(Записки живущего в холодильнике под названием «Россия»).

Карамов С.К.

«Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия воспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!»

Пушкин А.С.

«У нас два времени года: оттепель и заморозки».

Карамов С.К.

Глава 1

Опять зима…

Опять выпал снег, густой, чистый. Опять предстоит выдержать жестокие морозы! Ощущение такое, будто

необъятным белым ковром покрыта вся земля, словно холодная снежная королева в белом пальто явилась вновь к нам, принеся с собой искрящиеся бриллианты снега. Многим почему-то нравится зима, она ассоциируется у них с вечным праздником чистоты и света, когда грязь и почерневшая земля покрыты белоснежным покрывалом, превращая обычный мир в какой-то сказочный; возможно, они радуются зимним пейзажам, детским радостям: катанию на санках, каткам, игре в снежки, радуются поскрипывающему под ногами снегу, ночному зимнему небу со сверкающими звездами, вспоминая свое беззаботное детство. Зима начиналась, как обычно, после холодного ветра, сменившего частые осенние дожди. Лета, казалось, не было – оно пролетело так быстро, что никто его и не заметил! Так что наблюдения многих о том, что в основном у нас лишь два времени года – лето и зима, очень верные, однако если применить эту мысль не только к описанию природы, но и к политике, общественной жизни, следует говорить, что у нас два времени года: оттепель и заморозки. Изменение природы вполне естественно, но тем не менее оставляет в душе легкое чувство

горечи от того, что лето быстротечно, время бежит неумолимо вперед, и с каждым годом все быстрее и быстрее… А как хочется пожить хоть немного в теплых краях, где цветут пальмы, ярко светит солнце целый год и можно ходить, не кутаясь в пальто! Как надоела эта холодная Москва с ее надменностью, официозом, важными чиновниками, которые брезгливо смотрят на тебя, словно ты не человек вовсе, а сбежавшая горилла из зоопарка! Как надоел постоянный пронизывающий смертным холодом страх за свою жизнь и жизнь близких! Очень хочется разбить, растопить лед в холодной Москве, хочется тепла и сердечности! Как надоел ледяно – ядовитый тон разговора, холодный пронизывающий взгляд стеклянных безжизненных глаз, деловито – официальный и

чрезвычайно строгий разговор вместо теплого дружеского

общения, которое сразу же согревает душу человеческую! Прежние страхи, разочарования сталинских годов, конечно, прошли с наступлением оттепели, и у людей появилась надежда на лучшую достойную жизнь без доносов, стукачества, постоянных ночных страхов из-за возможного ареста…

Так размышлял молодой журналист Петр Пущин, идя утром на работу в редакцию газеты «Рабочий листок» и протаптывая себе дорогу в заметенной заснеженной улице. То был высокий, стройный блондин с правильными чертами лица, голубыми глазами. Петр закончил филологический факультет МГУ в июне 1963 году и начал работать в газете. Будучи еще в школе, он мечтал стать журналистом, прочитал все книги в домашней библиотеке, посещал две городские библиотеки, читая не только художественную литературу, но и многие газетные издания. Начитавшись романов Жюля Верна, Фенимора Купера, Майн Рида и Луи Буссенара, он мечтал жить в теплых краях, где солнце постоянно радует всех жителей своими теплыми лучами, где везде растут пальмы и море такое голубое- голубое и близкое! И читатель понимает, с каким остервенением наш герой выходил из квартиры в зимнюю пору, идя по надоевшему снегу, который он про себя называл белой гадостью!

Школьная учительница Людмила Матвеевна всегда восторгалась своим учеником Петром, постоянно ставя ему пятерки по литературе и русскому языку. А когда впервые пришла в школу Нина Николаевна, мама Петра, то Людмила Матвеевна сказала ей с придыханием:

–Ой, знаете, у вас такой замечательный и талантливый сын! Одни пятерки! Грамотен, умен, правила орфографии знает наизусть! А как прекрасно пишет сочинения!

Нина Николаевна, услышав похвалу в адрес ее сына, расплылась в улыбке и поблагодарила учительницу за ее

труд.

–Спасибо,– ответила учительнице Нина Николаевна,– очень рада! Отец Петеньки тоже бы рад был, если услышал вас!

–Что ж, он тоже может прийти в школу,– охотно ответила Людмила Матвеевна,– я повторю ему, что и вам говорила.

