Годы с 1949 по 1952 были для Светланы тяжелыми: болезнь, преждевременные роды, развод и учеба. Она заканчивает исторический факультет и вроде бы поступает на филологический факультет, хотя когда она училась на нем — неясно, потому что в одном из писем в 1952 году она сообщает отцу, что учится в аспирантуре Академии общественных наук.
Может быть, она получала два образования параллельно?
В то время Светлана могла себе это позволить. А главное, Светлане могли позволить делать это.
Однако мы чуть-чуть забежали вперед.
Летом 1951 года Сталин вызвал Светлану и ее брата Василия к себе в Грузию, в Боржоми, где отдыхал. Это был последний совместный отдых отца и дочери, это была последняя поездка Сталина в Грузию.
В тот год Сталину исполнилось семьдесят два года, но он все еще ходил своей стремительной походкой, заставляя пыхтеть сзади толстых генералов охраны. Во время прогулок он то и дело резко поворачивался на сто восемьдесят градусов и натыкался на свою свиту. Это его очень злило, хотя делал он это специально, и тому, кто попадался под его горячую руку, было не позавидовать.
Сталин завтракал и обедал вместе с дочерью в саду, под каким-нибудь деревом, и иногда позволял себе вспоминать прошлое. В подробности он не вдавался, потому что всегда считал, что чувства — «это для баб»…
Когда он куда-нибудь выезжал, земляки-грузины устраивали ему такой прием, что он то вовсе не мог выйти из поезда, то наоборот — не мог сесть в машину. Дорогу, по которой должен был ехать Сталин, устилали коврами, машину останавливали, заставляли садиться за стол.
Сталин подобные проявления чувств своих сограждан не любил.
«Разинут рты и орут, как болваны!» — как-то сказал он.
К тому времени он уже привык ездить по пустым дорогам, прибывать на пустые перроны, и ликование народа в Грузии заставило его безвыездно сидеть в Боржоми.
Светлана же и вовсе считала подобные проявления чувств лицемерием и не верила в их искренность. Может быть, она так считала, когда писала свои воспоминания, а не в тот момент, когда была там, в Грузии?
Брат и сестра уехали в Москву раньше, оставив отца на родине до осени. По дороге они заехали в Гори. Здесь Светлана впервые почувствовала, что у нее есть родная земля и что находится она совсем не в Москве. Василия и Светлану ведут в дом-музей их отца, где каждую вещицу им демонстрируют как святыню. Неизвестно, как отнесся к этому Василий, но Светлане вдруг стало стыдно и захотелось поскорее уйти.
Уйти, убежать…
Только от чего?
От кого все время порывается бежать Светлана — дочь Сталина?
Безотцовщина
Многие упрекали Светлану в том, что в последние годы она редко навещала отца. Светлана оправдывалась, говорила, когда слышала в трубке его раздраженный голос и слова «Я занят!», у нее пропадало всякое желание звонить. Но бывали случаи, когда несмотря ни на что Светлана добивалась своего.
В последний раз они встретились 21 декабря 1952 года, в день рождения Сталина.
В феврале 1952 года Светлана окончательно уходит от мужа Юрия Александровича Жданова. Только на сей раз она не возвращается в Кремль. Обо всем хочет рассказать при встрече отцу, но пока пишет письмо:
«Дорогой папочка! Мне очень хочется тебя видеть, чтобы поставить в известность о том, как я живу сейчас».
Дальше все, как в обычном письме любящей дочери заботливому отцу. Об успехах в учебе, о неурядицах в семье, о впустую растраченных чувствах и, наконец, о самом главном. О проблемах, связанных с разводом.
Светлана Аллилуева — отцу, Иосифу Сталину:
«В результате этих событий возникли некоторые вопросы чисто материального характера, о которых мне захотелось с тобой посоветоваться, потому что больше мне ждать помощи неоткуда…»
То, что написано дальше, очень похоже на просьбы, и по сей день звучащие в вагонах электричек и метро:
«…У меня все-таки двое детей, сынишка осенью уже в школу пойдет, да еще моя няня старая живет у меня (теперь она на пенсии)».
