Иштон рассказывал, что раньше на ритуал приходили посмотреть люди. Когда он это сказал, меня передернуло. Да, есть страны, в традициях которых существует… некоторая публичность. Например, за ширмой сидит священник и ждет, когда молодые закончат. Но мысль о том, что при занятии любовью (Эрон весьма убедительно попросил меня прекратить называть занятия любовью актом зачатия и другими странным словами) будут присутствовать посторонние, повергла меня в ужас. Видя мое состояние, Эрон тут же стукнул брата и рассказал, что сейчас так никто не делает, потому что их прапрапрадед просто убил всех тех, кто зашел потешить свое любопытство. Мол, из ревности. С тех пор люди стараются не приближаться к алтарю в храме.

Но самым неприятным было не это.

Отбросив все свои манеры, сняла обувь и откинулась на кровать, уставившись в потолок. На меня наденут какие-то магические кандалы, чтобы моя сущность не вырвалась и не исчезла в глубинах мироздания. Во время ритуала все наши жизни свяжутся воедино, а для этого необходимо полностью освободить душу. У оборотных магов она сильная, потому ни за что не выскользнет из тела. А вот у меня есть шанс потерять себя. Поэтому и нужны оковы. Признаюсь, я не слишком поняла путанные объяснения, только уловила слова про кандалы и возможность никогда не проснуться после ритуала. Отличная перспектива, но, в любом случае, она значительно лучше того, что предлагала моя сестра.

И сама мысль о том, что моя первая брачная ночь пройдет не в постели, наводила тоску. С другой стороны, большой ли у меня выбор? От брака я отказываться не собираюсь. А мягкая постель – не всегда гарантия того, что с тобой будут хорошо обращаться.

Еще одна вещь, которой меня порадовали, – то, что помолвку разорвать нельзя. Начало подготовки к ритуалу станет точкой невозврата для нас троих. Прервать подготовку равносильно смерти для них и тяжелой болезни для меня. Но шанса отказаться мне не дали.

Напрягает, что с моей родины нет никаких вестей. Неизвестно, как поведет себя моя сестра. Брак она не одобрит, возможно, проведет отречение, но это уже неважно. Важно, что она может начать строить козни против Далерии, чем навредит Остеону.

Мысли переполняли, менялись с дикой скоростью. Надо раздеться и лечь спать, но у меня не осталось никаких сил, чтобы это сделать. С другой стороны, я и прежде засыпала в платье, когда не хватало сил забраться под одеяло.

С этой мыслью я погребла подушку к себе чуть поближе, уткнулась в нее и заснула.

Я была в полудреме, когда появилось ощущение, словно на меня кто-то смотрит. Это взгляд не был плохим, именно поэтому я не достала кинжал, который хранила под подушкой. Медленно приоткрыв глаза, я увидела, что кто-то уставился на меня желтыми немигающими глазами.

– А-а-а! – вскрикнула я, а волчара метнулся ко мне на постель и грозно зарычал.

– Прошу извинить, принцесса Алисия, не хотел вас напугать. – Иштон развел руками, мол, не виноват.

Я выдохнула с облегчением: никаких желтых нечеловеческих глаз я не видела. Ну и почудится же спросонья! Даже напугала Иштона, который сидел сбоку возле моей кровати. И тут я поняла, что его-то в моей спальне быть не должно.

– А что вы здесь делаете? – спросила я Иштона, натянув одеяло повыше.

– Я? Судя по всему, собираюсь заменить вам служанку. Только я не совсем понимаю, что мне нужно сделать, поэтому очень рассчитываю на вашу помощь.

Была у нас при дворе дама. Она в любой непонятной (или якобы непонятной) ситуации хлопала глазами. Все знали об этой ее привычке, но каждый раз она срабатывала правильно, и ей спокойно объясняли, что происходит. Мне сейчас очень захотелось уподобиться той даме, хотя это было бы в высшей степени неприлично! Но меня выручил Иштон, который заметил мой растерянный взгляд и рассказал, что случилось.

