– Роешься в своих книгах до утра. Это в них тебя учат таким глупостям? – недовольным тоном, ответила сонная подруга и быстро заснула.

– Я закрыла окно, можешь спать.

Ашната отошла от окна, взяла ключи, обулась и вышла. Выйдя из комнаты, она услышала, как где-то тихо играет музыка, а из другой комнаты раздавался смех молодых людей. «Видимо они живут даже при выключенном свете», – подумала она и ускорила шаг.

– Добрый вечер. Я из 107 комнаты. Разрешите мне выйти, пожалуйста, – обратилась она к вахтеру.

– Не положено.

– Я Вас очень прошу, – взмолилась Ашната.

– Девушка, дождитесь утра. Утром вы напишете заявление администратору общежития и решите все вопросы с ним.

– А если я не доживу до утра?

Этот вопрос поставил охранника в тупик. Он посмотрел на неё с сомнением и опаской. По всей вероятности, он сумел разглядеть отчаяние в ее глазах и даже почувствовать боль, которую они выражали. Но что он мог?

– Я не могу Вам помочь, как бы мне этого не хотелось, – ответил он и отошёл.

Ашната оставалась стоять на том же месте. Она не хотела уходить. Здесь ей было легче. Здесь не было его. Она услышала чьи-то шаги. Сначала она подумала, что это второй охранник идёт на смену. Но к вахте подошла пожилая женщина. Она выглядела, как сказочница в нелепом длинном халате. Ашната смотрела сквозь неё, она не понимала, почему женщина стоит рядом. «Наверное, она ждет охранника», – машинально пронеслось в её голове.

– Вы тоже ждете охранника? – необычайно ласковый голос женщины разорвал тишину.

– Да. Он отошёл.

– Никак не заснуть. Голова будто разрывается от боли, а таблетки кончились. Наверное, это полнолуние дает о себе знать.

– Подождите его. Вам он поможет, – на автомате ответила девушка. Она по-прежнему смотрела в пустоту бесцветным, отсутствующим взглядом. Все как – будто происходило не с ней, а где – то рядом, вне её сознания.

Наконец мужчина появился из соседней комнаты. В руках у него был чайник, по всей видимости, только вскипел, и пачка дешёвого печенья. Ашната никогда не покупала такое печенье, сплошь маргарин и сливочное масло. Зато оно отлично хрустело на зубах. Наверное поэтому оно так нравилось охраннику.

– Будьте добры, дайте таблетку от головы, – и снова этот ласковый голос. Он словно вернул Ашнату в общежитие.

Девушка продолжала молча стоять в углу. Она не поднимала глаз на собеседников, но не потому что веки отяжелели от выплаканных слез. Ей попросту незачем смотреть на них. Да и не слушала она их вовсе. Слабое шарканье снова вернуло мысли девушки сюда, на вахту. Женщина с таблеткой в руках удалялась, медленно идя по длинному коридору.

– Вы же помогли этой женщине. Помогите и мне! – вдруг снова взмолилась Ашната и посмотрела в глаза мужчине, жующему мерзкое печенье.

Шарканье затихло.

– Девушка, ну на каком языке мне объяснить, что я не имею права Вас всех выпускать. На улице ночь! А если каждый из вас вот так начнет выходить ночью, что получится. Пустое общежитие на утро и меня выгонят с позором?

– Мне нужна эта ночь! Мне нужна эта прохлада! Я хочу жить! Хочу жить! – в её голосе было столько отчаяния, что охранник опешил. Машинально поставил на стол чашку, из которой хотел отпить только что заваренный чая, и откинулся на спинку своего просиженного стула.

– Я хотел бы Вам помочь, но везде камеры. Если я открою дверь, меня завтра же выгонят! Поймите вы это наконец!

– Я просто хочу жить… её голос такой тихий – тихий. Стеклянные глаза смотрели на закрытую дверь, как на еще одну несбывшуюся надежду.

– Откройте мне дверь. На воздухе голова пройдет быстрее, – тёплый женский голос донёсся до девушки.

Охранник неохотно встал и пошел к двери, громко тряся связкой ключей. Их эхо играючи раздалось по всему Дому Студента. Он по – прежнему жевал печенье с запахом малины и ванили. Но это были добавки, ничего натурального: ни малины, ни ванилина. Иллюзия с приторным запахом ванили.

– Голова покруживается. Пусть меня доведёт до скамейки эта милая девушка, – показывая на Ашнату, попросила женщина.

