё сердце едва не выскочило из груди. Силы таяли, как снег под жаркими лучами весеннего солнца. Ещё немного, и я точно не смогла бы отказаться. Тело начинает трясти, оно подстраивается под бешеный камнепад его поцелуев. Их напор возрастает с каждой секундой, и меня начинает уносить прочь сумасшедшей лавиной внезапно возникшей страсти.

Я очень давно не была с мужчиной. Поцелуи Смолякова заставляют меня чувствоваться себя девочкой-подростком, впервые решившейся на близость, но не переступившей грань чувственных удовольствий.

План по соблазнению удался.

«Мышка» сама пришла ко мне, осталось только подмять её под себя и начать целовать. С ней будет приятно иметь дело. Она совсем не страшненькая. Я бы даже сказал, очень симпатичная и милая, сексом можно заниматься и с ней. Ради дела, разумеется. Потом объясню всё Наде. Уверен, что она поймёт меня: контракт есть контракт, на кону стоят большие деньги. А Надя, как и я, зациклена на успехе.

Но сейчас, когда я начинаю целовать Настю, все мысли улетучиваются прочь из моей ветреной головы. Меня обдаёт с ног до головы обжигающей волной её чувств. Я успеваю словить её взгляд из-под опущенных ресниц. Серебристо-серые глаза призывно блестят. Неровное горячее дыхание вырывается из пухлых губ с чётким контуром.

У Насти очень светлая кожа даже несмотря на жаркое и солнечное лето. Она почти не загорела, только на щёчках и на носу я различаю светлые веснушки. Их перекрывает нежным румянцем.

Я прижимаюсь губами к шее, вдыхаю запах её кожи. Этот запах напоминает мне мёд диких пчёл – такой же насыщенный, сладкий аромат, но с заметной терпкостью, от которой срывает планки благоразумия. Хочется попробовать ещё здесь и вот тут… Прикусить, поцеловать, надавить, слизнуть языком терпкую сладость и раскатать её по всей поверхности рта.

Частые вздохи Насти перекрывает моё участившееся тяжёлое дыхание. Горячие ладошки упираются в мою грудную клетку, силясь оттолкнуть. Но я прижимаю её всем своим телом, недоумевая, зачем между нами есть препятствие в виде одеяла и одежды.

Меня останавливает прикосновение её губ к моей шее и ощутимый укус. Больно…

Я отодвигаюсь.

Настя раскраснелась и выглядит сексуально: немного растрёпанная, разогретая и жутко притягательная. В моей голове скандирует только одно явное желание – закрыть дверь и не выпускать её из постели. Перевожу взгляд вниз и оказываюсь пойман в ловушку между упругих полушарий груди. Кофточка от нашей возни расстегнулась, показывая бюстгальтер нежно-розового цвета.

– Где твой сырный комплект, мышка? – спрашиваю я.

– Слезь с меня, животное.

– Животные сразу спариваются, без прелюдии, – отвечаю я, но перекатываюсь на спину, чувствуя во всём теле странную лёгкость и звон, как под куполом церковного колокола во время службы.

– То есть я должна сказать тебе ещё и спасибо?! – возмущается Настя, поправляя на себе одежду.

– Тебе понравилось. Ты так сладко дрожала, мышка! Хочется продолжения?

– Хочется… – тихо выдыхает Настя и оборачивается, глядя на меня.

Она манит меня к себе указательным пальчиком, и я ведусь на этот жест, как наивный телок, решивший, что вот-вот получу лакомый кусочек без особых усилий.

Но едва я рывком приближаюсь к Насте, как она бьёт меня по щеке, а потом добавляет удар подушкой.

– Эй! Это не по правилам!

Я хватаю свою подушку, но Настя уже вскочила и сумела увернуться от запущенного в её сторону предмета.

– Быстрая реакция, молодец! – похвалил её я. – Но у меня полно снарядов…

Дверь спальни распахивается, и в комнату врывается сынишка, Мирон. Глаза горят воодушевлением. Он сразу оценил обстановку и решил, что мы с его мамой играем.

Ох, я, оказывается, буду не прочь поиграть с Настей, но в другие игры. А пока Мирон проносится по комнате, как смерч, залетая на кровать. Я успеваю подхватить его и вытянуть на прямых руках.

