– После колбасок я готов посочувствовать Жадности, – вставил он. Меган постаралась не рассмеяться.

– Ты такой балбес, – улыбнулась она.

– Ага. Прожорливый, – закончил Олли, улыбаясь, и поддел ее локтем. Она не могла привыкнуть к его частым прикосновениям. Обычно они сидели напротив за столиком в пабе или на противоположных концах ее дивана, но здесь, в Праге, они постоянно находились бок о бок.

– Помолчи, пожалуйста, – сказала она, слегка толкая его головой в плечо. – Часы начинают представление.

Над площадью повисла тишина, когда Смерть ожила и перевернула свои песочные часы. Последовал легкий скрипучий звук, появились апостолы, их бородатые головы появлялись в окошке видоискателя Меган по одному. Она поразилась, насколько разными они выглядели и сколько усилий было приложено, чтобы создать их и поддерживать в идеальном состоянии. Она обратила на это внимание в городе в целом, на самом деле – как тщательно поддерживается чистота и как ухожен город. Жители Лондона могли бы многому поучиться у чехов.

Часы начали свою мелодию, и она слышала прекрасный звук щелкающих фотокамер, раздающийся вокруг нее. Несколько идиотов даже включили вспышки. Естественного света все еще было более чем достаточно, к тому же золото часов было таким сверкающим, что почти светило. Если бы люди продвигались хотя бы чуть-чуть дальше автоматических установок на своих фотоаппаратах и бестолковых нажиманий копок! Они упускали такое количество красоты, которую легко можно было бы поймать, используя всего несколько настроек. Олли, который был занят съемкой на телефон – чертов телефон! – явно не очень поддерживал ее точку зрения.

– Я рад, что мы на это посмотрели, – признался он, когда мелодия на часах умолкла. – Никогда не видел ничего подобного. Нужно обязательно рассказать ребятам об этом – может быть, сделать проект по очередности знаков зодиака.

Он разговаривал скорее сам с собой, чем с Меган, но она одобрительно кивала на его слова. Как жаль, что у нее в начальной школе не было такого учителя, как Олли. Ее классный руководитель, миссис Бенстед, была такой старой, что засыпала за своим столом около одиннадцати часов и спала до самого звонка в половине третьего. В среднюю школу Меган пришла с ужасным почерком и полным отсутствием уважения к старшим. Если быть честной, она до сих пор сражалась с такими людьми. Ненавидела, когда кто-то говорил ей, что делать, даже начальница в галерее, а она была очень хорошей. Как раз на прошлой неделе был напряженный момент с Сэлли, владелицей, когда та попросила Меган отнести в контейнер на углу охапку разорванной упаковочной бумаги. Меган в тот момент развешивала последнюю группу акварелей своих лучших художников и бездумно огрызнулась, чтобы она сделала это сама. Последовала довольно жесткая беседа, и Меган уже несколько раз извинилась перед Сэлли.

– Веселее, курочка, – Олли выдернул ее из череды невеселых мыслей. – Не пора ли выпить по пиву?

Меган подумала о Карловом мосте, с его армией статуй, Пражской крепости и ее бесконечной истории, а также обо всех мощеных узких улочках, которые ждали их прихода. Но впереди оставалось еще четыре дня. Город может подождать. Кроме того, она уже совершенно не чувствовала пальцев на ногах.

– Что-то я сегодня устала быть боссом, – откликнулась она, засовывая руки в карманы. – Показывай дорогу.

Софи погрузила кончик своей чайной ложки в уголок яблочного штруделя, наслаждаясь хрустящим звуком легкого хрупкого теста под напором нержавеющей стали.

Пройдя весь Малый Квартал до самых ворот замка, она села на небольшой камень, наблюдая, как толпы туристов проходят мимо, пока полностью не перестала чувствовать пальцы на руках и ногах. Неподалеку стоял киоск, торгующий картами города и горячими напитками. Продавец уже какое-то время улыбался ей, глядя из-под толстой шерстяной шапки. У него были голубые глаза и пушистая белая борода, а кожа выглядела потемневшей от возраста. Хотя жители Праги не были очень разговорчивыми, они всегда были готовы улыбнуться. За десять лет она ни разу не столкнулась даже с намеком на грубость в этом городе – еще одна из многих причин, почему они с Робином так его любили.

