Портной отступил от Кайло, и у того вырвался неожиданный вздох облегчения. Посовещавшись с Леей в течение нескольких минут, они обменялись рукопожатием, и портной оставил их одних в частной примерочной.

Подойдя, Лея схватила Кайло за рукав и начала застегивать запонки, которые, очевидно, для него выбрала.

- Ты знаешь, что любишь ее, в чем проблема? Признать это? Ты все-таки такой же, как мать?

Кайло поднимает бровь, сбитый с толку ее словами и слегка заинтригованный.

- Как ты? То есть?

Лея усмехается, качая головой, седой пучок двигается вместе с ней.

- В отношениях я была тем упрямым человеком, который не признавался в своих чувствах. Мы с твоим отцом из-за этого много ссорились, а потом его поместили в карбонитовую кому. Только перед этим я сказала, что люблю его.

Кайло много раз слышал об искусственной коме своего отца, но никогда не знал об этой стороне истории.

- Почему ты не сказала ему раньше? – Кайло слушал собственные слова, глядя на них обоих в зеркало. Он – высокий, мрачный, угрюмый. Его мать – миниатюрная, с серебряными волосами, суетится вокруг.

- Я боялась позволить ему взять верх. Это дало ему возможность причинить мне боль, - Лея выдавливает улыбку. – Я была и остаюсь крутой, но недостаточно, чтобы рискнуть.

- Тогда что изменилось?

Наконец Лея закончила возиться с запонками, галстуком-бабочкой и нагрудным платком и повернулась, чтобы посмотреть на них обоих в зеркало. Кайло подумал, видела ли она то же, что и он.

- Я поняла, что риск потерять его был страшнее, чем если бы я позволила себе быть уязвимой… Думаю, ты должен спросить себя, не будет ли риск потерять Рэй страшнее, чем если ты будешь уязвимым рядом с ней.

Кайло рискнул бросить взгляд на свои запонки и удивленно моргнул.

На его рукавах были два золотых подсолнуха, причудливой формы, но все же красивые.

- Их сделали на заказ – возможно, они будут что-то значить для тебя.

Он не отвечает, удивленный словами Леи. Поэтому она заговаривает сама.

- Ты не представляешь, как я ценю твои усилия наладить отношения с отцом.

Кайло слышит ее всхлип и поражен тем, что она на грани слез – мать никогда не плакала при нем, за исключением того дня, когда он ушел.

- Бен… дома он действительно стал другим. Он пытается быть таким же грубым, но он счастливее. Намного счастливее. Надеюсь, ты понимаешь это и тоже будешь счастливее.

У него рефлекторно возникает желание огрызнуться, чтобы его не называли Беном, но он борется с ним, подавляет до тех пор, пока имя не оказывается далеким незнакомым звуком.

Он следит, чтобы голос не выдавал никаких его эмоций, пока говорит – или, по крайней мере, пытается.

- Я подумал, что ради тебя обязан заключить перемирие на время свадьбы. Будем надеяться, что оно продлится и в медовый месяц.

Лея напоследок еще раз гладит его плечи и отворачивается, чтобы сделать запись в ежедневнике.

- Это значит для меня больше, чем ты думаешь, Бен. Теперь можешь избавиться от «костюма пингвина».

Он рад, что они отклонились от темы, а также возможности снова переодеться в обычную одежду. Проскользнув обратно в примерочную, портной помогает ему снять каждую деталь костюма и, наконец, оставляет его в блаженном одиночестве.

Снова одевшись, он позволяет словам, сказанным матерью, наполнить его, и чувствует, как внутри что-то обрывается. Он ударяет в стену сжатым кулаком, но слабо, не для того, чтобы пробить ее, а чтобы остановить рыдания, поднимающиеся в груди, перехватывающее горло, будто он проглотил мокрый хлопок.

Кажется, что годы эмоционального застоя подходят к концу – из-за его чувств к Рэй, матери, отцу. Это тревожит, раздражает, и впервые за долгое время он чувствует уязвимость – она угрожает и в то же время похожа на глубокий вздох облегчения.

- Мама? – зовет он, выходя из-за занавески.

- Да, Бен?

Она определенно будет использовать это имя как можно чаще.

