В 19:28 поезд тронулся и увёз меня ото всех и отовсюду, кого и что я когда-либо знал. Полная неизвестность впереди…
22 декабря, среда, поезд Москва-Мурманск.
Дорога к месту службы.
Вообще, дорога для солдата – это отдых: нет никаких дурацких построений, не надо никуда спешить, можно писать письма, жрать и спать сколько захочешь. В поезде можно общаться с гражданскими лицами, причём общение проходит уже на каком-то другом уровне, – они нас как-то жалеют, что ли?! Особенно женщины. Ещё пару недель назад я ехал из Москвы в Бальцер ровно на таком же поезде, вокруг было много тёток и всем им не было до меня никакого дела. А кто-то из них смотрел на меня даже с презрением, и наоборот бы, при любом удобном случае набросилась на меня с кулаками. А сейчас точно такие же тётки относятся к нам, как к сыновьям. Вечно пытаются что-то спросить, угощают вкусняхами и даже помогают заправить постель.
Завтра мы должны уже прибыть в Мурманск и, как нам обещали наши провожатые, у нас начнётся совсем другая жизнь.
26 декабря, воскресенье, Североморск
Экипаж.
Вот уже 4 дня нахожусь в Североморске, в так называемом Экипаже. Этим словом называется распределительная часть, куда привозят всех призывников Северного флота. Отсюда мы будем распределяться по другим военным частям. В Экипаж нас привезли прямо с мурманского вокзала на военном тентовом КамАЗе, где мы успели немного подзамёрзнуть. Оказывается, Североморск находится за полярным кругом – примерно на полторы тысячи километров севернее Москвы.
В первый же час моего пребывания в Экипаже я столкнулся с дедовщиной. Нет, меня не побили. Просто, когда нас переписывали местные писари, они у каждого из нас проверяли вещи, и всё, что им нравилось, забирали себе. У меня, например, забрали зубную пасту.
Ещё писари оказались очень ленивыми. Когда они заполняли необходимые бумаги, то спросили у нас, кто умеет красиво и грамотно писать. Я поднял руку, и меня усадили заполнять эти бумаги. Увидев мой каллиграфический почерк, писари начали предлагать и даже упрашивать остаться у них в части, чтобы служить писарем. Я сказал, что всю жизнь мечтал попасть на корабль и обязательно на него попаду. Писари всячески пытались убедить меня в том, что по сравнению с их службой, на корабле очень поганого служится, всячески пугали меня, что там процветает жуткая дедовщина, что постоянно нужно находиться в «консервной банке», что там нужно постоянно выполнять грязную и тяжелую работу, что там большой риск лишиться жизни или здоровья. А тут сиди себе в чистоте и тепле, пиши и радуйся каждому дню. И то, даже писать не каждый день приходится, а в основном только весной и осенью. Но я был твёрд и отказал им. В школе я был писарем, в колледже тоже постоянно заполнял журнал и прочие другие документы, мне теперь и в армии, что ли бумагу марать? Нет уж!
Здесь меня ещё ни разу не били, но вот сортир драить уже пришлось. Я попался на армейский развод. Заходят в кубрик двое старшин и спрашивают: «На камбуз пришёл КамАЗ с фруктами, фрукты наполовину гнилые, нужны добровольцы, чтобы отСОРТИРовать их». Я был голоден, фрукты я не ел уже несколько недель, и встал в первых рядах добровольцев. Вместо столовой, нас повели в сортир…
В Экипаже молодые матросы проходят очередную медкомиссию, собеседование и прочие процедуры. На собеседовании мы заполняли специальные формы, где одним из вопросов был «Где бы вы желали служить?» и варианты ответов «подводная лодка, надводный корабль, морская пехота, береговая часть», нужное подчеркнуть. Я подчеркнул «надводный корабль».
Как же тут холодно и темно! Холодно, потому что всё-таки на Севере, за полярном кругом. А темно, потому что тут полярная ночь, и солнце я увижу ещё не скоро.
Говорят, тут кормят нормально. Так говорят все, кроме меня. Трудно привыкнуть к армейской пище после маминой стряпни и деликатесов ресторана «Кино». Кесадилья, капрезе, руккола с тигровыми креветками – это то, что я ещё не скоро съем.
1 января 2005 года, суббота, Североморск.
Учебка.