– Ракете «земля-воздух»!

Мирон громко смеётся, расставляя руки в стороны.

– Ма, смотри, как я умею!

– Молодец, Мирон. Только сильно не утруждай Даню, всё-таки ему ещё не до конца полегчало.

– Поверь, мне стало гораздо лучше! – отвечаю я, понимая, что улыбаюсь без причины, смотря на сына. Моего сына!

Потом мы перемещаемся в гостиную. Мирон – ловкач, быстро освоил азы на приставке. Мы рубимся с ним в простейшие игры, Настя сидит рядом, подбадривая сына. Обстановка на удивление мирная и до ужаса естественная. Как будто мы втроём – настоящая семья, причём уже очень и очень давно. Мне не надо корчить из себя суперзвезду, я дурачусь с Мироном, чувствуя, как этот мальчуган привязывает меня к себе с каждой минутой всё крепче.

Настя, кажется, больше не дуется на мой обман.

– Ты перестала дуться на меня, Настенька? – ласково спрашиваю я, пока Мирон исполняет танец победителя под финальный бит игрового раунда.

– В следующий раз я ни за что не поверю в историю твоей болезни, только и всего! – улыбается Настя, глядя на своего сына.

Она почему-то избегает смотреть на меня, или смотрит, но мельком и сразу же отводит глаза, как будто об меня можно обжечься. Но, чёрт возьми, сейчас я чувствую воодушевление и готов поспорить, что она тоже трепещет от мысли о наших поцелуях. Пока Настя говорит, я неотрывно смотрю на её губы, думая лишь о том, что хочу попробовать их на вкус. Во рту собирается слюна, как у голодного человека при виде любимого лакомства. Я обязательно поцелую свою будущую жену. Фиктивную жену, напоминаю себе. Для меня брак будет фальшивым от и до.

Внезапно совесть даёт о себе знать и начинает оглушительно вопить, как полицейская сирена. Нехорошо влюблять в себя девушку, мать твоего сына, и обманывать её! Наверное, Семён был прав, сделка честнее. Но я не хочу только сделку. Я хочу попробовать Настеньку! А если я выкачу ей сведения о деньгах, она откажется.

Надо было начинать с этого, а не заигрывать. Теперь уверен, что даже если я ей признаюсь в истинных целях прямо сейчас, пока всё не зашло далеко, она всё равно откажется. А я плохо переживаю отказы и поражения. Каждое из них – ещё один пунктик в длинном списке, который обязательно нужно будет перекрыть следующей победой.

И нет, Настенька, я не проиграю, какими бы сладкими ни казались твои губки.

Время в обществе Мирона пролетает незаметно. Мы уже успели поиграть во все игры, в которые ему позволяет возраст и заботливая мама, изучили территорию возле дома и до тошноты покатались на качелях. Подступающий голод даёт о себе знать. Домработница должна была передать повару, чтобы тот приготовить что-то не слишком вычурное, не слишком диетически-полезно-спортивное, как я ем обычно. Обыкновенная еда…

За ужином мы собираемся в столовой. Повар Михаил лично выносит блюда. Есть у него такая привычка – показываться новым гостям, чтобы они знали в лицо того, кто вкусно их накормил.

Михаил сам расставляет блюда на столе, попутно разговаривая. Обычно меня веселит болтовня словоохотливого повара, но сегодня он мне кажется чересчур болтливым. К тому же он часто поглядывает в сторону «мышки», явно прельстившись на те же аппетитные шары, что и я.

Я злюсь на Настю: не могла надеть кофточку без выреза, что ли? Есть же нормальные кофты, с длинным рукавом и с горловиной! Вот такую её надо было надеть и штаны попросторнее! А то обтянула свои нижние девяносто плюс, а гурман от кулинарии явно оценил всё, что ниже пояса, и всё, что выше пояса. И вообще, мне кажется, что мой повар запал на Настю, потому что чересчур долго он крутится возле её стула.

Михаил поправляет идеально ровно лежащие столовые приборы и по второму кругу расписывает все прелести приготовленных им блюд. Потом жестом фокусника повар снимает серебристую крышку, открывая умопомрачительно аппетитные рёбрышки ягнёнка и запечённые овощи.

– Сочное мясо, превосходный аромат. И… – Михаил делает паузу. – Приготовлено с любовью!