Из-за Димки всё…
Из-за Димки? Или из-за своей глупости? Выпендрился водкой прошлого. Так. Будучи блогером я использовал разные приёмы для привлечения читателей. Теперь эти приёмы идут не на пользу. Скромнее надо быть. Весь пиар должен идти от хоккея. И всё. Больше никаких благотворительностей. По крайней мере, с обнародованием имени. И так вокруг меня нездоровый ажиотаж. Авантюрист из меня вылез наружу после пожара. Надо его загонять обратно.
Дверь приоткрылась и в комнату, точнее больничную палату заглянуло милое личико молоденькой медсестры.
– Вы очнулись? Я сейчас дежурного врача позову, – пропела она тоненьким голоском и исчезла за дверью.
Демид попытался вернуться к мысли, которую развивал до этого и не сумел. Он вспомнил Полину, её взгляд, глаза, руки…
– Добрый вечер, Демид, – поздоровался врач, входя в палату.
Действительно, отблеск солнца, который проникал в палату, напоминал вечер. Демид даже оглянулся на окно, но тут же перевёл взгляд на врача. Типичный доктор. Среднего роста, в белом халате, с немного рассеянным взглядом. На вид ему лет сорок-сорок пять, не меньше.
– Как самочувствие? Голова болит?
– Есть тупая боль и лёгкое головокружение.
– Ага, ага, – сказал врач, взял голову Демида, сжал в ладонях и пристально посмотрел в глаза. – Поря-ядок. Думаю, завтра мы вас выпишем из больницы. Нечего место занимать. Недели на две, как минимум, постельный режим, а там посмотрим. Напугали вы нас, молодой человек. Когда вас привезли, два дня назад, думали…«коньки отбросишь». Ан, нет, коньки только сняли.
Врач засмеялся своей шутке.
– Хорошо, что всё хорошо. Отдыхайте. Если что, там есть кнопочка над кроватью, вызовете дежурную медсестру. Кстати, вас есть, кому забрать?
– В книге лежит визитка Ельцова, который вчера весь день тут крутился. Можно ему позвонить.
– Спасибо, Людочка! Вопрос разрешился сам собой. Всё, кушайте, набирайтесь сил и отдыхайте.
Врач ушёл, а Людочка чуть задержалась, кокетливо улыбнулась, плавно повела плечиком и медленно вышла из палаты, слишком долго закрывая дверь.
Демид усмехнулся. Звезда, блин. Ишь, как медсестра себя подала. Это и есть слава, от которой ни сбежать, ни скрыться? Хотя нет, скорее начало. И тут же одёрнул себя. Ты стань звездой, а потом будешь размышлять, какая она слава.
Дверь опять открылась и вошла Людочка с тарелкой, ложкой и стаканом чая.
– Я подумала, зачем вас гонять на первый этаж? И вот принесла вам ужин. Приятного аппетита, – она присела на кровать, халатик разъехался, оголив красивое колено и чуть выше.
Демид хотел встать, но получилось, что девушка, присев, перегородила путь его движению. Взгляд случайно наткнулся на ноги девушки, и в лицо ударила краска. Он начал отводить глаза в сторону, а получилось, что упёрся в слегка виднеющиеся девичьи груди, расстёгнутого на одну пуговицу, халата. Он закрыл глаза, уши горели, лицо горело. Для верности прикрыл глаза ладонью.
– Я совсем вам не нравлюсь? – игриво спросила она, придвигаясь ближе.
– Извините, я…вы нравитесь, но…
– У вас есть девушка, – добавила Люда. – Но это ничего не меняет. Мы можем встречаться с вами иногда. А потом вы поймёте, какая я страстная, и как умею любить.
– Люда, – голос Демида дрогнул, девушка преданно уставилась на него. – Я…пойми правильно…я…
И замолк.
Люда поднялась и медленно пошла к выходу.
– Если что, вы знаете, где меня найти.
Дверь закрылась и Демид глубоко выдохнул. Резко встал с кровати и чуть не упал от головокружения и неожиданного потемнения в глазах. С минуту переждал ухудшение. Спокойным взором обвёл палату, с шумом выдохнул.
– Шустрая девочка, – чуть пробормотал он, подсел ближе к тумбочке и заработал ложкой.
С чего она вообще подкатила? Что во всей больше не к кому? Странно. Чем дальше, тем больше странностей. Ещё с комендантшей не разобрались, да и с этим непонятная ситуация, инкогнито в машине, и вот тебе медсестра Людочка. Пользуетесь спросом Демид Николаевич. Вот только спрос сомнительный. Есть о чём задуматься.
– Вы уже покушали? – Людочка стояла в дверях, верхняя пуговица халатика застёгнута, но вся её поза говорила: только скажи и я – твоя. – Можно забирать?
