На самом деле он думает, что мог бы весь день слушать, как она взволнованно тараторит о тигровых светочах, как они открываются ночью и демонстрируют биолюминесцентные скопления пыльцы, которые могут подниматься в воздух и плыть, пока не приземлятся на другой цветок.

Наконец им удается пробраться сквозь настоящие джунгли растений и цветов, время от времени останавливаясь у водопадов и зеркальных бассейнов, чтобы присесть или бросить монетку.

Когда они выходят на улицу, Рэй останавливает Кайло.

Глядя из-под ресниц, в которых запутались снежинки, она улыбается, а сердце у него в груди странно дергается, и он пытается отогнать это чувство.

- Спасибо, Кайло. Правда. Это было… Я очень давно так не веселилась.

Его губы растягиваются в улыбке, которую редко видит кто-то, кроме нее, и то, насколько естественным кажется это движение, странно.

Вокруг них мягко падает снег, лаская розовые щеки и оседая в волосах.

- Идет снег, - тихо выдыхает Рэй, сверкая глазами.

Он задается вопросом, думает ли она о том дне в доме его родителей – той ночи, которую они провели вместе, янтарной и освещенной огнем.

Ее взгляд возвращается к нему, затем опускается. К его губам.

Он неосознанно поднимает руку, проводя большим пальцем по ее скуле, стирая влагу, которую оставили тающие на порозовевшей коже снежинки. Ладонь остается на месте, мягко обхватив ее правую щеку; от этого ее взгляд слегка дрожит.

А потом он наклоняется, не сводя с нее глаз, пока не закрывает их, прикасаясь губами к ее губам.

Проскакивает искра. Буквально.

- Ау!

Рэй подпрыгивает, будто от удивления, что их губы встретились. Она сразу начинает хохотать, особенно над несколько озадаченным лицом Кайло, на котором быстро появляется раздражение.

- Гребаное статическое электричество, - хрипло бормочет он, проводя пальцами по все еще дрожащим губам.

Но затем Рэй, сияющая и улыбающаяся, накрывает их своими, нежными, как лепестки, и сладкими.

Его разум пустеет, как бывает, когда он смотрит на особенно потрясающий закат или усердно работает над татуировкой. Это прекрасная ясность, разделенная между ними двумя, синхронная и переливающаяся.

Ее руки зарываются в его волосы, когда он наклоняется, чтобы оказаться с ней вровень. Одна его рука по-прежнему на ее щеке, другая ложится на поясницу, легко притягивая ближе.

Он нерешительно проводит языком по ее губам, но она приоткрывает их с таким же любопытством. Он не может не подумать о том, насколько приятнее было даже целоваться, когда она была трезвой; ее собственные мысли повторяют его.

К его разочарованию, она снова мягко отстраняется, но остается достаточно близко, чтобы дыханием согревать его лицо.

- Давай поедем ко мне домой.

Это вопрос. Он это понимает. У него есть ответ.

- Хорошо.

___________________________

Ее квартира представляет собой необыкновенную, пеструю смесь предметов, каждый из которых буквально кричит «Рэй». Одни окна с естественным освещением, яркие цвета и растения.

Растения повсюду.

Они занимают каждую доступную поверхность – столы, стены и прилавки. На всех ее подоконниках выстроены в линию суккуленты, а с потолка спускаются висячие растения.

Это, как глоток свежего воздуха, как сладость и Рэй; он сразу же был очарован, увидев, где она живет. Как будто она в буквальном смысле открыла дверь, ведущую в другую часть себя.

- Тут небольшой бардак, - смеется Рэй, сгребая в охапку разбросанные вещи и убирая подальше старые контейнеры из-под еды навынос.

- Все хорошо, - уверяет он. И это правда.

Она вспыхивает, заметив, что он смотрит на пару ее трусов на диване, и торопливо продолжает собирать вещи.

- Я сейчас вернусь, - быстро обещает она и спешит по коридору с пылающими щеками. Он предоставлен сам себе и потому осматривается.

У нее была настоящая коллекция маленьких фигурок слонов на каминной полке, искусно расписанных и, кажется, вырезанных из дерева. Еще там стоят фотографии – ее с Финном и По и бело-рыжего корги, с обожанием смотревшего в камеру. Полароидные снимки также покрывают стены – гирлянда за гирляндой среди ее растений в маленьких бронзовых держателях, закрепленных на стене.

