– Попробуй ещё раз, – попросил он. – Не бойся, наруч защитит тебя, смелее.

Я вновь натянула лук до самого уха и, когда навела стрелу на доску с красным кругом посередине, отпустила стрелу. На этот раз тетива звонко распрямилась, щёлкнув по кожаной защите, а стрела умчалась в неизвестном направлении, мимо доски. Я упрямо поджала губы и потянула вторую стрелу. Оказывается, здесь просто глазами не обойтись, нужна ещё сноровка. К концу первой недели я уже попадала в доску. От неё, кстати, пришлось отказаться, и мы стали использовать тюк сена.

Стрелы, попадая в дерево, застревали там безвозвратно. Приходилось мастерить вместо них новые. Мы каждый день ходили в лес для поиска новых прутиков, которые теперь сохли под специальным прессом, чтобы их не повело.

Шли годы, я росла, а Михаилу начало становиться плохо. Мне уже было тринадцать лет, когда однажды утром, заходясь в жутком кашле, он обнаружил кровь на своей ладони. Скрывать от меня Михаил ничего не стал, а просто велел собираться. Уже по дороге он объяснил мне, куда и зачем мы идём. Он рассказал мне о том, что умирает. В тот злополучный день, когда первая бомба рванула над Москвой, взрывная волна, сметая всё на своём пути, несла большой заряд радиации. И Михаил, глядя на тот самый взрыв, получил хорошую дозу облучения. Она, в свою очередь, вызвала необратимые последствия в организме, и даже чудо, что он протянул так долго. Но теперь злокачественная опухоль начала высасывать из него жизнь. Сколько ему осталось, он не знал, зато знал, куда нужно идти, чтобы у меня сложилась хоть какая-то жизнь. И привёл он меня к Фантому, который вёл свой первый набор охотников. С тех самых пор я Линза, охотница. Михаил, мой второй отец, прожил ещё полгода. После чего скончался у меня на руках. Кашляя, булькая, хрипя и плюясь кровью.

– Вот такая вот тебе история нашего прекрасного мира, – Линза плюнула, поднялась и пошла в дом, буркнув на ходу. – Я спать.

А я продолжил сидеть на крыльце, пытаясь осмыслить этот её рассказ. Меня проняло до самого костного мозга. До меня только сейчас начало доходить, что этот самый мир нравится только мне. И то потому, что я попал в него, когда здесь появился относительный порядок. Ведь я не жил здесь в момент его обрушения. Я не терял в хаосе своих близких. Какой же я болван.

Линза не нуждается в извинениях, если бы она не захотела, то не сказала бы ни слова. Она взрослая девочка, ей как минимум чуть больше тридцати. Зато теперь я знаю её историю, теперь я понимаю, на что она способна и как лучше использовать её таланты. Ладно, моя смена подходит к концу, скоро нужно будет будить Кока.

Сразу будить сменщика я не стал. Вначале сварил ему кофе, а уж затем пошёл толкать. Кок открыл глаза прежде, чем моя рука коснулась его. Мы все здесь научились спать в пол-глаза. Даже дома никогда не получается уснуть полноценно. Любой шорох, и ты уже сидишь на кровати с зажатым в руке пистолетом. Я только сейчас обратил внимание на то, как хищным движением Кок спрятал нож, который я даже не заметил в темноте. Вот так и живём. Я показал ему, что кофе готов, а я пошёл спать. Он так же молча кивнул в ответ и слез с кровати, а я занял его тёплое место. Ничего, разбудит Штампа, займёт его койку, а уж этот бугай разберётся, где поспать. Ему вообще всё равно, где спать.

Закрыв глаза, я не смог уснуть сразу, мысли крутились вокруг рассказа Линзы. Интересно, а кем был Кок? Хотя с ним-то всё ясно, они вроде как с Гарпуном в диких землях росли. Хотя я бы послушал их историю. Может быть когда-нибудь они мне её расскажут. А вот Штамп, кем в той жизни был он? Не представляю его жизнь, чтоб она была такая же, как у Линзы. Он всегда жизнерадостный. Хотя… За всеми этими размышлениями я не заметил, как уснул.

Цель близка.

