Ольга ходила с бумагами, сидела за компьютером, и все-таки она была не здесь, оживляясь лишь временами, словно просыпаясь.

Андрей Гридин вел аналитическую передачу на Первом Канале, говорил о психологии и политике, он был первый, кто сумел объединить две этих темы, а Ольга отвечала у него за подбор материалов.

Она отчужденно листала скрепленную подшивку, когда ее бывший муж вошел в кабинет.

– Привет, милая, – стараясь говорить бодро, начал он. – Я рад, что ты пришла. Я звонил тебе. Но, очевидно, ты…

– Вот данные по губернатору Самары, – не стараясь перебить, а просто не слыша, проговорила Ольга, потому что именно в эту минуту нашла все, что искала. – Тут за два года.

– Спасибо. Я подумал, милая, может нам с тобой вместе поужинать сегодня?

Ольга равнодушно отвернулась, перебирая другие папки.

– Родная моя, давай начнем все с начала. Мы же не чужие друг другу.

Ольга отрицательно покачала головой. У нее получалось плакать без рыданий и вздрагиваний. Слезе просто лились из ее глаз.

Гридин легонько обхватил ее плечи:

– Ну, Оленька…

– Уйди.

Ольга едва произнесла это слово. Губы ее прыгали.

– Олечка, миленькая.

Ольга вырвалась резким движением и, повернувшись, пробежала мимо Андрея через всю комнату и выскочила в дверь.

Гридин растерянно застыл, даже не делая движения, чтобы догнать. Просто смотрел беспомощно вслед.

Лицо Ольги напугало Андрея. Было в нем что-то, что потом, когда он пытался вспомнить и понять, казалось ему чернотой. Черное лицо. Именно так. И первобытный страх перед смертью и горем обездвижил его тело.

Дальше от слабости и болезни, – так говорил запрятанный глубоко в подсознание древний инстинкт, записанный где-то в цепочке ДНК. Слабый гибнет, соприкоснувшийся со смертью –умирает сам.

И Гридин не смог пересилить себя.

Причиной его развода с Ольгой было временной увлечение (или помрачение?) Нелей Стриженовой, преуспевающей дикторшей Первого канала. Стриженова была из тех людей, кто может только разрушать. Когда она убедилась, что очередная счастливая семья рухнула, она потеряла всякий интерес к Гридину и переключилась на его оператора, у которого только что родилась двойня.

Сам Гридин тоже постепенно остыл и понял, что потерял все, а не нашел ничего. Постепенно Стриженова бросила и оператора, оставив при этом близнецов без папы, а его – без семьи. Она была в вечном поиске.

Ольга же не замечала никого.

Они познакомились в телестудии, когда Ольга не прошла кастинг на ведущую новой программы. Она работала на радио, вела «Доброе утро» на местном канале. Андрей пригласил ее пообедать, а потом предложил работу. Он даже попытался сделать ее соведущей, но ничего не получилось, и они, с обоюдного согласия, больше не повторяли этот опыт. Ольга не была создана для телевидения, быстро поняла это и больше не пыталась идти поперек судьбы. Хотя – сколько таких ежедневно красуются на экране.

Андрей оценил по достоинству такое проявление рассудительности и предложил ей, вместо того, чтобы стать ведущей, стать женой журналиста с приставкой «теле». Он любовался ею, наслаждался её обществом, а сейчас, потеряв, понял, как сильно он любил.

Ольга же просто сначала привыкла к нему, потом полюбила, вышла замуж, родила и готова была простить измену себе, но измену погибшей дочери простить не смогла.

Она выскочила в коридор и побежала, сама не зная, куда и зачем. В руках у нее были бумаги. Она остановилась, собрала их в одну руку, и второй стала доставать из кармана брюк сигареты. Но пачка осталась в сумочке, при ней оказалась только зажигалка. Ольга зажала ее в руке, чуть не рыдая.

– Дай прикурить…

Ольга обернулась. Толик из монтажной стоял перед ней с сигаретой.

Ольга, отворачиваясь, протянула зажигалку.

– Спасибо малыш. Есть проблемы?

– Дай сигаретку. Мои в кабинете.

– Пожалуйста. У тебя какой-то растерянный вид. Ты «Армаду» куришь?

– Пойдет, – Ольга немного успокоилась, взяла сигарету и даже повернулась к нему лицом. Когда закуривала.

– Если тебе что-то нужно, малыш, не стесняйся.

– Спасибо.

– Кстати, тебя ищет Светличка, час назад звонила к ТээНу.

– Спасибо, я разыщу его.

– Да позвони ей сама. Говорю же, она с тобой хочет говорить.

– Хорошо, спасибо.

Ольга отошла к окну, чувствуя спиной, что Толик на нее смотрит. Вот он сдвинулся с места, но снова остановился, подождал и ушел по коридору. Что ему еще оставалось.

Ольга стояла у запертого окна, втягивала дым и успокаивалась.

Она бросила курить во время беременности, готовая ради здоровья будущего ребенка на все.

Начала снова курить после смерти Ариши. Теперь уже она курила по пачке, по полторы в день, практически не выпуская сигарету из губ. Докурив до самого фильтра, Ольга небрежно затолкала окурок (все так делали) в кашпо с длинным широколистным фикусом, стоявшее на полу в углу, и пошла к себе.

Андрея там уже не было. Бросив бумаги на стол, Ольга задумчиво огляделась, словно ища что-то, собрала файл-папки в аккуратные стопки, поставила компьютер на спящий режим, и достала из накладного кармана пиджака телефон.

– Алло. Эля, здравствуй. Это я, Ольга. Мне передали, что ты меня ищешь. Да, не раздумала, сама понимаешь…

Она когда-то, еще в прошлой жизни, когда была жива Ариша, попросила знакомую, работающую на НТВ, помочь ей перейти туда. И вот теперь такая возможность есть. Появилось место в отделе Каретника. Работа с подбором информации – ей знакома.

– Я подойду через полчаса. Спасибо.

Она выключила телефон. Все складывалось удачно. Правда она теряла в зарплате, да ей одной много ли надо.

Приведя всё в порядок, она вышла из-за стола, подумала, нужно ли ставить в известность начальство, решила пока этого не делать и пошла из кабинета.

В своей квартире Ольга устало опустилась на маленький стульчик в прихожей. Сегодня у нее был удачный день. Ее взяли на НТВ, будет она работать в одном отделе с Элей Светличной – все складывалось просто замечательно.

Но как же она устала. Все это время она чувствовала себя так, словно носила на плечах непомерную тяжесть. Она даже стала сутулиться, а возможно и постарела. Это и есть, наверное, старость, когда все пережитое несешь на своих плечах. Фитнес, косметический салон молодят внешность, но тяжесть не снимет никто.

Ольга сидела долго, потом собралась с силами, встала и пошла в ванную. Теперь на воду она смотрела не как на средство личной гигиены, а как на спасение от своих мыслей. Вода, её мерное журчание, сбегающие по коже струи, волны наполненной ванны – это отвлекало. Так же отвлекало курение: фильтр, сжимаемый зубами и дым в горле. Это всё её немного успокаивало. Лежать в ванне с сигаретой в зубах – так проводят время в раю праведники.

После горячей ванны, полной пены, контрастный душ, а потом огромная кружка горячего черного кофе – и плевать на бессонницу. Для чего-то ведь создан фенобарбитал. А раз так, тогда крепкий горький кофе – это нектар, амброзия и все остальные прелести.

Ольга, проходя мимо детской, остановилась у закрытой двери. Уже месяц она не могла найти в себе силы зайти туда.

Сердце ее гулко стучало в груди, гоня к горлу тугой комок застывшего горя.

Рука сама потянулась к ручке и с силой толкнула.

Залитая электрическим светом, сияющая комната. И запах хвои. Ольга со стучащим сердцем захлопнула на себя дверь, выбежала на балкон и зажала лицо ладонями.

Там сыпал снег. Было тихо, как под ватным одеялом. Ольга стояла в своем зимнем халате, и снег падал на полотенце, закутавшее ее голову тюрбаном.

Зима успокаивает быстро. Она усыпляет горе и радость одинаково и безразлично. Живая плоть берет свое. Наконец замерзнув, Ольга вернулась, проходя мимо телевизора, взяла с тумбочки пульт и, усевшись с ногами на диван, нажала кнопку включения.

Главное, чтобы в квартире что-нибудь шумело. Должны раздаваться звуки, голоса, музыка, все равно.