– Феденька, сейчас мамочка тебя покормит…
Чтоб он подавился!!!
Встаю я, значит. Умываюсь. Иду на балкон за футболкой, которая там сохнет, и наступаю опять на кучку под ковром. Теплую!!! Это значит, он только что туда ее спрятал и прилег на кресло отдохнуть. Я ни слова не говоря рву к нему. Заношу руку. Длань карающая. Он видит меня. Спрыгивает с кресла. И, прохрипев что-то типа резкого «ме», замирает на ковре, вытянувшись в струнку и распушив хвост. Как будто сдох. На шум из кухни вбегает она. И застает такую картину. Я с поднятой рукой посреди комнаты, а у моих ног дохлый кот.
Что тут началось!
– Ах ты изверг. Ты кота убил! Ты фашист…
– Дорогая, я его не тронул!
– Почему же он сдох тогда? Ты никого не любишь! Только кресло свое.
– Дорогая, но я…
– Хватит! Если тебе не нравится, что мы живем в твоей квартире, переедем в наш дом.
Надо сказать, что ее семья жила на окраине города в частном доме. Но не это важно. А то, что эта скотина поднялся. Потянулся. Заурчал и стал тереться об ее ноги. Не знаю, что уж он там учуял своим носом. Но только я был в шоке. Будто он действительно понимает, о чем мы говорим.
– Дорогая, я же говорю, он живой.
– Конечно, живой, мой Феденька. А только ты его мучаешь! Мы переезжаем. Если хочешь, можешь с нами.
Вот такие кренделя! Это я его мучаю!!!
Но дело у нас шло к свадьбе. Как никак. Вопреки всем стараниям Федора. А там все-таки сад, огород. Родная стихия… И мы переехали. Все втроем, естественно.
Вот тут, на своей территории, у него обнаружилась одна особенность. Точнее, еще один заскок в его кошачьем мозге размером с грецкий орех. Можете представить мысли грецкого ореха? В мозге Федора даже этих не было…
На улице лето. Казалось бы – гуляй себе не хочу… Но нет! Он на страже. Дома кроме нас никого. Родители на работе. Мы молодые, горячие. Но как только начинаются зажимашки-целовашки, эта облезлая ушанка запрыгивает мне на спину или на голову… сами понимаете, тут уже ни до чего дела нет…
Надоело это не только мне, но, наконец, и девушке. Выставили его на улицу. Мы в спальню. А он на крышу. Мы обнимашки-целовашки. А этот хвостатый растопырился над окном. Задними лапами на водосточный желоб встал, передними на ставни, и орет истерически. Это же какие нервы должны быть, чтобы такое вынести. Я бросаюсь к подоконнику. Но не успеваю. Этот альпинист срывается вниз. Пролетает мимо окна. И внизу раздается уже знакомое «ме». Девушка бежит на улицу. Я за ней…
Видать, как-то неудачно он упал. Когда я прибыл на место падения, она уже плакала над его бездыханным телом. Тут меня понесло.
– Интересно, а ты плакала бы над моей исцарапанной в кровь спиной? Или над моим отгрызенным носом? А? Плакала? Если бы он мне ночью горло перегрыз? Или ты бы меня всего ему по кусочкам скормила… Он даже не поперхнулся бы…
Но я не договорил всего, что у меня накипело. Она выпрямилась. И, утерев слезы, сказала:
– Убирайся! Видеть тебя не хочу. Это он из-за тебя погиб!
Нормально, да? Из-за меня… Погиб… Пал смертью храбрых… Подвиг, что ли, какой совершил? Из-за кота выгнать живого человека.
Я шел до остановки и думал: «А может, оно и к лучшему. Ведь она же, наверняка, еще кота себе завела бы… А этот Федор… Может, он просто не выдержал страданий и таким образом решил покончить со своей девятой кошачьей жизнью? Решил? Не выдержал? О чем я вообще?.. Свалился, и все тут! Аминь!»
История вторая. Романтическая
На самом деле историй-то было гораздо больше. Просто я самые яркие рассказываю. Мелочи типа кошки на капоте авто вообще не в счет… На днях как раз было. Запарковался в незнакомом дворе. Пошел по делу. Возвращаюсь и вижу картину. Сидит на капоте моего «опелька» ободранная горжетка в рыже-пепельных пятнах и мусолит куриную лапку. Да так увлечена своим столованием, что ничего вокруг не замечает. Я думаю: «Сейчас подкрадусь к ней и кааааак…!»
Но не тут-то было. Из-за машины вырастает бабушка… такая же, как эта кошка.
