Накануне отъезда из Америки звонит отец Ольги Вэс и предупреждает, что в Лондоне дочь будет встречать толпа журналистов. Почти как когда-то Светлану. Но теперь это ее не пугает. И она, и Ольга умеют общаться с прессой, тем более что все опять надо ставить с ног на голову. Или наоборот.

Самолеты разносят мать и дочь в разные страны. Ольга приковывает к себе внимание западной прессы, она все чаще и чаще говорит о своем деде. Нет, не об американском дедушке, а о Сосо Джугашвили, Сталине. Ее и фотографируют на фоне портретов Иосифа Виссарионовича. Светлана же наоборот — бежит от воспоминаний, от людей, от побегов.

В деревню, в глушь, в Висконсин...

Иосиф Аллилуев:

— По рассказам родственников, я знаю, что бабушка Надежда Сергеевна... она несколько раз от деда уезжала, в Ленинград, к родителям. Вот уехать, уехать все ей хотелось, что-то здесь было такое, давило на нее. Ну, родители ее, естественно, возвращали в Москву, и потом она уже решила вопрос радикально, просто пустив себе пулю в лоб. Катя уехала на Камчатку, подальше от Москвы, говорит: там взаимоотношения между людьми более честные. Мама уехала подальше от Москвы, в другое полушарие. И идея эта — уехать, убежать от чего-то... она как-то присутствовала...

Все это выглядит, может быть, и не очень счастливым, но концом истории жизни «кремлевской принцессы». Но на самом деле, таковым не является…

За прошедшие годы, со дня последнего отъезда из СССР, Светлана жила в приюте для пожилых людей в Англии, потом в швейцарском монастыре — дочь неудавшегося священника и «большого грешника», по словам грузинского католикоса, последние годы не оставляла попыток пробиться к Богу и успокоиться. Потом Светлана вновь жила в Лондоне, в маленькой квартирке. Она написала еще одну, четвертую книгу, где в очередной раз переосмыслила свое отношение к стране, в которой родилась, и к отцу, имя которого никогда не гарантировало ей, Светлане Сталиной, затем Светлане Аллилуевой, а теперь Лане Питерс, спокойного существования в одном Богом забытом месте.