Очнулась я в нашей спальне. Рядом с кроватью стояла капельница и мерно пикал какой-то прибор. На постели сидел Тим, в кресле расположилась мама, а возле прибора возился фельдшер-лис. Все трое умильно улыбались, глядя на меня, а я пыталась сообразить, в чем подвох. Может, Тим уронил меня по дороге? Или Парфюмеров успел облить вонючей жидкостью из своего флакончика, и я перекинулась в неведомую зверушку? А может, меня укусил джек-рассел, и я теперь лечусь от бешенства?

Мама не выдержала и подскочила к моей постели, обнимая и плача. Тим смотрел пьяно-влюбленным взглядом, словно я применила запрещенный афрозвериак и он почуял во мне истинную пару. Лис поправил подушку и стер со своей щеки слезинку.

— Так, мне кто-нибудь объяснит, что случилось? — строго спросила я, отрывая Аделаиду о своей груди.

— У нас будет ребенок! — сообщила мама.

А странный внутренний голосок подтвердил: «Ага. То есть я».

Веки налились тяжестью, голова закружилась, а я поняла, что еще не отошла от шока. И потеряла сознание.

Дана Драконова

Я сидела в спальне в окружении семьи. На подносе стояли пончики с разными начинками, в кружке дымился малиновый чай с лимоном. Лекарства и капельницы были позабыты, потому что вызванное из столицы светило зверомедицины профессор Пилюлькинсон всех заверил, что лекарства в моем состоянии не нужны

— только отдых и хорошее питание. Вот я и питалась хорошо, налегая на любимые пончики.

«Мамаша, ты нам еще мясцо закажи средней прожарки и картофель-фри», — где- то во голове раздался тонкий, писклявый голосок. Что-то толкнуло меня в живот, и я ойкнула.

— Что, Даночка, тебе плохо? — участливо спросила Аделаида.

Тут же подскочил Пилюлькинсон с градусником, лис-фельдшер принялся измерять давление, а Тим обхватил мой живот руками, словно защищая.

— Мне очень хорошо, — произнесла я, отгоняя докторов и отбирая у Пилюлькинсона тарелку с пончиками. — Только меня мучает один вопрос: с чего вы взяли, что у нас будет ребенок? Я вроде бы не помню, чтобы посещала в последнее время врача, ну, того самого.

— Так пришли результаты анализов, — радостно сообщил лис. — Я-то сперва думал, что у вас волчанка или птичий грипп. Но обошлось.

— Да-да, симптомы очень похожи, — хмыкнул Тим.

— Коллега совершенно правильно сделал, что взял анализы, — важно заключил профессор, поправив пенсне. — Это целое событие! Ведь последний дракон родился в Зверляндии целых тридцать лет назад!

— Тридцать два, уж мне-то не знать, — возразила Аделаида и с любовью посмотрела на Тима.

А муж приложил щеку к моему животу. Но тут же отпрянул и потер щеку, а я услышала недовольный писклявый голосок:

— Эй, папаша, не налегай! Мы только позавтракали.

— Кто это? — удивился Тим и посмотрел на меня.

— Ты что, тоже его слышишь? — спросила мужа, и он кивнул.

— Чегой-то «его», я, может, еще не определился, — лась, — возразил голосок. — У меня есть еще пару месяцев на самоопределение, пока яйцо каменеет!

— Яйцо каменеет? — с ужасом переспросила я.

— Не стоит беспокоиться, это пленочное покрытие, защита маленьких дракончиков от враждебной окружающей среды, да и дань природе, — успокоил профессор. — Ведь раньше мамочки драконихи откладывали яйца, папочки их высиживали, но теперь в век эволюции и прогресса все меняется. Перед рождением пленочка разрушится, это простой кальций уплотненной формы, дракончик вылезет, а яйцо…

— Не продолжайте, я все поняла, — остановила профессора.

