– А платья у тебя нет? – спокойно поинтересовался Даниил.

Меня будто ледяной волной окатили. Я возмущённо села пятой точкой на кровать, благо она от шкафа недалеко стояла, и прижала к груди рубашку.

– Возмутительно! Что ты себе позволяешь? Выйди немедленно! – крикнула я.

– Надо намазать ногу вот этим гелем, – спокойно пояснил Смоляков и присел, поставив мою ступню себе на бедро. Чересчур близко от своего органа, которым мужчины стряпают деток.

Я попыталась отодвинуть ногу, но Даниил возмущённо цыкнул, намазывая ступню прохладным гелем.

– Пока ты будешь одеваться, он подействует, – объяснил Смоляков.

– Не помню, чтобы мы заезжали в аптеку.

– Я взял этот гель из бардачка своей машины. Это специальный гель, тут сильная доза болеутоляющего…

Пальцы Смолякова осторожно втирали гель. Кожу сразу же обжигало холодом и начало покалывать под его пальцами. Боль куда-то отступила.

– Разумеется, потом тебе лучше пользоваться тем, что доктор прописал, – улыбнулся Даниил, посылая мне свою улыбку. – Готово. Теперь одевайся.

– Спасибо. Но больше не вламывайся в мою спальню без стука.

«И исчезни из моей жизни!» – добавила я мысленно.

– Понял, не дурак. Дурак бы не понял, – глупо пошутил Даниил.

Но что ещё можно ждать от спортсмена, который то и дело врезается головой в борта ледяного катка и не прочь размяться на льду в драке?

– Кстати, прикольные трусики. Сы-ы-ыр-р-р-р… – хохотнул Смоляков за дверью. – Я же говорил, что ты мышка!

Я покраснела, покосившись на своё бельё. Угораздило же меня именно сегодня надеть эти трусики с рисунком из жёлтых треугольников.

– Это никакой не сыр! Это абстракция! – возмутилась я, поняв, что теперь нужно переодеться полностью, или я буду чувствовать себя неудобно.

– Отличная мышеловка, я оценил! – отозвался Смоляков.

Ар-р-р-р… Как же сильно он меня бесит!

Я разозлилась и переоделась очень быстро, уложившись минут за пять. Потом распустила дульку и причесала белокурые локоны, которые, конечно, стали волнистыми из-за скрученного состояния. Пальцы сами схватили тушь и гель для бровей. Это всё делала не я, честное слово. Просто моё тело перехватило управление над разумом и захватило власть над мозгом. Дойдя до двери, я поняла, что нога, о чудо, почти не болит!

«Надо бы забрать у Смолякова тюбик с чудодейственным гелем!» – коварно подумала я.

– Уже собралась? – хмыкнул Даниил и, не стесняясь, оглядел меня с ног до головы.

– Понравилось? – не удержалась я от вопроса, стараясь выглядеть уверено, но чувствуя внутри страшную болтанку, как во время шторма.

– Мирон нас уже заждался, – ответил Смоляков, идя за мной следом.

Я закрыла дверь на ключ и развернулась, уткнувшись в Смолякова. И вот зачем, спрашивается, так сильно прижиматься? Мои глаза оказались в районе мужского кадыка, и для того, чтобы посмотреть в лицо хоккеисту, пришлось поднять лицо.

– Очень.

– Не поняла?

– Ты спросила, понравилось мне или нет. Отвечаю. Пон-ра-ви-лось, – по слогам ответил Смоляков и опять подхватил меня.

– Отпусти сейчас же! – возмутилась я. – Я и сама могу спуститься! Теперь могу, – поправила я себя.

– Не стоит так сильно полагаться на действие лекарства, – улыбнулся Даниил. – Будешь хорошей и послушной мышкой, помажу твою ножку на ночь, чтобы не болела.

Ночь. Смоляков… Чёрт! Это неправильный логический ряд, нужно срочно переключиться на что-нибудь другое.

– Не называй меня мышкой, Смоляков. У меня есть имя, – попросила я, игнорируя сильное сердцебиение.

– Конечно. Как скажешь, мышка. Ой, прости, На-а-а-астенька!

– Прекрати! Или я с тобой никуда не поеду.

– Или я скажу Мирону сразу, что я его отец.

– Думаешь, я боюсь этого? – спросила я с вызовом.

– Думаю, что ты не очень рада внезапно появившемуся папаше Мирона, только и всего.

И опять Смоляков оказался прав. Чёрт бы его побрал!

