— Аль! Ты как раз тот, кто чертовски был мне нужен здесь. Заходи!

Воин хмыкнул, но все-таки вошел в зал. Хорошее настроение не изменяло ему: с севера шли добрые вести, приготовления к празднику подходили к концу, и прием, где им предстояло проявить себя в качестве альтернативы Тайного Совета — приближался. А ожидание всегда хуже действия — каким бы ни было и то и другое.

Помятый фрейлинами и заглядывавшими «проведать» дамами, Осверин тоже просиял.

— Лорд Витт наконец-то соблаговолил примерить костюмы и выбрать рисунок на шоколадных конфетах! — крикнул он во весь свой хорошо поставленный голос. — Вдобавок, думаю, у него отлично получится утвердить все вопросы, связанные с приглашениями!

Свита из старшей прислуги и нескольких ответственных придворных кинулись на новую жертву, а Осверин залился смехом и рванул к двери.

— Плодотворной работы, милорд! — ехидно, как в стародавние времена, когда ему случилось быть гостем в замке отца Аскольда, бросил менестрель, вылетая в коридор.

Милорд только покачал головой, покорно забирая из рук распорядителя протокол и варианты рассадки гостей.

— Вот ведь чертяка, — пробормотал он.

Распорядитель оживился:

— Простите?

— Нет-нет, ничего. Подойдет вот эта и вот эта схема, проверьте, сколько точно будет гостей, и выберите подходящую. Что там с письмами?..

Осверин не бежал — летел по коридору, с трудом удерживая равновесие на виражах и вписываясь в повороты. Кое-кто провожал его удивленными взглядами, но менестрелю, право слово, было уже все равно.

«Прости, маленькая, что заставил скучать!» — билось у него в голове. Зря он испугался, отчаялся и отложил гитару. Теперь нужно было срочно наверстать упущенное, вспомнить о голосе, который не давал ему просто петь по трактирам похабные песенки и получать свои монеты, не позволял мышкой уходить из пиршественных залов и молчать, молчать, молчать. Он же, черт побери, менестрель!

«Они услышат этот мир именно от меня».

Осверин на полном ходу вылетел в коридор к личным спальням короля и сбил с ног человека в серой, скучной одежде. На пол посыпались какие-то вещицы — дротики, кисть со штор, жестяная коробочка для порошков, бумаги… Человек шарахнулся в сторону, что-то сверкнуло перед музыкантом, и незнакомец словно растворился в воздухе, исчез, бесследно и бесчестно.

А менестрель, прежде чем заорать, успел зажать себе рот рукой и ринуться по лестнице вниз, на свежий воздух, подальше от смертельно опасных для того, кто слишком много знает, коридоров, поближе к работе — там, в парке, еще много нужно было сделать. На виду у десятков случайных людей, конечно. До вечера, до их уютного кабинета, он точно доживет.

Иллюзий о Тайном Совете, его методах и принципах у Осверина за последние два года совсем не осталось.

И, раздавая поручения и принимая сделанную работу, менестрель то и дело посматривал на окна дворца: на их с Алем кабинет, залы для праздника и комнаты короля. Он вздохнул с облегчением только тогда, когда Рогар отправился на совещание с Советом Лордов, а названный брат спустился в парк.

Аскольд шел по посыпанной ракушками дорожке выдержанными шагами воина, готового в любую секунду броситься и сражаться, и даже сам уже этого не замечал. Осверина это значительно успокоило — значительно, но не до конца.

— Как дела, братец? — крикнул Аль, не доходя до него десятка шагов.

— Убеждаюсь с каждым днем, как интересно работать в цитадели, тем более при Его Величестве, — непринужденно махнул рукой тот. — Думаю, когда-нибудь я даже издам свои рассказы в мемуарах!

Лорд Витт чуть наклонил голову, без усилий читая завуалированное послание. На его лицо не легло ни тени тревоги или заинтересованности, но по этому короткому движению Осверин понял, что и брат все понял. И внутренне поблагодарил почему-то именно Фортуну, лукавую богиню удачи, за такого брата.

Аскольд прищурился:

— Сначала — работа, потом — мемуары. Долго тебе еще возиться тут? Рогар просил зайти.

