Мне сложно писать о людях, которые мне непонятны. А Фива всегда была недосягаема. Нет, с нами, как с родителями лучшей подруги, она была вежлива, даже приветлива. Но понять её мне не удавалось. Сейчас я задаю себе вопрос, мог ли её разгадать хоть один человек? Возможно, ответ найдёт меня в процессе написания книги, и я смогу с вами поделиться откровением. Я никогда не встречала человека, похожего на неё. Нет, я вовсе не отрицаю, вероятно, такие люди есть, возможно мы дышим с ними одним воздухом. Вот только я с ними не знакома. Для меня Фива – единственная в своём роде. Уникум уникумов.

На мой взгляд (и скоро вы сами в этом убедитесь) все нити тянутся из прошлого. Как вы уже поняли, я человек не склонный к преувеличениям. Твёрдо стоя на земле, не решаюсь даже мысленно уноситься в мир мистики и фантазий. Всё намного проще. Я говорю о детстве: леденцово-карусельном детстве. А когда вы думаете формируется характер человека? Конечно, в том сладостном вафельном детстве, когда от родителей зависит всё. Да, именно тогда окружающие близкие люди несут в ладошках самое сокровенное – новую жизнь. И то, сколько раз они ее уронят, поранят, спрячут от сквозняков и сложит позже, уже в юности, в один крупный паззл характер человека.

Семья Фивы была несколько странной. Если не странной, то по меньше мере необычной. Точно не знаю, что у них происходило, но кое-что мне всё-таки известно. Рассказываю и вам. Отец Фивы – мистер Стивен был известным любимчиком дам. Ему осталось большое состояние от отца, который был знаменитым археологом с мировым именем. За постоянными разъездами он совершенно не успел заниматься воспитанием сына. А его супруга мать Стивена с наимилейшая женщина умерла, когда сыну было пятнадцать лет. Подростком он выбрал для себя путь наименьшего сопротивления. Он брал от жизни всё дурное, хотя отец оплачивал самую лучшую школу, дорогих репетиторов, кружки, секции, покупал модную одежду… У юноши было всё, о чём многие даже мечтать не смели, но он пошел по скользкой дорожке. И вот когда мистер Роберт исчез, да именно исчез, никто не знает, как это произошло, но все решили, что он погиб в одной из своих экспедиций, Стивен вошёл во владение домов, автомобиля и небольшого кафе, которое мистер Роберт купил для сына, пытаясь хоть чем-то заинтересовать непутёвого ребёнка. Со временем он стал еще расхлябаннее, стал приводить в дом женщин и много пил. Каждый раз, когда порог переступала новая девушка, Фива уходила. Надо отдать должное, отец всегда спрашивал, почему и куда она уходит, но Фива редко отвечала. Только однажды она пробурчала себе под нос, что ей становится душно, когда в доме чужой запах.

Помню, как вечером мы собрались за столом в саду. Ничего особенного: как обычно рисовая каша с поджаркой и несколько кабачковых оладий. Вижу, по улице бредёт Фива. Опустила голову. Да так опустила, что рыжая копна упала вниз, как перевёрнутый стог выжженного солнцем сена. Бредет и молчит. Открыв калитку, она зашла к нам, как к себе домой. Зашла, не поздоровавшись (она не считала нужным здороваться каждый день). Села рядом с Лизи и продолжала молчать. Тогда я принесла из кухни приборы, положила ей в тарелку всё, чем мы сами угощались, и спросила, почему она такая бледная. Она словно не слышала меня. Поела, попила с нами чая, потом встала и направилась в комнату Лизи. Там она тоже не проронила ни слова.

– Ты закончила? Не знаешь, Марго принесла журналы, или снова забыла? Фива, ты не знаешь?

– Знаю, что у меня в горле начинает жечь от запаха спиртного. Я задыхаюсь от запаха чужих духов. Меня душат они, – призналась подруге Фива.

Ее лицо скривилось в смешной мине, она поднесла руку к горлу и одернула водолазку, после чего резко встала и закружилась на месте. Так же резко, она остановилась и села в реверансе перед Лизи, после чего направилась с подносом к выходу и, найдя руку подруги, весело зашагала вниз по лестнице, зная, что Лизи рядом. Ей было всё равно, что окружающие видят её. Нет, это никогда не беспокоило её. Она была свободна, но не легка. Иногда мне казалось, что она всей душой чувствовала ношу своего существа и осознание этого тяготило ее. Но изменить что-то и измениться самой не представлялось возможным.