Нина Николаевна прослезилась, потом вполголоса произнесла:

–Нет, он не придет… Он больше никогда и никуда не придет… Расстреляли в 1946 году.

–Извините…– тихо сказала Людмила Матвеевна.– Теперь вроде оттепель…

–Вроде…– согласилась Нина Николаевна.

–Теперь ничего подобного не повторится,– сказала с надеждой Людмила Матвеевна.

–Очень надеюсь.

–А за что расстреляли?

Пришлось Нине Николаевне рассказать учительнице немного о своем муже Николае Пущине, который работал инженером на военном заводе. Николай слыл весьма грамотным и энергичным работником, тихим, немного-словным, любящим свое дело. Директор завода прочил Николая на место главного инженера завода, благо что место это было вакантно из-за недавней смерти главного инженера Козлова. Однако нашлись завистники, желающие тоже занять место главного инженера. После анонимки на Николая, в которой некий недоброжелатель указывал, что-де Николай рассказывал анекдоты про Сталина, Николая арестовали, разбудив его дома в два часа ночи.

–И когда его арестовали?– поинтересовалась Людмила Матвеевна.– Если не секрет…

–В 1946 году. В том же году и расстреляли. Это мы узнали только недавно… А тогда никаких сведений о нем…

Ничего…– прошептала Нина Николаевна, плача.

–Значит, только сейчас вы узнали…– то ли сказала утвердительно, то ли вопросительно Людмила Матвеевна.

–Совсем недавно,– кивнула Нина Николаевна.– После реабилитации. Прислали короткое письмо, что он реабилитирован.

–Извините…

–Петр вырос без отца,– добавила печально Нина Николаевна.

–Надеюсь, ничего подобного не повторится,– уныло заметила Людмила Матвеевна.

–Увы, вся наша жизнь- постоянная надежда… Все надеемся да надеемся…

–Что поделать,– вставила Людмила Матвеевна, разводя руками.

Петр рос один с матерью Ниной Николаевной в коммунальной московской квартире, занимая комнатку в пятнадцать метров и соседствуя еще с пятью семьями. Он почти не помнил отца, которого арестовали, когда Петру было всего пять лет. Как и всякий ребенок, в детстве Петр задавал вопросы об отце, на что Нина Николаевна постоянно придумывала всякие небылицы: мол, папа работает на Крайнем севере, оттуда не так просто уехать, потом папа стал якобы разведчиком за границей. В семнадцать лет Петр потребовал от матери честного ответа:

–Мам, скажи честно, где мой папа? Он умер?

После долгого молчания Нине Николаевне пришлось ответить утвердительно.

–И когда он умер?

–В 1946 году.

–Он умер своей смертью?– допытывался Петр.

Нина Николаевна протяжно вздохнула, не желая отвечать. Но Петр настаивал на ответе:

Нет, скажи! Правду скажи!

Нина Николаевна не выдержала:

–Хорошо, сын! Я скажу тебе правду, как ни горька она не была!

–Скажи, что случилось?

И Нина Николаевна рассказала сыну, что случилось в далеком 1946 году…

Петр быстро зашел в помещение редакции газеты, не успел снять пальто, как следом за ним влетел главный редактор Солдафонов Ефим Сергеевич, грузный небритый человек пятидесяти лет, с отечным покрасневшим лицом, одетый в черный костюм, белую сорочку и черный галстук. Все сотрудники газеты привыкли к хамистой манере общения Солдафонова, ненавидя его и называя за спиной Солдафоном. Он не отличался мягкостью нрава, словно оправдывая свою неблагозвучную фамилию, слыл грубым, неотесанным мужланом, пьяницей и редким подхалимом, постоянно заискивая перед директором завода «Красный рабочий», в чьем ведении была газета. Как это нередко бывало, на административные должности, назначали не столько специалистов, а проверенных людей, которые заискивали перед режимом, бездумно выполняя все вышестоящие приказы; должность главного редактора заводской газеты была, конечно, не такая уж важная и престижная на заводе, но тем не менее на нее назначили именно Солдафонова. Ранее он занимал должность сотрудника отдела пропаганды и агитации одного из райкомов партии, часто получал выговоры и взыскания ввиду постоянного пьянства, поэтому был снят с должности в райкоме и переведен в главные редакторы заводской газеты. Так что лично для него назначение на должность главного редактора маленькой заводской газеты явилось понижением.