Справедливости ради следует заметить, что среди написанных мужьями из средних сословий эпитафий на надгробьях их безвременно ушедших из жизни жен можно встретить очень трогательные надписи. Возможно, это делалось из приличия. Либо в мужьях пробуждалось запоздалое чувство раскаяния и сожаления об утрате. Но вполне может быть, что это были вполне искренние слова любви и признательности.
Римские мужи в отношении к женщинам мало чем отличались от греков. Мужчины из высших слоев общества точно так же, как греческие нобили, чаще всего не испытывали никакого пиетета перед дамами и позволяли на их счет еще более резкие высказывания, чем греки. “Женщина – это тупоголовое и неуправляемое животное, и нельзя вручать ей поводья и ожидать, что она не перевернет колесницу”. Эти слова произнес как-то в сердцах известный своей строгостью блюститель древних нравов цензор Катон-старший. Поставил, так сказать, зарвавшихся римских матрон на место. Изрек он это после того, как дамы завели речь о равноправии и свободе. Тем не менее, именно древние римляне, будучи нацией более рациональной и стремящейся жить по закону, внесли много нового в правовые отношения между мужчинами и женщинами. В частности, это коснулось имущественных прав. Вначале римские женщины не могли выступать в качестве наследниц. Правда, и в этот период данный закон при желании можно было обойти: чадолюбивые отцы отдавали или завещали часть своего имущества другу, чтобы тот передал его полностью или по частям любимой дщери после папиной смерти. А дальше, как вы понимаете, все зависело от порядочности друга, этого неформального опекуна. Можно только представить, сколько коллизий и перипетий возникало на этой почве.
Но так было поначалу. Со временем же кто-то из законодателей догадался узаконить то, что фактически уже существовало, и женщины Древнего Рима получили законное право наследования. Материальная же независимость, как мы выяснили, – основа и независимости духовной. Что же касается брака, то в Риме существовали целых три его разновидности. Первые два вида брака походили на наши брачно-свадебные обряды. Разница была лишь в размере финансового вклада в данные мероприятия. А вот о третьей форме брака стоит поговорить подробней. Называлась она usus. Вполне возможно, что русские “узы” произошли именно от этого римского словечка. (Заметим попутно, что в русский язык каким-то образом внедрилось немало латинских слов почти в том же фонетическом варианте, как у римлян (дом, сон, луна, овца, баня, око, воля, морда и др.). Так вот, этот самый usus был своего рода прототипом широко распространенного сегодня так называемого “пробного брака”. При таком варианте формальный брак заключался лишь после года совместной жизни мужчины и женщины. Но мог и не заключаться. Ибо неведомый нам законодатель внес в этот обычай один весьма существенный момент: согласно установленным «правилам игры», брак временный и не имеющий юридических последствий, мог становиться законным лишь в том случае, если мужчина и женщина проживали этот год беспрерывно бок о бок. Если же кто-то из них отлучался хотя бы на три дня, отсчет испытательного годового срока начинался сызнова. Так что тот, кто не хотел заключения формального брака, мог тянуть время сколько угодно, пока у его партнера не лопалось терпение. Правда, если появлялись дети, то брак из пробного, естественно, становился настоящим.
Кстати, недавно один из участников очередного телевизионного ток-шоу предложил ввести институт испытательного брака. Приходят, мол, желающие стать мужем и женой в ЗАГС, там им выдают временный документ, и они начинают жить вместе, как муж и жена. Если за истекший год, как говорится, слюбилось-стерпелось, то их уже «брачуют» по-настоящему. Если нет – то по-хорошему расстались. Как сказал по этому поводу поэт, была без радостей любовь, разлука будет без печали. Но если в оный срок у пары появился младенец, то в любом случае испытательный брак объявляется настоящим. Такая вот мысль, которая всем показалась страшно оригинальной и новой. А на самом деле, как мы видели, эта идея была апробирована две с лишним тысячи лет назад. Лишний раз можно убедиться в том, что новое – это хорошо забытое старое. Раз уж мы отклонились от генеральной темы, то поговорим еще немного о преемственности обычаев, обрядов и традиций. Дело в том, что процедура свадебного обряда, разработанная римскими жрецами, спустя сотни лет почти полностью будет перенята христианской церковью.
