— Это место для Вас много значит, я права? — сообразительно выдала Нильсен. Ну, конечно же, значит, следом подумала Агата, понимая глупость своего вопроса.

— Для нас обоих. — Оливия отставила рамку в сторону, нерешительно закусывая нижнюю губу и улыбаясь человеку на фотографии. — На следующее лето в нашей семье появился Александр. Он с отцом так много времени здесь проводил. Вон те модели яхт — всё их произведения.

Агата с жадным интересом кинула взгляд в сторону красивых резных корабликов, с корявой подписью на корме. Она представила маленького Александра, выводившего название лодок «Отвага», «Полюс» и «Завтра». Последняя была написана с особой аккуратностью, будто самая любимая.

— После смерти отца Александр забросил любовь к яхтам и к этому месту, — миссис Нильсен обреченно вздохнула, будто сражаясь с истинными эмоциями. Это было больно, невыносимо ужасно вспоминать о том времени. — Наверное, всё это сильно напоминает Александру о том времени. Уход мистера Нильсена дался нам нелегко.

— Я понимаю, — с тяжелым сердцем сообщила Агата, вспомнив свою утрату. Её пробивало от душевности и сложности разговора, — я…

— Не продолжай, — заботливо попросила Оливия, приобняв невестку, — лучше не затрагивать столь глубокие душевные раны. Главное сейчас это — будущее.

Агата поблагодарила всех и вся, в особенности свекровь за то, что та не стала развивать трепетную тему. Англичанка была не готова продолжать тяжелый и грустный разговор. В некоторые моменты Оливия выглядела как самый глубокий и проникновенный человек, относилась с материнской заботой и любовью. А в следующие, едва не открыто выражала свою неприязнь и брезгливость. Кто из этих двух личностей правдивая миссис Оливия Нильсен?

— Наверное, мой вопрос прозвучит бестактно, — всё же рискнула Агата, собрав в себе всю уверенность. Иного момента могло не представиться. — Не принимайте на свой счёт, но иногда я не вполне понимаю… Что сделала? Иногда складывается такая картина, будто Вы ненавидите меня.

Вы для Александра ужасно важны, и я не хочу, чтобы между нами были камни преткновения. Может быть, я не та невестка, о которой Вы мечтали, но мне ужасно хочется, чтобы мы смогли найти контакт. Хотя бы ради Алекса — мы обе желаем, чтобы он был счастлив.

Агата замолчала, не зная, правильно ли она поступила. Оливия, к её большому удивлению, не отстранилась, а даже, казалось, повеселела после столько уверенной речи.

— Признаюсь честно, Агата — я не вполне была к тебе справедлива изначально, но лишь потому, что ты ужасно напоминаешь мне себя в молодые годы, — учтиво сообщила миссис Нильсен, свободной рукой притянув ещё одну фотографию с выступа, — молодая англичанка, приехавшая учиться бизнесу в шведский элитный университет.

— Так вы из Англии? — восторженно уточнила девушка.

— Да, Ливерпуль, но со временем акцент стерся, хотя на некоторых гласных иногда можешь услышать характерное «а», — спокойно ответила Оливия, пододвигая рамку со своим изображением, — мне было восемнадцать, когда мы познакомились. Я была вульгарна, самонадеянна и безрассудна, а он холоден, расчетлив и умен. Со временем мы изменились, где-то переняли черты друг друга, став лучше. Но было слишком много боли в процессе… Я боялась, что вы с Александром повторите нашу участь, когда он тебя описывал, я всё больше и больше убеждалась в своей правоте.

— Неужели он так плохо обо мне отзывался?

— Наоборот. Сильная, своенравная, дерзкая на язык. По мне так сильно самодостаточная, зацепившая его своей непокорностью. С такой Агатой у него не было шансов долго продержаться, — Оливия осеклась, будто боясь взболтнуть чего лишнего. Её неосторожность вряд ли могла стоить Александру брака, но вот организовать скандал, вполне себе, — однако потом я увидела в тебе компромиссность. Уступчивость. А в нём терпеливость и умение слышать. Вы будто улучшенные копии нас. Потому что к отношениям оба подошли осознанно, а не так как мы. Красивый фундамент поломали, а затем на нём строили.