Не хватает только начала — «мы сами не местные».
Письмо на отца произвело впечатление, и он разрешает Светлане приехать. Как и просила в письме Светлана, в разговоре с глазу на глаз отец решил все материальные вопросы. Она получила квартиру в том же Доме на Набережной, переехала из 140-й в 179-ю квартиру. Кроме этого, отец велел получить ей права, дал денег на машину, но приказал отказаться от казенной машины и дачи. Был и неприятный момент, Сталин назвал дочь дармоедкой, на что Светлана возразила. Сказала, что получает стипендию и сама платит за обеды в столовой Академии наук.
На прощание отец, как всегда при встречах, сунул ей пакет с деньгами и просил передать Яшиной дочке. Это была одна из последних встреч Светланы с отцом, можно сказать, деловая. Потом, была еще встреча — «не по делу».
Письмо Светланы от 28 октября 1952 года:
«Никаких „дел“ и „вопросов“ у меня нет. Если бы ты разрешил и если это не будет тебе беспокойно, я бы просила позволить мне провести у тебя на Ближней два дня из ноябрьских праздников — 8—9 ноября».
Отец разрешил. Это была двадцатая годовщина смерти матери. Всегда в эти дни Светлана чувствовала тяжесть на сердце и находилась в мрачном настроении. Здесь все было по-другому. Семья почти в полном составе была за праздничным столом. Сталин впервые видел свою внучку, много смеялся, угощал детей вином и совсем не ворчал. Казалось, семья воссоединилась.
Отцу Светланы оставалось жить всего четыре месяца.
Начиналась зима, страницы газет были заполнены материалами по «делу врачей». На даче Сталина ни одного врача не было.
Светлана приезжает на Ближнюю дачу поздравить отца с семидесятитрехлетием. Отец выглядит плохо. Светлана видит, что у отца непривычно красное лицо. Кто-то говорит ей, что он лечится сам, бросил курить, пьет какие-то пилюли, капает в стакан йод и пьет.
Сели за стол. Тот же набор гостей, те же шутки, те же рассказы. Сталин пьет маленькими глотками ароматное грузинское вино. Светлана смотрит по сторонам и видит на стенах какие-то детские фотографии из журналов, репродукцию картины «Запорожцы», в углу китайская вышивка: яркий огромный тигр… Ей обидно, что на стенах не висят ее фотография, фотографии ее детей. И еще Светлана боится повторения истории одного из новогодних праздников, когда отец, желавший, чтобы Светлана танцевала, чуть ли не за волосы потащил ее в круг. Ушла она рано; отец, прощаясь, как всегда сунул пакет с деньгами.
И все.
В следующий раз она увидела отца второго марта — беспомощного, лежащего без сознания в большом зале, где собралась масса народу.
Еще первого марта Светлана много раз звонит отцу, но каждый раз получает один и тот же ответ: «Движения нет!»
Это означало, что Сталин спит. Но второго марта уже Светлану вызывают с урока французского в Академии общественных наук и передают, что «Маленков просит приехать на Ближнюю».
Такое было в первый раз в ее жизни — не отец, а кто-то другой просит ее приехать на дачу отца.
Дороги Светлана не замечает, а возле дачи машину останавливают Хрущев и Булганин. Светлана выходит из машины и видит, что лица обоих заплаканы. Дальше — все как в тумане: какие-то люди, какие-то подробности, много знакомых и незнакомых лиц и сознание того, что и отец, и этот дом, и все, что было связано с ним, умирает у нее на глазах.
Светлана уверена, что все три дня до кончины отца провела рядом с ним, у дивана, на который его перенесли охранники. Однако Серго Берия, тот самый, который нравился Светлане в школе, в своих воспоминаниях рассказывает, как его мать ездила навещать Светлану на ее квартиру и что та была довольно спокойной. Тот же Серго утверждает, что ни Василия, ни Светланы в момент кончины рядом с отцом не было. Светлана же описывает последние секунды жизни отца как очевидец.