Обычно свадьбе в Древнем Риме предшествовала помолвка. Во время помолвки жених давал невесте в знак верности обручальное кольцо и подарки. Кольца, которыми обменивались жених и невеста, были поначалу железными. Это как бы символизировало крепость брака. Для свадебного обряда выбирался не абы какой, а самый счастливый и благоприятный день. В частности, благоприятной для данной акции считалась почему-то вторая половина июня. Неблагоприятными считались весь май (вот откуда идет суеверие, что в мае жениться – весь век маяться!) и первая половина июня. Перед торжественным обрядом невеста снимала поутру свое девичье платье, имевшее особый покрой, и надевала гладкое длинное, ниспадавшее до самого пола белоснежное одеяние. Грациозно накинутая на голову палла (это был вариант нынешней фаты) окаймляла лицо невесты, оставляя открытыми волосы, разделенные пробором на две пряди. Новобрачные соединяли правые руки, обменивались кольцами, надевая их на безымянные пальцы левой руки. Далее следовало приношение жертв на домашнем алтаре.Существовал также и дошедший до наших времен обряд похищения невесты. Находя и освобождая свою суженую, мужчина как бы доказывал свою силу и ловкость. В Риме этот обычай возник, возможно, как иллюстрация легенды о похищении сабинянок. Так что считать, что обряд похищения невесты – чисто русский, нет никаких оснований. Вечером при свете факелов и при звуках флейт невесту провожали в дом мужа. За невестой несли прялку и веретено как символы домовитости. Через порог празднично украшенного дома жених переносил невесту на руках (тоже сохранившийся до наших дней обряд). Это делалось для того, чтобы не побеспокоить демонов. В знак начала совместной жизни молодые вместе зажигали факелами огонь в очаге. Затем следовало свадебное пиршество с музыкой и пением свадебных песен. После свадебной ванны дружка невесты вводила молодую первой в спальные покои. Потом туда отправлялся жених. Наутро молодой супруг устраивал трапезу, и родня и гости подносили молодым подарки. Средний возраст невест в ту пору был – 14-15 лет, и эта традиция соблюдалась довольно долго. Так что нисколько не стоит удивляться возрасту шекспировской Джульетты, которой было в пору ее романа с Ромео всего 14 лет. (Правда, теперь и у нас закон разрешает нашим акселератам вступать в брак с четырнадцати). Что же касается молодых людей, то они, как правило, могли вступать в брак, лишь отслужив в армии.
Римские женщины императорского периода и периода упадка Рима, как мы знаем, не могли похвастаться высокой нравственностью. Известный историк той поры Тацит отмечал с горечью, что господствующим пороком, который охватил в то время почти все слои римского общества, было необузданное сладострастие. Ибо для проявления чувств и получения удовольствий стало больше возможностей и простора. «Не управляемое больше никаким сдерживающим началом и увлекаемое общим ходом римской жизни, которая представляла тогда собой печальное явление разрушения общественной нравственности, оно (любовное чувство. В.П.) легко переходило в невоздержанную страсть… Никогда женская страсть не возрастала до таких страшных размеров, никогда падения не были так поразительны своей ужасающей быстротой, своею роковой неизбежностью…. В этом разгаре страстей утвердилось лишь одно постоянное – эгоизм. Никогда действие этого червя не бывает так тлетворно, как если он поселится в женском сердце: тогда он подтачивает в самом корне те самые свойства, которые составляют не простое лишь украшение женщины, но самую сущность ее женской природы» (П.Н. Кудрявцев. Римские женщины. Исторические рассказы по Тациту. СПб., 1913).