Во дворе дома нас ждал сюрприз. Я увидела подругу Ингу, спешащую домой после работы. Она округлила глаза и улыбнулась:

– Привет, Настя!

– Привет, – промямлила я в ответ, понимая, что потом подруга из меня всю душу вытрясет, желая узнать правду.

Я ожидала, что Смоляков отвезёт нас с сыном в пиццерию. Недалеко от нашего дома, буквально на соседней улице как раз была такая: небольшая и недорогая. Но Смоляков привёз меня и сына в итальянский ресторанчик.

Мы сидели на уютной верандочке на открытом воздухе. Мирон уплетал пиццу за обе щеки, я ковыряла вилкой салат, настороженно глядя на Смолякова. Настороженно и чуточку заворожённо. Всё-таки он красавчик даже несмотря на сломанный нос. Широкое, мужественное лицо с аккуратной щетиной и бородкой располагает к себе. Смолякова не портит даже заживающий синяк желтоватого цвета у края левого глаза. Когда он улыбается, становится не по себе! Как будто создатель выкручивает жар лучей солнца на полную мощность, и становится одновременно тепло и жутко волнительно.

Поневоле я сравнивала Мирона и Даниила: чертовски сильно похожи. Надеюсь, сынишка не станет спрашивать, почему он так похож на своего нового лучшего друга. А Смоляков всего за каких-то три часа успел занять место «нового лучшего друга» Мирона. Чересчур активный! Хотя он же нападающий! Кажется, нападающий? Но теперь я уверена, что после того, как Смоляков исчезнет за горизонтом, я обязательно посмотрю сведения о нём в интернете.

После того, как Мирон съел пиццу, побегал вокруг фонтана в парке напротив, распугал всех голубей и, наконец, попросился домой, я мысленно вздохнула. Всё, можно возвращаться!

Но не тут-то было.

Мирону захотелось ещё и мороженого. Причём он успел получить заветный рожок, но не успел его съесть. Так и уснул, сидя на скамейке, уткнувшись лицом в мощное плечо Смолякова.

– Уснул, – тихо сказал Смоляков.

Я хотела забрать мороженое из кулачка сына, но не успела. Оно размазалось по белой футболке Смолякова.

– Извини, – поморщилась я.

– Ерунда, – милостиво махнул Смоляков, подняв сына.

Мне ничего не оставалось, кроме как идти за ним, думая о том, что сегодня Смоляков чересчур долго носит на руках нашу небольшую семью. Сначала меня, теперь сына. Кстати, слова Даниила о мази оказались пророческими. Действие чудо-препарата заканчивалось, и я чувствовала подступающую боль. Я облизывалась, глядя на бардачок в машине Смолякова, ощущая себя едва ли не воровкой. Просто мне очень сильно хотелось опять порхать, как бабочка, жужжать, как пчела, и не надеяться на помощь мускулистых красавцев.

– Даже не вздумай! – пригрозил мне Даниил.

– О чём ты? – прикинулась я невинной овечкой.

– Ты прекрасно знаешь, о чём я, – усмехнулся хоккеист. – Сейчас я заеду в аптеку, будешь пользоваться тем средством, что доктор прописал.

– Я ни о чём таком не думала! – гордо ответила я, усаживаясь поудобнее в роскошном салоне автомобиля.

– Ага, верю.

– Молчи, Смоляков, я тебе тоже не слишком сильно верю! – съязвила в ответ я. – Потому что…

Потому что… не знаю почему. Но внезапно Даниил наклонился и легко коснулся своими губами моих. Нежно и очень чувственно. Я бы даже сказала, очень поверхностно.

Но его руки довольно крепко сцепились на моей талии, он дёрнул меня к себе, давая понять, что ему хочется большего, чем этот невинно-нежный поцелуй. Не знаю, что было бы со мной, реши он проявить чуть большую активность. Потому что он застиг меня врасплох. Я бы даже не сумела отреагировать как приличная девушка, которая не хочет, чтобы её целовали.

Но правда в том, что последний раз приличную девушку целовали очень и очень давно. Мои губы сейчас начали гореть даже от такого нежного поцелуя, а в голову ударило пьяным возбуждением и игривым желанием. Хотя я не пила даже газировку! Я очнулась, только когда Даниил сам отстранился, буднично спросив:

– К тебе или ко мне?

– Ко мне, конечно же, – машинально ответила я и сразу же пояснила, чтобы звёздный хоккеист не возомнил о себе слишком много: – Мне нужно уложить спать своего сына.