Демид кивнул в ответ и отвёл взгляд в угол палаты.
– Зря вы так, Демид, я ведь к вам со всей…
Она ушла, а у Демида стало как-то нехорошо на душе. Обидел девушку. Может извиниться? Ага! Тогда ещё и утешать придётся…всю ночь…
– Спать! Как там в сказке? Утро вечера мудренее!
Утро мудренее, а в эту ночь приснился странный сон.
Оказался Демид в тёмном лесу. Один. Где-то совсем недалеко волки воюют, филин кричит, деревья кряхтят и стонут. И ветерок пронзающий, а Демид в больничной пижаме. Прохладно. Узенькая тропка промеж деревьев бежит куда-то вдаль и будто манит за собой. Недолго сомневался Демид, пошёл по тропке вглубь леса. Долго ли, коротко ли он шёл, а полянка с деревянной избой открылась неожиданно. Свет горит в единственном маленьком окошке. Помялся немного Демид, решая, что делать дальше, да и потянул дверь дубовую на себя. Скрипнула дверь, точнее изобразила ноту «ре», и открыла просторную комнату на весь дом с печкой в углу и столом посередине, над которым смолила лампада. А за столом сидит немолодой мужчина в старинном парике, с усталым взглядом, в кафтане времён Петра Первого. Увидел Демида, улыбнулся и пригласил жестом присесть за стол напротив.
– Вижу, что вопросов у тебя много. Оставим самые главные, остальные потом. Значит, ты есть новый обладатель скатерти-самобранки? Так или нет? Хотя, чего я спрашиваю. Другой тут и не оказался бы. Разреши представиться. Меншиков Александр Данилович, последний обладатель скатерти. До тебя. А ты, стало быть…как звать?
– Демид.
– Хорошее имя. И какой год сейчас там?
– Где там? – не понял Демид.
– На земле, где же ещё?
– А мы где?
Меншиков глянул на Демида и задумался.
– Слушай, а я ведь и не знаю, где мы сейчас находимся. Мир между мёртвыми и живыми, наверное. Не могу сказать. Ужасно хочется посмотреть на мир. Какой он стал. Петербург бы увидеть хоть одним глазком. Славное было время, когда мы с Петром Алексеевичем…
Меншиков, вдруг, замолк, и подошёл к маленькому окошечку. С минуту вглядывался в темноту, а затем повернулся к Демиду. Глаза царского соратника были красными и влажными.
– Времени нет на воспоминания. Каждый год в день осеннего равноденствия обладатель скатерти-самобранки привечает гостей. И не просто гостей, а тех, кто владел ей по велению богов в разное время. Много раньше таких скатертей было и владельцев знатных и славных много было. Боги решали, кого награждать. Время шло, скатерти погибали, иногда вместе с хозяевами. Бывало, боги отбирали скатерть за неправильное поведение, обрекая бывшего владельца на голод. И такое бывало. Эти на пир не приходят, им путь заказан. А вот прежние владельцы нашей с тобой скатерти придут. Уж, не знаю, все или нет. Тут сказать сложно. Тебе необходимо выбрать прекрасное место к началу суток, чтобы никто из людей на нас не обращал внимания. Чтобы мы могли сесть кружочком поужинать до первых лучей солнца и поговорить. Ты – главный. И на твои вопросы мы будем отвечать. Сразу скажу, что люди разные. Есть и звери, о которых вы можете прочитать в книгах. В моё время они считались легендой, а в твоё и подавно. Кот Баюн, слышал?
– Сказочный персонаж.
– Вот и посмотришь на сказочного персонажа в живую, – усмехнулся Меншиков. – Ведунья. Красивая, глаз не оторвать! Жила в избушке на курьих ножках.
– Баба Яга? – удивился Демид.
– Это народные побасенки. Не видели, так придумали. Жила она в лесу, на болоте, потому и дом на деревянных сваях, как на куриных ножках. Ведала многим. Лечила, снадобья разные готовила, все обряды людские знала, зверей понимала и разговаривала с ними. Ай, всего не упомнить. Сам у неё спросишь. Знатная жёнушка. Но не повезло ей с мужем. Погиб он рано. Вот она и ушла в лес, чтобы свататься приходили поменьше. Иван будет, по прозвищу «дурак», только это сказочное прозвище. Не обращай внимания, он поумней всех нас вместе, будет. Митрий Соколик, княжеский дружинник из разорившегося дворянского рода. Стоял в первых рядах Большого полка войска Дмитрия Донского на Куликовом поле. Всю битву в самой гуще боя! И выжил! Один из сотен. За храбрость и умение получил от богов дар. А давненько мы не собирались. Ты сам-то, где проживаешь?
