К Ною подошел Гор.

– Против нас ополчился не только весь Египет, но и весь мир. Может, мы в чем-то неправы.

Ной повертел в руках только что сорванный с убитого офицера амулет красного цвета в форме петли, на котором были высечены слова из «Книги Мертвых»[22].

– Я постоянно убеждаюсь лишь в том, – ответил он, – что миром правит не Маат, не Исет, а Исефет[23]. Только она реальна. Для этого офицера, который искал защиты у Исет, мы – зло. Но он и сам есть зло. Еще большее зло, чем мы. Все есть зло.

Гор окинул взглядом горы трупов.

– Меня учили, что борьба между тьмой и светом не прекращается никогда.

– Да, но это не великая битва богов, а грязная драка людей.

– Но тогда… я не понимаю, что есть свет и что есть тьма. Возможно, зло есть тень добра.

– А может – наоборот? – Ной сжал в кулаке собранные амулеты и кинул их на труп лошади. – Все решают боги. Но они не всегда знают, чего хотят. Поэтому правда и ложь постоянно меняются местами. В этот раз им взбрело в голову объявить злом не этих мародеров, которые хотели разграбить Фивы, а нас с тобой.

– Зачем?

– Может, так надо. Может, наше предназначение в чем-то другом.

Вечером посланец от Береники доставил Ною кубок, украшенный драгоценными камнями. В знак победы. Еще посланец сообщил, что, по сведениям шпионов Береники, завтра корпус Сета пополнится еще двумя тысячами воинов. Они обойдут Фивы с востока.

Таисмет чувствовала себя совершенно потерянной. Ей было тоскливо и страшно. Мир уходил из-под ног. Ей обещали все, а отняли даже ее маленький уютный мирок, где можно было предаваться мечтам.

Она сидела на берегу Нила, недалеко от причала под тростниковым навесом. Кругом были расставлены кувшины с водой и вином, корзины с сухарями, пирогами и кусками вяленого мяса. Писец отмечал в списках людей, получающих провизию.

Теистере сидела рядом, обнимая Таисмет за плечи, словно защищая от враждебного ей мира. Подошел Нефер и сел рядом с ними.

– Ты не должна опускать голову, – тихо и настойчиво повторяла Теистере, еще крепче обнимая подругу. – Я всегда буду рядом. Куда ты, туда и я!

Таисмет кивнула головой, но выражение ее лица не изменилось. Она тупо смотрела перед собой и тихо сказала:

– Кормилица всегда говорила, что придет день, когда мне надо будет взять то, что мне принадлежит по рождению, и спасти Египет. Почему боги отвернулись от нас?

Теистере повернулась к Неферу, словно заметила его только сейчас. В ее глазах промелькнула странная решимость. Неферу даже немного отстранился. Ему показалось, что он прочитал ее мысли: «Если это не удалось ей, то это сделаю я».

Пришел Нем и пригласил Таисмет идти за собой: «Тебя ждут».

Она не хотелось никуда идти. Хоть бы быстрее наступила ночь, в которую можно закутаться как в одеяло, прямо с головой, и думать только о том, что никто тебя не видит. Ее губы чуть шевелились, произнося молитву: «Я шла по пути света, ведущего вверх. Да, я проиграла, но зато один день моей жизни был совершенным. О, Исет! Твои деяния сокровенны. И я не ропщу. Есть Судьба и Высшая Справедливость. Дай теперь мне силу, чтобы я могла покинуть Египет, а если нет, то подняться к небу и стать сияющей звездой на Востоке».

«Идем», – повторил Нем.

Вход в огромную низкую хижину, похожую на конюшню, был занавешен грубым холстом, сквозь который пробивался пар только что приготовленной еды.

Таисмет на минуту задержалась перед входом, чтобы стереть с лица следы сомнений и принять гордую осанку. Теист расправила складки ее плаща и пригладила локоны парика. Последнее слово всегда оставалось за ней. Так повелось с самого их детства. Хатхорити никогда не жалела, что приняла хромоножку к себе в дом. Теист пробуждала в Таисмет неудержимое честолюбие.