Прежде чем он может рассмотреть что-то еще, возвращается Рэй, сбросившая три слоя одежды и чувствовавшая себя комфортно в спортивных штанах и толстовке.

- Давай, - предлагает она, безуспешно пытаясь стянуть с него пальто из-за маленького роста. Его губы дернулись, но он двигает плечами, позволяя пальто скользнуть к ней в руки. Она бросает его на спинку дивана, затем плюхается сама.

- Netflix? – спрашивает она, хотя уже переключает программы. Он отходит снять ботинки и садится рядом.

Спустя два эпизода «Черного зеркала» они уже устроились со всем удобством. Она плотно прижимается к нему спиной, его тело повторяет ее позу. Его рука почти под ее толстовкой, дразнящие пальцы лениво чертят узоры на коже живота. Очертания татуировок, которые он желал бы нанести на ее золотую кожу.

Он начинает целовать ее шею, слегка прикусывая. Она дрожит, пальцы мягко проводят по татуировке на обвивающем ее локте. Когда он притягивает ее ближе, она чувствует, что он становится тверже. Откинув голову, она встречает его губы поцелуем, и в животе от ощущения их прикосновения к ее собственным начинает медленно разгораться пламя.

Хотя сериал по-прежнему идет фоном, никто его больше не смотрит.

Он глубже вдавливает ее в мягкий диван, передвинувшись, чтобы оказаться сверху, и опираясь на локти. Несколько секунд он смотрит на нее сверху вниз, лицо освещает телевизор, и Рэй думает, что никогда за всю свою жизнь не видела более прекрасного человека.

- Ты правда красивый, знаешь? – спрашивает она, проводя рукой по его волосам.

Он моргает один, два раза, сдвигает брови, будто не верит.

- Я серьезно, Бен.

Ее голос твердый. Это первый раз, когда она серьезно называет его настоящим именем, и она не уверена, как он отреагирует.

Уж точно не будет плакать.

- Кайло, эй, прости. Я не…

- Нет, - говорит он, качая головой. – Зови меня Беном, пожалуйста… пожалуйста.

Она нерешительно кивает, снова проводя пальцами по его волосам. Он льнет к ее руке, когда она опускает ее, чтобы дотронуться до щеки, совсем как он сам делал раньше. Она вытягивает большой палец, вытирая несколько упавших слез. Приподнимается и мягко касается его губ своими, скорее напоминая, что она здесь и никуда не денется, чем пытаясь что-то начать. Но он не дает ей отстраниться, не отпуская губ, пока она не ложится обратно.

Мягко вздыхая, она тает в поцелуе, находя в нем тепло и утешение, которое ассоциируется с чашками горячего чая, групповыми объятиями с Финном и По и цветами.

Это поражает. Он заставляет ее чувствовать себя так же, как заставляют чувствовать цветы.

Она отгоняет новоиспеченную мысль подальше, чтобы изучить и проанализировать позже.

Сейчас же, однако…

Она отчаянно трется об него, уже намокнув сильнее, чем готова признать. Удивительно, как быстро произошел переход от слез Бена к чистой страсти, но кажется, что они понимают друг друга глубже, чем могли представить. Между ними влечение и естественное притяжение, своего рода узы, которые их связывают.

- Спальня, - бормочет она в его губы, и он подхватывает ее, как невесту, и несет по коридору.

- Третья дверь, - между небрежными поцелуями, между скольжением губ, и стуком зубов, и трением носов.

Наконец она касается спиной кровати, и теперь он – все, что она может попробовать, увидеть, почувствовать. Его губы касаются ее, ее руки снимают его футболку, а затем и собственную толстовку, его член прижимается к ее животу, когда она цепляется за пуговицу его джинсов.

Он отводит нетерпеливые руки своей, когда она пытается пролезть ниже и поласкать его, и ободряюще целует в губы. Поцелуями прокладывает дорожку к ее уху.

- Помни, что я обещал… Медленно.

Так не вовремя в ушах эхом отзываются его слова из прошлой ночи. «Я хочу, чтобы ты чувствовала и помнила каждое место, которое я лижу, трогаю и кусаю».