Так как все исконные жители замка прекрасно знали об особенностях подготовки к ритуалу и всегда все четко соблюдали, то их не нужно предупреждать. Но мои слуги понятия не имели о том, что, например, меня нельзя касаться. Поэтому Иштон сразу решил предупредить все нарушения и прямо ночью вызвал Тайлу к себе на беседу. Но Тайла так искренне переживала, как же принцесса будет переодеваться, кто будет за ней ухаживать, что едва не упала в обморок прямо в кабинете Иштона. В итоге вмешался Эрон, пообещав, что они присмотрят за принцессой вместо Тайлы.

Вот так Иштон очутился в моей комнате поздно ночью, под руководством Тайлы снял с меня верхнее платье и уложил меня в постель.

– Примите мою благодарность. Я прошу прощения за все те проблемы, которые вам доставила Тайла. Я не хотела заставлять вас меня раздевать… раздевать…

Только сейчас до меня дошло, что Иштон раздел меня до исподнего. Почему меня раньше это не смутило? Я ведь заснула в платье, а проснулась под одеялом, раздетая. Мне захотелось второй раз закричать, но в этот раз куда громче. Я не была трепетной барышней, но позволять жениху касаться себя до свадьбы – недопустимо!

– Я же говорил, что она запаникует, как сообразит. Хорошо еще, хоть пощечин не надавала. – Голос Эрона раздавался прямо из-за дверцы моего шкафа. – Не нервничай, наша принцесса, твое нижнее белье плотнее, чем доспехи моего прадеда, а эти доспехи, между прочим, закалялись магией. Даже при большом желании никто и ничего не увидит.

– Почему вы здесь?

– Как почему? Поможем тебе одеться! – радостно сказал Эрон.

– Послушайте, я взрослая девушка. Вы преувеличиваете слова моей служанки, я со всем могу справиться сама.

Иштон смотрел скептически, зато Эрон не стеснялся надо мной смеяться. Я же не виновата, что портной пошил это платье с рядом мелких-мелких пуговок на спине, которые так просто не застегнуть. Вот и приходилось изворачиваться змейкой. Эрон не только смеялся, он еще и шутки умудрялся отпускать:

– О, никогда бы не подумал, что принцессы такие гибкие! Но стрелком тебе не быть – ты третий раз не можешь попасть пуговицей в разрез, ай-яй-яй.

– Мне интересно, как бы ты это сам застегнул, твое величество, – усмехнулась я, пытаясь вдеть пуговицу, которая постоянно выскальзывала из пальцев.

Эрон подошел, хлопнул дверцей шкафа, за которой я пыталась скрыться от взгляда женихов, бесцеремонно развернул к себе спиной и… застегнул все меньше, чем за минуту, еще и успел провести подушечкой пальца вдоль шеи. Эрон развернул меня обратно к себе, положил руки на мои плечи, оглядел с ног до головы.

– Легко! Опыт – он такой. Ты только себе застегивала, да и то нечасто, а я другим расстегивал постоянно.

– Попридержи язык, Эрон, – сказал Иштон. – Или ты думаешь, что твоей жене понравятся истории о твоих похождениях?

Единственное, что мне понравилось в словах Эрона – это прошедшее время, но в остальном я солидарна с Иштоном. Я хотела уже отстраниться, но мне не позволили.

– Может, отпустишь меня? – спросила я, ощущая себя неловко из-за того, что Эрон так близко. И его горячие руки на моих плечах ощущались уж слишком сильно.

– Да, конечно, – прохрипел Эрон, склоняясь к моему лицу и целую в щеку. – Только еще немножечко. С тобой рядом так хорошо, запах вкусный…

Что происходит? Только что Эрон вел себя абсолютно нормально, а потом словно в пьяного превратился.

– Потерпите немного, принцесса Алисия, – отозвался Иштон. – Он сейчас не очень хорошо себя контролирует, постойте вот так немного. Позавчера пришлось использовать магию. Эрон, конечно, соврал, что в норме, он никогда не признается, что у него что-то не выходит. Последствия вы видите теперь.

Я неловко похлопала Эрона по спине, когда тот, словно почувствовав вседозволенность, обнял меня, уткнувшись носом в шею.

– Ничего, скоро отойдет. Даже на первом этапе подготовки ваше присутствие помогает нам управлять магией, – сообщил Иштон, доставая какие-то свитки прямо из воздуха. – Как раз успею проверить. Если Эрон начнет делать что-то не то, перейдет черту, то не стесняйтесь, говорите, я его просто вырублю.