Самой Теист вознесение подруги на египетский трон могло принести безбедную жизнь и престижное замужество.

Теист еще раз придирчиво оглядела Таисмет и удовлетворенно склонила голову, пропуская ее в двери хижины.

На пыльном полу казармы, покрытом кусками ковра, рядами сидели на корточках вооруженные мужчины и ели из мисок дымящуюся похлебку. Хатхорити в походной накидке хлопотала вокруг них, раздавая лепешки и лук. Те, кто уже поел, склонялись над кружками пива, как плакальщицы над саркофагом.

При появлении Таисмет все поднялись на ноги. Хатхорити приветствовала ее поклоном и тихо спросила:

– Устала?

– Я не устала и не боюсь. Боги не устают и не боятся.

Таисмет села в поданное для нее кресло, наподобие трона, отделанного бирюзой. От печали и смятения не осталось и следа.

Нем громко хлопнул в ладоши, и все, как по команде, повернули головы в его сторону.

– Переговоры с командирами фиванского корпуса и корпуса Сета закончились ничем. Мы уходим. Там, у причала, нас ждут десять кораблей и четыре баржи с оружием, запасами воды и пищи. Корабли пришли с Севера и нам удалось их захватить. Мы поднимемся вверх по реке, пока еще достаточно воды. Не теряя времени.

– А Ной и нубийский корпус? – спросил кто-то.

– Они уничтожат остатки танисского флота и пойдут караваном прямо через Нубийскую пустыню.

В казарме повисла тишина. Все присутствующие понимали, что покидают Египет навсегда.

Нем разложил на столе рисунок. Несколько мужчин склонились над ним.

– Сначала мы поплывем по Нилу на юг, а потом на восток, туда, где восходит солнце. Мы дойдем до пределов мира и создадим новое государство у подножия обиталища богов, – Нем накрыл ладонью правую часть рисунка. – Это будет государство божественной Таисмет.

Он повернулся к Таисмет, поднял руку в знак почтения и прижал ее к сердцу. Таисмет высоко вскинула голову.

Вошел Ной:

– Боги зовут нас! Мы не оглядываемся, мы идем вперед, на новую землю, повинуясь их воле, и поставим там новые храмы! Вы лучшие воины Та-Кемта, вам нет равных, вам хватит сил и смелости дойти до края земли, чтобы прославить наших богов и свою царицу!

Его речь прозвучала так сильно и уверенно, что по рядам солдат прошел одобрительный гул.

Таисмет вышла из казармы вслед за Ноем.

Теистере подошла к рисунку, разложенному на столе.

«О боги! Это же за Кушем! Эфиопиа! – прошептала она. Ее начал бить озноб. – Я даже не знаю, где это». Она села у входа и, наклонившись вперед, опустила голову между коленями.

У причала стояли корабли и баржи, сделанные из твердого дерева, с высоко задранной кормой. Крепкие мачты, похожие на перевернутую рогатку, несли широкие четырехугольные паруса, укрепленные на двух реях. В отсеках, сколоченных из досок, томились ослы, привязанные к закрепленным на палубе кольцам. Одна из барж была доверху нагружена изделиями египетских ремесленников – оружием, украшениями, зеркалами, тюками льняной ткани, все это можно было использовать для обмена.

На набережной под тростниковыми навесами шла бойкая торговля. Отъезжающие покупали всякую всячину. Толпа, собравшаяся на берегу, выкрикивала имя Таисмет, желая ей счастливого плавания.

 С берега на корабли и обратно сновали носильщики с корзинами, тюками и кувшинами.

Нем следил за тем, как матросы загружают на баржи продовольствие, а плотники приколачивают доски и наращивают борта.

– Откуда это зерно? – спросил Нем командующего погрузкой офицера. – Я не хочу уходить отсюда с долгами.

– Мы забрали его из зернохранилищ Буль Бура. На Юге зерно дороже золота. Мы заплатили за все одно золотое кольцо, – офицер с улыбкой протянул Нему документ с неразборчивой печатью. – Предъявим это на суде Осириса.