С Новым годом!!!
Сразу скажу, что часто мои записи могут быть прерваны на самом неожиданном месте. Связано это с тем, что тут, где я сейчас нахожусь, очень мало свободного времени: только сядешь писать, как тут же объявят какое-нибудь очередное построение для разъяснения дальнейших действий. Исправлять и дополнять, наверное, ничего не буду, а буду оставлять всё так, как случилось.
29 декабря меня перевели из экипажа в учебку, где до июня я буду обучаться корабельной профессии. Вот тут-то и началась настоящая служба. Тут всё делается строго по Уставу. Иногда даже и не знаешь, что лучше – уставщина или дедовщина…
2 января 2005 года, воскресенье, Североморск.
Новый год или послание из сортира.
Новый год я отметил уникально! Так я его ещё никогда не отмечал и не отмечу.
31 декабря нас поздравил командир нашей роты. Он разрешил нам весь день смотреть телевизор и сообщил, что вечером состоится праздничный ужин, правда, на нашу же зарплату. В 22 часа мы сходили в столовую, где, слава Богу, было много сладостей. В 23:55 мы послушали поздравления Верховного Главнокомандующего (да, да, теперь он для нас не президент), и под бой курантов я съел мандаринку, которую мне удалось вынести с ужина. Отбой был в час. Всё это время нам разрешили смотреть телевизор.
1 января подъём был в 7. Этот день я не забуду никогда. Начался день неплохо. Командир снова поздравил нас с Новым годом и разрешил после завтрака поспать. Я спать не пошёл, т.к. догадывался, что не успею уснуть, нас тут же поднимут на какое-нибудь очередное построение. Так и произошло.
После обеда нам показали придурошный спектакль, который выдумали ребята с нашей роты, больше половины из которых были дагестанцы.
Вроде бы пока всё шло не так плохо, мне даже удалось вчера начать рассказывать об учебке, сидя в ленинской комнате. Но потом в нашу роту пришли наряды. От суточных нарядов я успешно откосил, но зато попал на ЗУ. Эта страшная для всех матросов аббревиатура расшифровывается как загрузка угля. Лучше бы я попал в наряд! Я-то думал, что нужно просто нагрузить и перенести в котельную 100 носилок угля. Оказалось всё гораздо хуже.
Придя на ЗУ, перед нами оказалась огромная гора угля под толстым слоем снега. Огромная, это не значит несколько КаМАзов, это означает, как минимум несколько барж. Сначала этот уголь нужно было откопать из-под снега и льда. Затем замёрзший каменный уголь нужно было наколоть ломами, которые холодные настолько, что руки примерзают к нему даже через тёплые рукавицы. Далее уголь грузится полусломанными лопатами на огромные и тяжелые носилки, которые даже без угля весят не мало, и эти носилки относятся в котельную, расположенную метрах в ста пятидесяти от горы угля. И так 100 носилок! На это у нас ушло несколько часов. И всё это время на жутком морозе! Греться можно было только в котельной, когда заносишь туда очередную партию угля.
Но и это ещё не всё! После всего этого нужно было вынести из котельной примерно 70 носилок шлака и вывалить их на отвал, который находится в метрах трёхстах от котельной.
Однако, несмотря на все трудности, работа шла в позитивной обстановке, т.к. не было дагестанцев, которые почти все дружно записались в наряд по камбузу заглушать свой нехват в пище, и рота могла теперь от них отдохнуть хоть один денёк. А настроение повысилось на все 100% после увиденного нами чуда.
Нечто, словно дым из вулкана, вышло из-за сопки. Постепенно этот дым затянул половину неба. Мы побросали ломы, лопаты, носилки, и с открытыми ртами смотрели на необычное зрелище. Кто-то уже догадался, что это возможно северное сияние, но тут же его предположение было отвергнуто, т.к. люди, видавшие фотографии северного сияния, заявляли, что оно выглядит совсем по другому. Никто из нас никогда не видел ничего подобного, почти все ребята были со средней полосы России и понятия не имели, что такое северное сияние. Кто-то предполагал, что это извержение вулкана, кто-то говорил, что возможно где-то сильный пожар, но споры продолжались недолго – небо вдруг вспыхнуло и начало сверкать всеми цветами радуги, но преимущественно ярко зелёным. Очень красивое и незабываемое зрелище!