— Но наверняка это была страстная история любви, — не зная, как на это реагировать сообщила Агата.

— Так и было, — согласилась с ней миссис Нильсен, убирая фотографию обратно на полку, — отец Александра единственный человек, которого я так сильно и отчаянно любила. Или полюблю. «Величайшая история любви теперь закончилась».

В комнате воцарилось неловкое молчание, Агата всё порывалась что-то спросить, но не могла. Не знала, как сможет выглядеть неглупо или негрубо после столь открытого монолога. Она сглотнула нервный ком.

— Ты бы ему понравилась, — вырулила разговор в новое русло Оливия, облегченно выдохнула. — И мне… Нравишься. Вкус у Александра всегда был отличный. Наверное, мне стоит извиниться за свое поведение…

— Не стоит, — оборвала её Агата, вновь способная рассуждать вслух. — Это, правда, не обязательно. Главное, что мы прояснили такой сложный момент, — и чуть погодя, добавила, — кажется, время наедине действительно нас сблизило.

Угли практически дотлели в камине. Входная дверь открылась с присущей ей скрипом, обнажив две мужские фигуры. На руках Эллиа виднелась большая стопка из ветвей, а Фредерик сжимал плетеную корзину с выглядывающим из-под крышки термосом.

— Мы заскочили в дом и решили взять провизию, — сообщил норвежец, с характерным стуком ставя еду на стол, — повар заверил, что положил двойную порцию картофеля Айдахо.

— Ужас, — брезгливо выдала Оливия.

— Потрясающе, — в унисон ей добавила Агата.

Они понятливо переглянулись между собой и рассмеялись. Фредерик и Эллиа чуть замешкались от столь странной реакции; видимо, это были долгие полчаса.

~

Агата выходила из душа, одетая в обычную английскую пижаму, — со штанами в полоску и нашитым нагрудным карманом на рубашке — когда застопорилась на месте, будто увидев приведение. Человек впереди неё нагло читал книгу, которую Нильсен всё никак не могла до конца осилить.

— Ты так и не дочитала семнадцать страниц, — заметил собеседник, повертев обложку в разные стороны. — Сказать, кто убийца?

Агата тут же подошла к нему и бросилась на плечи, едва ли не роняя на покрывало позади. Он выдержал удар, знакомо вдохнув родной запах и сведя пальцы за её шеей. Его губы оставили поцелуй на щеке.

— Замолчи, придурок, — она крепко прижимала его к себе, — ты дома. Боже, почему ты не позвонил, что прилетаешь? Знаешь, как я плохо спала эти ночи?

— Наверняка, соскучилась по своей подушке, — довольно хмыкнул он.

— Алекс, ты такой невыносимый, — прошептала Агата, а затем чуть отстранилась. Её мокрые глаза встретили его счастливый взгляд. — Ты вернулся.

Нильсен в уверенности прижалась к губам мужа, выражая сквозь этот поцелуй всю тоску и обеспокоенность, отпечатавшуюся в ней. Он дома; Агата не верила в это, до тех пока Александр требовательно не ответил на поцелуй, обхватив её лицо ладонями.

— Это же было обязательное условие, Лилла Каттен, — произнес он, как только отстранился. — Невежливо будет не поздороваться с Котенком.

Его голова нагнулась и бесстыдно уперлась макушкой ей в грудь. Рука ловко скользнула на живот, Агата почувствовала неизмеримое тепло от его прикосновений. Книга оказалась рядом.

— Папочка дома, он купил груши, — улыбчиво провозгласил Александр, легонько поглаживая основание живота. — Наверняка, ты скучал по моим шуткам, дитё.

Внезапно, Александр почувствовал легкий толчок; едва ощутимый, ровно такой же, какой несколько дней назад застала Оливия. Нильсен с удовольствием увидела, как широко расширились глаза её мужа, как брови вскинулись к верху. Это было то самое неподдельное удивление… Его рот чуть приоткрылся, словно, эмоции не давали ему сказать.

— Кажется, Котенок протестует, — более спокойно заметила Агата, зарываясь пальцами в волосы мужа.

— Он… Он, что, движется?

Агата тихонько хихикнула.

— Да, по орбите Земли, — она не смогла сдержать издевки. Ступор Александра выглядел очень мило и забавно. — По определенной траектории.