Нельзя сказать, что мистер Стивен был плохим отцом. Когда он был трезв, он делал всё, чтобы угодить Фиве. Выполнял он и странную просьбу дочери. Каждую субботу перед их домом останавливался грузовик с тонной песка. Одной из причуд Фивы была игра с песком. Ей нравилось играть с ним, строить фигурки, значение которых мало кто понимал. Кажется, никто и не старался вникнуть, а мне хотелось понять, что же такого интересного и нам непонятного происходит в голове этой девочки.

Однажды зайдя к ним в сад, я увидела картину, которая до сих пор стоит у меня перед глазами. Наверное, нелишним будет сказать, что тогда я впервые увидела Фиву одухотворенной. Было видно, что ей очень нравится то, что она делает. Она была страстно увлечена чем-то. Стоя посреди вылепленной изгороди, она старательно проводила рукой по гладкой, почти отшлифованной стене из песка. Тогда я подумала, что стоя здесь в начале ХХ века, окруженная стенами древнего античного мира, она смотрится очень гармонично. Гораздо гармоничнее, чем со всем, что окружает ее среди нас каждый день.

– Детка, что это ты вылепила?

– Мадам Элиза, подойдите ко мне с этой стороны ворот, – сказала Фива и протянула мне руку.

– А, так это у тебя ворота?

– Не видите? Их семь!

– Зачем так много? – я действительно не понимала, для чего нужно так много ворот. Хотя, по правде сказать, если бы их было десять или пять, я точно так же не понимала бы их предназначения.

– Скажу только Вам. Этого не знает никто. Ворота располагались именно здесь. Смотрите. Ну видите? – ее голос казался нетерпимым, ей очень хотелось поделиться своим открытием. Я появилась очень вовремя.

– Давайте я проведу Вас к ним.

– Что это за ворота?

– Седьмые, – тихо, вполголоса ответила девочка и поднесла палец ко рту. – Только молчок! Это тайна!

– Фива, где ты? О, мадам Дункан, Вы у нас в гостях? Простите, я не знал, что Вы зашли.

– Да я зашла на минуту. Хотела узнать, не у Вас ли моя Лизи. Вот Фива решила мне показать свою работу. На мой взгляд, она прекрасно ваяет песчаные фигуры.

– Вы находите? – гладя дочь по волосам, спросил Стивен. – В моём рыжике говорят гены деда. Вы же знаете, он был археологом, вечно копался в песке, рылся в земле. Ты продолжишь династию, Фива? – обращаясь к дочке, он попытался приподнять её подбородок к себе.

– Не мешай мне, – не отрываясь от работы, ответила она и, сев на корточки продолжила работу над своим шедевром.

– Пожалуй, я тоже вернусь к своим делам, – вежливо откланявшись, мистер Стивен удалился из сада.

– Детка, я тоже не буду тебе мешать. Если увидишь Лизи, передай ей, чтобы немедленно шла домой. Хорошо? – видя, что сказанное не вызывает у Фивы никакой реакции, она повторила. – Хорошо?

– Никому не говорите о моём секрете. И не забывайте о нём, – это не тот ответ, который я ожидала услышать, но тем не менее, не стала больше переспрашивать её.

Выйдя за ограду, я услышала, как она окликнула меня. Грязными от песка руками она утирала пот со лба, стараясь убрать налипшие на шею волосы.

– Не пойму, почему Вы так волнуетесь за Лизи.

– Фива, я конечно понимаю, что ты девочка особенная, но как можно быть такой равнодушной по отношению к лучшей подруге, – тут же поняв, что говорю совсем не то, я осеклась.

– Посмотри, какие у тебя чёрные глазки, таких я прежде не видела, – не зная, как сделать так, чтобы моя первая фраза была забыта, я принялась рассказывать ей о феномене чёрных глаз. Об этом я прочитала несколько лет назад в нашей библиотеке.

– Зачем задавать глупые вопросы, когда ответ очевиден. Именно этого я не могу понять.

– Детка, я пойду, – понимая, что уже закипаю, я повернулась к воротам и отворила калитку.