– Проведите, пожалуйста, нашу нянечку во двор. Видите, у неё сильно болит голова, – подойдя к Ашнате, попросил привратник и мысленно выдохнул.

Ему хотелось помочь девушке с бледным лицом, но страх потерять работу был сильнее. Инстинкт самосохранения взял верх над ним. Взяв пожилую женщину под руку, девушка шла по ночному двору и вдыхала свежесть звенящего воздуха. Божья Рука дотронулась до Ашнаты и помогла ей.

– Надо же, совсем нет ветра. Не припомню такой тихой ночи, – произнесла женщина.

– Тишина перед бурей, – потрескавшиеся губы ответили на автомате, глаза по-прежнему не выражали ничего живого. Только боль.

– Нет, эта тишина после бури, – тёплый, молочный голос обволок Ашнату. Мелкие мурашки пробежали по её коже.

– Давайте присядем. Вам не нужно сейчас много ходить, – наконец нотка участливости прозвучала в голосе белой как полотно девушки, и она указала на скамейку.

– Я сяду, дочка, сяду. Не переживай. А ты иди!

– Мне некуда идти. Но и там оставаться я не могла. Понимаете? – и снова эта мольба в глазах.

– Можешь не рассказывать мне ничего. Просто знай, что как бы это странно не звучало, я тоже была молодой и я тоже страдала. Но все прошло. И твоя боль временна и скоро пройдет!

– Как Вы можете знать? Ведь каждая судьба неповторима…

– Я не знаю твою судьбу и не чувствую твою боль. Но я чувствовала свою.

– Спасибо за участие. Я, пожалуй, пойду, пройдусь.

Девушка шла быстрым шагом по саду пока не уперлась в закрытую калитку. Остановившись около неё, она вздохнула. «Вот и хорошо. Все равно за калиткой такая же ночь. Ничего нового. Никакого спасения», – подумала она и оглянулась.

Она стояла напротив своего окна. Сейчас оно казалось ей одним из тысячи спящих окон. Ничего не говорило о том, что там кому-то плохо, нестерпимо больно и одиноко. Со стороны все окна кажутся одинаковыми. А сколько тайн таит каждое из них.

– Ты не хочешь уходить, детка?

– У меня не хватит смелости.

– Детка, понимаю тебя. Только ведь не забор тебя останавливает. Его можно перепрыгнуть и уйти.

– Я хочу забыть. Почему люди не могут забыть с такой же легкостью, как закрывают окна, чтобы казаться спящими за занавесками?

– Человеческая душа не изучена. Она мечется, мучается, но помочь ей может только время.

– Почему люди часто обижают друг друга? Почему уходят друг от друга?

– Видишь, эта таблетка от головной боли, – женщина разжала ладонь, в которой лежала таблетка. Душа еще не изучена, поэтому и таблеток от душевной боли еще не изобрели. Значит, нужно научиться самой себе помогать, детка. А то как бы получилось: заболит душа, выпил таблеточку и прошло? Нет, так не годится. Только сам себе человек может помочь. Сам.

– Что я и пытаюсь делать. Я всегда хотела самого малого. Счастья! И всегда оно убегало от меня.

– Малого? Ты хотела того, что случается с людьми очень редко. Настоящие моменты счастья так же редки, как падающие звёзды в таких шумных городах, как наш. Но счастье можно найти и в каждом дне, не обязательно ждать падающую звезду.

Девушка забралась с ногами на скамейку и прижалась головой к коленям.

– Как я смогу снова доверять людям? С ним во мне умерла не только любовь, но и вера.

– А надежда?

– Не знаю. Она еще тихонько, едва слышно дышит во мне, но её так мало. Я боюсь этой тишины, она повсюду, и в этой тишине он…

Женщина приподняла шерстяную шаль.

– Залезай поближе. Ты замёрзла.

Выключив свет в ванной, он побрёл по длинному коридору, который освещали позолоченные канделябры. Остановившись перед большим зеркалом с идеально высеченной дубовой рамой, он долго смотрелся в него. Это был взгляд доброго, но чем-то озадаченного человека. Еще некоторое время мужчина продолжал смотреть на своё отражение, после чего перевел взгляд на свои руки. По серьёзному выражению его лица можно было прочесть не только напряжение, но и усталость, которая тяжелым грузом отражалась в его глазах. Потерев вески, он зачесал мокрые волосы и неспешным шагом направился в спальню.