В деревне мы провели неделю, всё же удалось уговорить Линзу немного отлежаться. Погони не было, Кок следил за этим каждый день. Уходил по нашей тропе и проверял свои секреты. Когда мы на следующее утро решили остаться в домике, он специально сходил и установил метки на тропе. Где-то ниточку протянул, где-то веточку по особому подвязал. В общем, не всякий знающий человек сможет заметить. А достаточно зацепить такую метку, и обратно её, как было, уже не приладить. Даже странно, что преследовать нас не стали. Наверняка Пётр давно понял, что что-то не так, на него это не похоже. Хотя откуда мне знать, что у него в голове. И чего он ко мне пристал? Зачем я ему так сильно нужен? Ладно, при случае задам ему эти вопросы.

– Линза, ты как, готова идти? – спросил я.

– Я давно готова, – отмахнулась та. – Это вы здесь из меня инвалидку делаете.

– Ничего мы из тебя не делаем, – вступился за меня Гарпун. – Мы о тебе заботимся.

– Ладно, заботливые вы мои, – улыбнулась Линза. – Давайте действительно двигаться дальше, а то, я смотрю, понравилась вам жизнь спокойная.

– Значит, решили, завтра с утра в путь, – вставил я последнее слово.

Утром позавтракали, накинули рюкзаки, приготовленные с вечера, и двинули навстречу светлому будущему. Всё бы ничего, но вот погода начала портиться. Осень вступала в свои права, с каждым днём это чувствовалось всё сильнее. Хмурое свинцовое небо над головой, какой-то непонятный дождь, больше похожий на пыль и порывы ветра. Лес помогал сглаживать неприятную погоду, небо частенько пропадало за кронами деревьев, ветер терял свою силу, тормозя о кусты и деревья. Вот только сильно лучше от этого не становилось. Влажная погода быстро сделала одежду точно такой же, и казалось, что теперь она нисколько не защищает от холода.

Настроение было под стать погоде, такое же мрачное и серое. Довольный был только Штамп. Он с детской непосредственностью радовался грибам, которые собирал по краям от нашей тропы. Периодически то забегая вперёд, то отставая от отряда.

– Смотри, какой здоровый, – ткнул он мне чуть ли не в нос очередным подосиновиком. – И крепкий какой, ни одного червячка.

– Штамп, отвали ты уже со своими мухоморами, – разозлился я. – Лучше за обстановкой смотри.

– Сам ты мухомор, – обиделся он. – Смотрю я за вашей обстановкой, всё там нормально.

– Вон Кок нарисовался, – указал пальцем на силуэт Гарпун. – Видимо, сворачивать пора.

Я остановился, сверился с картой, да, действительно, сейчас на развилке налево. Махнул рукой Коку, мол, принял, тот сразу же скрылся в кустах.

– Это у него зайцы, что ли, на поясе висели? – спросила Линза. – И когда только успевает?!

– Потому что Кок прирождённый охотник, – похвалил друга Гарпун.

– Ну, я тоже не пальцем деланая, да и зрение у меня получше, – сказала Линза. – Вот только я пока ни одного не заметила.

– Так ты просто не туда смотришь, – съязвил подошедший с очередным грибом Штамп. – Да и Кок один идёт, а мы толпой, к тому же, говорим, не переставая.

– Вали уже, умник, – пихнул его Гарпун в плечо. – Нечего здесь к моей девушке приставать.

– Ничего, вот устроимся в Нижнем, я себе тоже заведу, – хохотнул Штамп и, увидев очередной гриб, кинулся за его добычей.

– Заведёт он, – крикнула ему вслед Линза. – Мы тебе что, козы?

Штамп ничего не ответил, лишь отмахнулся рукой, как от надоедливой мухи.

– Ты смотри, он ещё руками на меня машет, – возмутилась она и пригрозила ему кулаком. – Ну, попадись мне только.

– Тёть, прости засранца, – с улыбкой во все тридцать два зуба извинился Штамп. – Я больше не буду на тебя руками махать.

– Ладно, – смилостивилась она. – Живи, пользуйся моей добротой.

От этих шутливых перепалок настроение начало немного улучшаться, а может и привыкать начал к плохой погоде. Тропа в очередной раз вильнула, и за поворотом нас дожидался Кок. Он сидел на пеньке и обдирал зайцев.

– Привал, – скомандовал я, посмотрев на часы. – Вон Кок уже обедом занимается.

– Пожрать – это хорошо, – обрадовался Штамп. – Линз, а замути опять той гречки с грибами и зайчатиной.

– Долго это, – отказалась она. – На вечер давай, на ужин.