От замка она довольно быстро дошла под гору до кафе «Цукр», того самого места, куда Робин привел ее на их первый волшебный завтрак много лет назад. К ее величайшему изумлению, оказалось, что ничего не изменилось с тех пор.

Интерьер был простым, но уютным – много темного дерева, уютные альковы и обширная фреска веселого застолья на потолке. Каждый стол был покрыт простой желтой скатертью, а в центре зала стояло традиционное пражское угощение с огромными мягкими кренделями, свисающими со специально изготовленных деревянных стоек. Софи не была их поклонницей, а Робин обожал их. В последний раз, когда они здесь были, он откусывал небольшие кусочки и обмакивал в свою кружку пива. Она улыбнулась воспоминанию.

Она почти доела штрудель, витая мыслями в прошлом, и на тарелке остались несколько запеченных яблок и пятно от крема. Нигде в мире больше не было таких вкусных штруделей, как эти, и каждый раз этот вкус возвращал ее на тот завтрак, когда ее чувства совпали с чувствами Робина и она поняла, что встретила любовь всей жизни.

– Как ты нашел это место? – спросила она его тогда, отпивая кофе и глядя на него поверх чашки. Робин был одет в темно-синюю толстовку, которая делала его глаза сияющими, а его светлые волосы длиной до подбородка были примяты после шапки.

Кафе «Цукр» находилось на середине узенькой брусчатой улочки в глубине Пражского малого града, и снаружи выглядело просто как ничем не примечательная деревянная дверь. Когда он открыл ее, появилась лестница, ведущая прямо вниз, а запах томящейся говядины, яблок и кофе накрыл их с головой. Это было неожиданно.

– Да, знаешь, просто проходил мимо.

Робин смотрел на нее очень пристально.

– Я уверена, ты приводишь сюда всех странных девушек, которых встречаешь на заснеженных мостах, – пошутила она.

– Ну, – он улыбнулся и откусил большой кусок от кренделя. – Ты немного странная, придется согласиться.

– Эй!

– Я не в плохом смысле. Я просто имею в виду, что любая девушка, которая соглашается провести со мной свое свободное время, должна быть немного сумасшедшей. Ну правда, ты могла бы выбрать любого парня в Праге, а ты сидишь здесь, со мной.

«Я выбрала бы тебя из всех людей, которых когда-либо встречу, не только в Праге, в любом городе мира», – подумала она, но промолчала.

– Как бы я хотел угадать, о чем ты думаешь, – сказал он, протянув руку, как будто желая погладить ее по щеке, но передумал в последний момент. Софи не могла отделаться от мыслей о том, как он поцеловал ее пальцы прошлым вечером. Как же ей хотелось, чтобы он сделал это еще раз, только на этот раз не останавливался на руках.

– Я думаю, что это самый лучший завтрак, который у меня когда-либо был, – сказала она, подцепив немного крема и протягивая ему ложку.

– Мммм, – улыбнулся он, специально уронив большой кусок крема на подбородок. – Что? – спросил он, когда она начала смеяться. – У меня что-то на лице?

Он облизнулся, но оставил крем на месте и посмотрел на нее в панике.

– Спаси меня! – воскликнул он. – Спаси меня от этого крема!

Не успев как следует подумать о том, что она собирается сделать и какой будет его реакция, Софи потянулась через стол и глубоко поцеловала его, слизывая крем во время поцелуя.

На секунду оторопев, Робин последовал ее примеру, неловко гладя ее по спине. Только когда рядом сидящий посетитель громко покашлял и многозначительно прогремел стулом по деревянному полу, они сделали передышку, вернулись на свои места, глядя друг на друга в ужасе.

Робин пришел в себя первым.

– Нет больше крема?

Они рассмеялись, и это было идеально. Под впечатлением воспоминания, Софи вытащила телефон и сделала снимок своей пустой тарелки, стараясь, чтобы висящие крендели попали в кадр. Она надеялась, что Робин не обидится, что она вернулась в это место без него. Он мог быть довольно вспыльчивым иногда, всегда сердце опережало голову, но Софи могла по пальцам одной руки посчитать все их ссоры. Размышляя об этом, она почувствовала, как печальные мысли подкрадываются издалека, и покачала головой, чтобы они не проникли в самую душу.