Прошло уже два месяца с тех пор, как Ян нырял в Тихом океане в районе подводного вулкана Куласи вместе с коллегой Люси. Погружения стали казаться ему длинными. Он почесал голову, потянулся и пошевелил ногами, тщетно борясь с затекшими суставами.
Генетика наградила его мощной комплекцией, которая, по правде говоря, абсолютно не подходила для того, чтобы складываться вдвое внутри «Наутилуса», сверхмалой подводной лодки. К тому ж Ее Величество Природа была не единственной виновницей его крепкого телосложения. Ян, сын проводника по высокогорьям, родился в Гренобле и часть детства провел, лазая по вершинам в Изере[6]. В шестнадцать лет он выглядел как настоящий альпинист и сноровкой превосходил самых опытных в этой сфере. Он умел читать местность, двигался, как кошка, и желал покорить первые 8 000. Яну больше было не интересно покорять местные вершины. В семнадцать лет он был абсолютным чемпионом Франции в своей категории и готовился завладеть мировым титулом. Спонсоры начали интересоваться многообещающим юным спортсменом. В то время для парня не имело ничего большего значения, чем восхождение на пик. Но его мечта рухнула одним праздничным вечером, который он проводил в семейном загородном доме. Опьяненный успехом и желая похвастаться, этот чудо-ребенок вздумал вскарабкаться на северную крышу-пик с фасада дома. Ян взобрался наверх, но неожиданно у него соскользнула нога… Глупейшего падения не придумаешь. С высоты восемь метров. От силы удара левая бедренная кость раздробилась, а вместе с ней и его мечты. Спустя шесть месяцев реабилитации Ян был вынужден выбрать другой путь, в смысле профессиональный, и с растерзанной душой парень записался на биофак. Поскольку отныне горы для него являлись запретом, Ян остановился на океанографических исследованиях, выбрав наиболее удаленную профессию от прошлого увлечения. С тех пор, как только происходило что-то плохое в его жизни, Яна начинала глушить горечь. Однако, по крайней мере, он понял одну вещь: чтобы достичь цели, недостаточно видеть ее, и это «правило гор» действовало и в любви.
Впрочем, в последние дни Анна не покидала его мысли. Яну не терпелось ступить на твердую землю, чтобы все обдумать и расставить точки над «i». Он отдавал себе отчет в том, что они находились на этапе кризиса, и точно решил, что больше не будет за ней бегать. Ее одержимость работой и туманные теории отстраняли их друг от друга, и Ян был сыт по горло тем, что при малейшей возможности ему приходилось отправляться то в Африку, то в пустынную зону Китая или затерянный уголок Узбекистана, чтобы просто насладиться присутствием Анны… Уже слишком давно он не выбирал место отпуска по собственному желанию, а отправлялся туда, куда скажет Анна, и крайне редко оно оказывалось привлекательным. Их влюбленные будни сократились к разговорам по скайпу, украденным у его команды дням, сорванным проектам… Напрасно он страдал без нее. Ян начал воспринимать любовь как наваждение, нечто фальшивое и некую все более и более мучительную обязанность. Верность, которая была между ними очевидной, начинала его тяготить. Не то чтобы Яна действительно кто-то соблазнял, просто он больше не понимал смысла их отношений. К чему клясться в вечной любви, если они проводили вместе три месяца из двенадцати, не имея возможности что-либо долгосрочно планировать? Если они не могли друг на друга положиться и созванивались не тогда, когда чувствовали, что соскучились, а когда находили подходящее время и при условии более-менее стабильного интернет-подключения?
Разозлившись, Ян выругался и привлек этим заинтересованный взгляд Люси.
Молодая женщина воздержалась от вопросов. Она слишком хорошо знала характер Яна и понимала, что это оскорбит его, поскольку он еще не разобрался в своих чувствах. Ян был раздосадован, и Люси это чувствовала, прекрасно догадываясь почему. В душе была довольна этим, хотя и ощущала из-за этого свою вину.