– А что это вы делаете? – взвизгивает она. – Это моя кошка!
– А это моя машина!
Тут кошка увидела надвигающегося меня и решила дать стрекача. Пробуксовав при резком старте, она оставила на капоте следы от когтей… Во мне взорвался Везувий.
– Ах ты ж, су…
Но ультразвуковой вопль бабули «Не смейте обижать мою кошечку!» парализовал деятельность моей нервной системы, пронзив меня навылет. Злость и желание догнать животное со свистом покидали мое тело, оставляя только чувство вселенской несправедливости. Кошка убегала вдаль. Я беспомощно рассматривал следы когтей на лакокрасочном покрытии моего старого друга. Бабушка продолжала причитать:
– Мусинька, вернись! Этой злой человек ничего тебе не сделает! Муся-ааа! Я на вас в милицию пожалуюсь!
– Но это же моя машина…
– А это наш двор! И мы тут живем!
Да! Это был аргумент! В пользу бригады из психушки… Я сел на моего израненного Росинанта и ускакал прочь от этой старой ветряной мельницы. Но я не про это хотел рассказать.
Свела меня судьба с одной дамой. Именно дамой! Это я не для красного словца. Два высших образования. Родословная… тьфу ты, в смысле, интеллигентная семья. Воспитание дипломатическое. Папа у нее послом был… В Африке где-то. Квартира с видом на Кремль. Ну, и все такое. В общем, конечно, девушка, но… дама! Долго мы встречались с ней, по паркам да набережным там всяким… Целых четыре раза. И то ради спортивного интереса. Сколько выдержу? Благо лето было… В другое время года меня так надолго не хватило бы. Все как-то гладко складывалось. Общение на высшем уровне. Цветы. Мороженное. Стихи… Она читала. А я благодарный слушатель. Стихов наизусть не знаю, но слушать могу без конца, только бы ей хорошо было.
И вот наконец пригласила эта дама меня в гости. Планов у меня на ее счет определенных не было. И неопределенных тоже… Просто было какое-то затишье по всем личным фронтам. Так что, надраив себя до медного блеска, я предстал перед охранником в подъезде ее дома, с цветами и тортом.
– Вы куда?
– Квартира 154.
– К кому?
– К Тамаре…
– К какой?
Вот же ж, едрена батона. А отчество-то я ее и не знаю.
– А что, там несколько Тамар проживает?
– Нет! Положено, вот я и спрашиваю… – ответил мне, скорее всего, капитан второго ранга в отставке. И подмигнул, подкручивая свои рыжие усы.
– Что в коробке?
– Торт… Марку и производителя называть?
– Отставить шутить…
Чего-то меня так это завело, что остановиться я уже не мог.
– А в цветах пестики и тычинки. Осматривать будете?
– Молодой человек, у нас режимный объект…
И тут, на его счастье, из лифта вышла сама Тамара.
– Я смотрю, вас долго нет… Так и поняла, что охрана задержала… Глеб Тимофеевич, это ко мне!
– Ну, раз к вам, Тамара Елисеевна, то пусть проходит! Только хочу предупредить, что тип очень подозрительный!
– Ну что вы! Просто он шутить любит…
– Плавали, знаем мы таких шутников. Проходите. Но помните! Я на вахте!
– Спасибо, Глеб Тимофеевич. Идемте же, Сергей!
Я гордо прошел под неодобрительным взглядом капвторанга. И мы с Тамарой загрузились в лифт… В лифте я торжественно вручил цветы и торт… Самое удобное место! Согласны? Она погрузила свое личико в букет, вдыхая аромат роз без запаха. И в таком положении мы поднялись на седьмой этаж.
Коридор Тамары, ну, в смысле ее квартиры, был размером со все мое жилище. Я зашёл и потерялся. Пока пытался сориентироваться, куда ведут все эти тыщамиллион дверей, Тамара уже куда-то исчезла! Это что, такая игра? Ну уж нет! Для игры в прятки или «угадай, за какой дверью клад» настроение у меня было слишком возвышенное. Ну, то есть совершенно не легкомысленное. Да еще, как назло, не прихватил сегодня ни мелка, ни нити Ариадны. Я решил, что не буду заглядывать во все двери, а просто дождусь, когда Тамара заметит мое исчезновение.
Тамара заметила. Спустя пять минут. Я разглядывал фигурку черного африканского молодца с огромным… инструментом, стоящую прямо у входа в квартиру, наверно, оберег такой, когда услышал ее голос:
