Хорошо что, несмотря на слабую надежду на получение визы, мой оптимизм все же толкнул меня на некоторую подготовку экспедиции, прежде всего в части получения средств, которые мне были позже предоставлены Национальным советом по исследованиям.

Это сообщение сделало меня счастливым, но одновременно поставило перед серьезной дилеммой – или мне удастся немедленно погрузить тяжелый груз и имущество на тот пароход, который раз в месяц курсирует между Генуей и Карачи, или мне нужно отложить экспедицию на год. Выслать груз месяцем позже означало бы, что я смогу прибыть в Карачи только 16 сентября – слишком позднее время для путешествия в этих районах. Кроме того, я учел, что если сейчас все подготовлю для путешествия, но не успею погрузить имущество на отходящий пароход, то рискую понести большие расходы, не имея возможности совершить планируемое путешествие. О перевозке груза самолетом нечего было и думать. Стоимость перевозки груза самолетом от Рима до Карачи так бы основательно потрясла мои финансы, что я не имел бы возможности совершить путешествие дальше Карачи.

Когда я 18 июля выехал из Рима в Милан, то основательно продумал создавшееся положение, и хотя большие трудности, в том числе бюрократического характера, встали на моем пути, все же решил сделать попытку. Не стоит описывать все мытарства этих десяти дней, которые оставались до отхода парохода. 28 июля в два часа ночи доверенный из Генуи сообщил мне, что весь груз находится на борту парохода. Я всегда думаю с благодарностью о тех немногих добровольцах, которые в дни лихорадочной работы оказали мне бескорыстную помощь, и о тех инициативных правительственных служащих, которые сумели устранить бюрократические трудности, всегда возникающие при отправке товаров за границу.

В этом путешествии меня должен был сопровождать Ричардо КассинСсылка4, все расходы которого оплатил Итальянский альпийский клуб.

Чтобы закончить переговоры о финансировании экспедиции и выполнить служебные обязанности в университете и в Миланском политехникуме, мне пришлось отложить свой выезд до 18 августа. Два дня спустя я был в Карачи, где оставался до 26 августа – дня моего выезда с багажом в Равалпинди. В это время из газет я узнал о неудаче экспедиции Хаустона на К2 и ее роковых последствиях. В Равалпинди, в доме полковника Ата Улла, я встретился с членами этой экспедиции, от которых я получил устное сообщение о ней, ценные исходные сведения, указания и информацию о маршруте, по которому они пытались совершить восхождение. Как раз в эти дни газеты сообщили о том, что альпинисты нескольких наций обратились к пакистанскому правительству за разрешением восхождения на К2 в 1954 году.

Я не мог возвратиться в Карачи, чтобы узнать результаты моего прошения: в этом случае я рисковал сорвать предварительную разведку района К2. Кроме того, после возвращения экспедиции Хаустона не было больше препятствий к проведению предварительной разведки района К2, и 4 сентября я вылетел со всем грузом в Скардо – основную базу снабжения Балтистана, откуда берет свое начало караванная дорога.

В плане путешествия предусматривалась разведка ледника Балторо до базового лагеря американской экспедиции и несколько выходов в боковые ущелья для научного исследования.

В Скардо я задержался на очень короткое время. Представитель правительства Пакистана в Скардо направил мои усилия на разрешение серьезной проблемы, которая уже длительное время занимала правительство. Целая долина в Балтистане, долина реки Стак, правого притока Инда, находились под угрозой быстро двигающегося ледника, который в течение трех месяцев продвинулся на добрых двенадцать километров.

Хотя времени для выполнения плана исследований Балторо было очень мало, я все же решил немедленно выйти в долину Стак и проверить продвижение ледника. В это время небольшой караван в сопровождении полицейского частично транспортировал мой груз прямо в Дассу, в ущелье Бральдо, где я мог его получить, спустившись непосредственно после осмотра ледника в долине Стак.

6 сентября, т. е. через два дня после прибытия, я уже покинул Скардо и поднялся с Кассином в среднюю долину реки Инд. Но у входа в ущелье Турмик мы узнали, что переход с караваном через вновь возникший ледник невозможен. Нам пришлось подняться по долине Турмик и перейти через перевал Стак (4597 м): только с этой стороны мы могли достигнуть цели. После разведки и изучения ледника Кутиа мы 12 сентября снова перешли перевал Стак и спустились по долине Турмик до Харималя, откуда я послал успокаивающее сообщение в Скардо. В настоящий момент не существовало опасности для жизни и имущества жителей долины Стак, ибо ледник прекратил движение, и отсутствовали предпосылки к дальнейшему его продвижению вниз, в долину Инда.

Из Харималя мы поднялись по красивой теснине Пакора, 14 сентября перешли перевал Гантос (4457 м) и спустились в долину Басха. После перехода старого висячего моста через реку Басха мы пришли в оазис Дассу, где уже находился наш груз, прибывший прямым путем из Скардо. Длительными маршами мы поднялись в долину Бральдо. 18 сентября прибыли в Асколи и через двенадцать дней пришли в базовый лагерь экспедиции Хаустона.

После разведки, проведенной до лагеря 5300 метров и под ребром Абруццкого, и после того как с помощью биноклей и сравнения пути подъема с фотографией были установлены места отдельных лагерей, мы спустились в долину и ускоренным маршем вышли в Скардо в то время, как в горах уже появились предвестники зимы и выпал первый снег. Только во второй половине дня 8 октября после тридцати двух дней почти беспрерывного марша мы прибыли в Скардо. Четыре дня спустя самолет доставил нас в Равалпинди и далее в Карачи, откуда 18 октября я вылетел в Италию.

Это предварительное путешествие дало мне возможность ориентироваться в проблеме снабжения и вопросах доставки тяжелого груза до базового лагеря. Кроме того, я собрал сведения, которые были нужны для составления сметы экспедиции. Если условия транспортировки грузов между Равалпинди и Скардо благодаря самолету значительно упростились по сравнению с 1929 годом, то для отрезка пути между Скардо и Балторо ничего не изменилось: для этого требуются те же средства и время, какие были нужны и в 1929 году.

По возвращении в Рим я узнал от нашего министра иностранных дел, что во время моего отсутствия получено разрешение на проведение экспедиции.

Нужно было уточнить несколько неясностей в письме, и поэтому мы обратились в Карачи для уточнения.

28 октября я получил телеграфное сообщение министерства иностранных дел Италии о том, что разрешение для проведения экспедиции на К2 в 1954 году получено. Вскоре после этого я получил телеграфное подтверждение представителя пакистанского правительства в Риме.

Тем самым была решена одна из самых сложных проблем, стоящая на пути к организации итальянской экспедиции в Каракорум.

Общих планов нашей экспедиции я составил несколько как до получения разрешения на восхождение со стороны пакистанского правительства, так и после его получения. Первоначальные планы были, главным образом, составлены для ориентировочных подсчетов расходов. Окончательный план, составленный 15 декабря 1953 года в процессе подготовки экспедиции, хотя и был немного изменен, но вся работа экспедиции в целом была осуществлена именно по нему. Для читателя будет небезынтересно, если я здесь дам основные положения и суммирую главные разделы работы нашей экспедиции, причем надо учесть, что то, что я скажу ниже, относится только к альпинистской части. В введении было указано, что план составлен на основе опыта, который я почерпнул из материалов и наблюдений прежних экспедиций в Каракоруме, отчетов недавних гималайских экспедиций, в особенности на Эверест и Нанга Парбат, и, наконец, на моем собственном опыте, приобретенном совсем недавно на месте работы предстоящей экспедиции, – во время моей последней поездки в Каракорум.