На радаре появился гидротермальный источник. В коричневой мути, которую ярко освещали прожекторы «Наутилуса», возникло жерло. По всей видимости, конкреция была более пяти метров в высоту. Одновременно ужасающая и прекрасная, казалось, она фонтанировала прямо из ада.
– Последний обход – и поднимаемся, хорошо? – спросил Ян, промачивая губкой лоб.
– Как скажешь, патрон. И как только очутимся на поверхности, угощу тебя мохито со льдом.
– С двойной порцией льда, пожалуйста. Я превращаюсь в сухую доску.
– Ха, насмешил! Ты – в доску? Ты же не намекаешь на свои потрясающие кубики на животе?
– Люси, забудь! И речи быть не может, чтобы я разделся в этой капсуле. Едва ли мне хватит места стать в нужную позу.
– Вроде boy’s band[7]? Прекрати, у меня бурная фантазия!
Они вволю нахохотались, и сердце молодой женщины вспыхнуло. Ее бесил тот факт, что после стольких лет она до сих пор, так или иначе, была в него влюблена. Ну и что, если они были близки? Около трех месяцев? Конечно, это было до святой Анны, Великой Любви Яна… Большой любви, которая, похоже, уже порхает крыльями. Было ли это потому, что в последнее время ее так сильно к нему влекло?
От жары у нее начиналась легкая мигрень. Под воздействием «черных курильщиков» температура в подводной лодке превысила тридцать два градуса. Чтобы выжить в подобной сауне в четырех кубических метрах, они отказались от установленного регламентом комбинезона и плавали в шортах и футболках. Ян сидел за пилот-управлением, а Люси лежала слева от него, напротив иллюминатора с широким обзором морского дна.
Снова став серьезным, Ян сосредоточенно объявил:
– Я делаю последний забор образца.
Каждый раз биолог надеялся попасть на ключевой элемент, поскольку был убежден в том, что ответ на загадку возникновения жизни заключается в этих гидротермальных источниках океанического дна. Во всей Океании Земли существовало три десятка полей «курильщиков». В этих местах сгустились самые неблагоприятные условия: температура воды приближалась к тремстам градусам, а чрезвычайная кислотность должна была изгнать любую форму жизни. Однако «черные курильщики» представляли собой настоящие оазисы для широкого ряда существ, в частности для множества креветок и губок. Как не провести параллель с зарождением мира! Вначале Земля была похожа на настоящий химический ад, именно в этом невероятном бульоне развились тысячи организмов! Оставалось понять, как более четырех миллиардов лет назад из неживой материи возникла искра жизни…
Люси выдернула его из размышлений, проворчав:
– Ну а теперь мы можем уйти? Не понимаю, как ты переносишь это заточение. Спорим, что я вспотела вдвое больше, чем ты!
– Попробуй развлечься, это единственный способ. Лично я вместо того, чтобы размышлять о кипящей воде, протекающей над нашими головами, думаю о другом.
– Об Анне, например?
Слова слетели с ее губ, прежде чем она смогла удержать их. Ответ не заставил себя ждать и прозвучал с такой сухостью, что Люси захотелось провалиться сквозь землю:
– Что тебя заставляет так говорить?
Клин клином вышибает, прямо в точку! Внезапно стыд уступил волне возмущения:
– Ян, черт возьми! Это видно так точно, как нос на твоем лице, и понятно, что стрелка ваших отношений не показывает сейчас на «ясно». Ты считаешь меня идиоткой?
– Лус, ты воображаешь невесть что. Даже если бы что-то и случилось, ты вправду думаешь, что я поделился бы этим с тобой?
Люси так сильно покраснела, что Ян вмиг пожалел, что нагрубил ей. Но она вообще-то была в курсе, что он терпеть не мог подобные вопросы… На самом деле еще с тех пор, когда они были вместе, Люси сохранила стойкий защитный инстинкт, против которого Ян не мог ничего сделать. Чтобы дать ей понять, что не сердится, Ян добавил уже мягче:
– Не терпится перейти к анализу образцов. У меня сегодня хорошее предчувствие. Поднимаемся?
– Как хочешь, – пробормотала пристыженная Люси.
– Ок.