Он находит ее за углом, записывающую что-то в своем ежедневнике, и она поднимает вопросительный взгляд. Он ничего не говорит, просто закатывает рукав черного вязаного термобелья и обнажает внутреннюю сторону правой руки.

Там, в прекрасном желтом цвете, изображен изящный подсолнух, истинное значение которого знала только Рэй – но только потому, что мать никогда не знала, что он сделал себе эту татуировку.

Лея замирает, глядя на его руку с такой силой, что он чувствует, что в любую секунду та может начать распадаться.

Пальцами, которые лишь слегка дрожат, она проводит по подсолнуху, будто он может исчезнуть от ее прикосновения.

- Ты?..

- Да.

- И для?..

- Да.

Она прижимает одну руку ко рту, другая скользит вниз, хватает его собственную и крепко сжимает.

Они стоят в комфортной тишине, взявшись за руки. Наконец Лея двигается, убирая свою руку.

Но вместо того, чтобы позволить этому случиться, он заключает мать в объятия, в первый раз по собственной воле с тех пор, как был подростком.

Он часто забывает, насколько он выше нее, вспоминает, как еще тогда не любил обнимать ее своим слишком высоким, слишком неуклюжим телом. Ее крохотность всегда напоминала ему о собственной долговязости.

Хотя сейчас он не уверен, было ли дело в том, что рост стал соответствовать возрасту, или, возможно, что он сам вырос как личность, эти объятия кажутся намного лучше. Ему все еще приходится слегка горбиться, но она прижимается к нему так естественно, будто он обнимает ее каждый день.

Бен знает, что она не прерывает объятие не только для того, чтобы насладиться моментом, но и чтобы тайком вытереть слезы.

Но, даже когда они отстраняются, он удивляется, как сильно хочет, чтобы они обнимались и дальше.

Лея смотрит на него блестящими глазами, и Бен видит в этом взгляде все ее многочисленные лица – крутого лидера, раскаявшуюся мать, примиряющего арбитра.

И именно эти многочисленные личности убеждают его заговорить.

- Мама? Что бы ты сделала, чтобы устранить разногласия между двумя людьми?

Лея улыбается.

- Поговорим о моей экспертизе. Грядет сцена примирения в стиле романтической комедии.

Значение цветка подсолнуха: преодоление бури, нерушимая любовь, семейная любовь.

========== Глава 16. Красная роза ==========

Комментарий к Глава 16. Красная роза

Вот и счастливый конец, которого мы все ждали. Возможно. В комплекте с… дракой и татуировкой на заднице?

От автора: Вот это да. Не могу поверить, что все это почти закончилось. Мой первый законченный Рэйло-фик, мой ребенок на протяжении более двух лет (потому что, как мы все знаем, мои обновления были СПОРАДИЧЕСКИМИ. В ЛУЧШЕМ случае.) Я много плакала, когда писала эту главу, так что надеюсь, что вы все будете плакать вместе со мной. вхслип Не волнуйтесь, будет еще немного больше Effloresce. Пожалуйста, найдите время, чтобы указать в комментариях, какая ваша любимая часть Effloresce, просто потому, что мне любопытно и это будет много значить для меня. Люблю всех вас больше, чем вы думаете, спасибо, что всегда поддерживаете меня! <33333

От переводчика: я присоединяюсь к автору – пишите в комментариях, какая глава понравилась больше! И спасибо за вашу поддержку на протяжении этих месяцев ☺

Когда По приносит букет, Рэй работает над заказом.

Чертова тонна камелий и пурпурных гиацинтов, слегка посмеивается Рэй, глядя на цветы. Какой-то несчастный идиот действительно пытался перед кем-то извиниться.

Когда По снова машет в ее сторону букетом, она отвечает недоуменным взглядом.

- Это для тебя, - он показывает на прикрепленный конверт, на котором определенно было выведено ее имя – идеальным каллиграфическим почерком.

Сердце запинается в груди, а язык внезапно становится сухим и шершавым. Ее охватывает холод.

Она знает. Еще до того, как открывает конверт, знает.

«Рэй» - это все, что она успевает прочитать, прежде чем наружу выскальзывает что-то еще. Приклеенная к карточке, нежная и ароматная – веточка гипсофилы.