— Четверть часа или около того. Устроит?

— Более чем, — кивнул молодой лорд, демонстративно усаживаясь на скамейку и закидывая ногу на ногу.

По пути во дворец они останутся без лишних ушей и обсудят самое главное. Аль был уверен, что менестрель не станет зазря пугать его намеками и такой страшной секретностью. Да и нехорошо, что Ро в этом каким-то образом замешан… Теряться в догадках было не в обычаях воина, так что он на время прогнал напряжение и просто дал себе пятнадцать минут отдыха — четверть часа в затишье перед бурей, островок тишины между приливом и отливом морского прибоя.

И за самый хвост, за мелькнувшую тень он поймал неожиданную, его самого удивившую мысль: ему почему-то отчаянно хотелось на море. На пустынное побережье, ходить по песку, дышать соленым воздухом, и чтобы над головой проносились крикливые чайки. Где-то у далекого горизонта водная гладь сливается с небом, дышать легко и свободно, а мерное дыхание волн напоминает биение чьего-то древнего огромного сердца. От моря спокойно и светло на душе, так, как давно уже не было… Королевским элитным воинам некогда мечтать о морях, и Аскольд загнал эту картину подальше и поглубже, запрятал так, чтобы самому не найти. Но прежде — позволил себе несколько долгих минут сполна насладиться видением. И пообещал однажды точно отправиться к морю.

Знал бы Аскольд, как скоро та картина будет его окружающей действительностью! ,. Однако при других, совсем других обстоятельствах, нежели он представлял себе в своей голове.

И начался путь к этому вечером, когда менестрель, воин и король собрались втроем в креслах у камина впервые за несколько напряженных недель. И если Осверин и Аль, поговорившие уже наедине, пусть и очень недолго, были собраны и встревожены, то Рогар, кажется, наконец-то дал себе отдых.

— Знали бы вы, как я рад, что это безумие наконец-то закончится! — выдохнул он, вытягивая ноги к огню.

— С коронации все только начнется, — вставил Аскольд чуть мрачно. — Нам есть, что тебе рассказать, Ро.

— Если это про приготовления к приему, то я точно женю тебя на какой-нибудь старой нудной старухе!

Осверин, в гостиной не присутствовавший и ничего такого не ожидавший, прыснул плохо сдерживаемым смехом в кулак.

— Тебе только кажется, что это смешно! — в наигранном гневе привстал с места Аль, и Осверин захихикал, представив в красках себе эту пару. Впрочем, он посерьезнел, едва отсмеялся: дело было действительно важным и не терпело промедлений.

Он рассказал Рогару о своем столкновении с подозрительным незнакомцем, о лицах без лиц и шагах, которые замирают, если и ты перестаешь идти по коридору, и прямо на глазах Рогар подобрался, поджал губы и сел в кресле упрямо-ровно. Голос его из расслабленного, полушутливого тона стал стальным голосом короля.

— Тайный Совет должен узнать о попытке покушения, — он был первым, кто бесстрашно назвал вещи своими именами.

Аскольд покачал головой:

— Боюсь, что они уже знают. Вряд ли хождения по застенкам и маги во дворце остались без их внимания.

— Тогда…

— Тогда им, напротив, лучше не знать, что об этом знаем и мы.

— Прикинемся дурачками?

— Именно. Как в детстве.

Лицо Рогара посветлелело на несколько мгновений:

— Мы тогда не спали всю ночь и обнесли отцовскую фамильную оружейную! Попрятали реликвии королевского дома в комнате и сделали вид, что перепутали их с игрушками.

— Сколько нам было? Лет по пять, да?

— Около того. Как мы вообще поднимали те мечи?..

Как ни было менестрелю жаль прерывать их короткий глоток светлого и теплого, он кашлянул, напоминая, как далеки они от беззаботного детства.

— Откуда мы знаем, что они не подсушивают прямо сейчас? — слово за словом выдавил Осверин, не поднимая головы и кусая губы.

Рогар замер.

— Перед встречей я простучал стены, — пожал плечами лорд Витт.

— И стражу, — встрял менестрель.

— Ага, и стражу. Все чисто.