Что-то мне эти подробности весь аппетит испортили, лучше потом с мамой проконсультируюсь, она мне по-простому все объяснит.

Тим все это время переводил ошарашенный взгляд с моего живота на маму и вопрошал:

— Он что, с нами и правда разговаривает?

В спальню в это время зашли коллеги: Дюпонт, Бондэрос и Бобрикова. А вслед за ними в комнату вломились Хрящ с Барбоскиным. Все принесли цветы и фрукты, словно я находилась в палате зверореанимации для тяжелобольных. Полковник ФСО Хрящ недовольно покосился на Куропаткина, который зашел последним, водрузил на стол свои книги «Как легко пережить беременность. Десять медитаций для принятия новой реальности» и «Ребенок — не катастрофа. Двадцать советов, как подготовиться к празднику жизни» и присел рядом с Аделаидой.

— Конечно, разговаривает, — улыбнулась мама. — Все маленькие дракончики разговаривают с родителями. А пол деточки определится чуть позже, на поздних сроках. Я бы хотела девочку.

— Фу, — пропищал вредный маленький драконыш. — Девчонки!

— Я так и знал, что это сын! — гордо ответил Тим и положил руку на мой живот, но руку тут же отбросило, словно кто-то двинул по ней пяткой.

«Но-но, не распускай руки, папаша! Иди лучше мяска принеси, пока я сплю. Идея с мальчишкой мне нравится больше, но я еще не определился!»

Кажется, невидимый малыш зевнул и повернулся на бок, судя по изменившейся форме моего еще небольшого, но уже выпирающего животика. А я-то все думала, что нужно садиться на диету и поменьше есть. Но все обернулось иначе, теперь можно не ограничивать себя, ведь доктор сказал, что я должна хорошо питаться.

— Похрапывает, — умилился Тим, вновь прислонив ухо к моему животу.

— Раз спит, можно провести совещание, — прошептал Хрящ.

Мама нахмурилась, а Дюпонт едва слышно произнес:

— Мы тихо. Пройдемся по верхам.

Аделаида кивнула, и участники совещания расселись вокруг моей постели. Лис и Пилюлькинсоном вышли из спальни на цыпочках.

— Покой и хорошее питание, — напоследок прошептал пожилой профессор.

— И жизнеутверждающие медитации, — вставил свои пять звероевриков Куропаткин.

А я вспомнила, как после последней такой медитации Карину Крокодайл вынесли из его кабинета. Бедняга до сих пор не могла говорить.

— Докладываю, — громко прошептал Дюпонт, встав по стойке смирно.

На медведе-оборотне сегодня был праздничный мундир бурого цвета с нашивками подполковника. Образ сантехника Дюпонт оставил в прошлом.

— Операция по поимке маньяка Парфюмерова и его сообщника Потрошителя успешно завершена.

Тим рявкнул, детеныш в животе во сне рыкнул, Дюпонт осекся.

— Были, конечно, небольшие накладки. Сперва мы приняли за Потрошителя деда джек-рассела. Но после допроса с пристрастием он прекратил валять дурачка и сознался, что он нанятый актер. Его задача была ухлестывать за миллионершей- метаморфом, пускать пыль в глаза и изображать дедушку малолетнего внука. А наш преступник — настоящий преступник — это карликовый джек-рассел, опытный похититель и потрошитель. Сейчас он в камере, вместе с подельником ждут процесса. Правда, Парфюмеров скорее всего отправится в лечебное заведение усиленного типа. При задержании он облил себя подозрительной жидкостью, мыться до сих отказывается и кричит, что он темный властелин и зверобог мира. Но судя по амбре, больше напоминает скунса.

— Что ж, хоть и не все прошло гладко, — тяжело вздохнул Хрящ, — но прошло. Всех участников операции приговорить, тьфу ты, представить к награде, внештатным агентам Бондэросу и Дмитреску-Драконовой выдать почетные грамоты.

Драконова мама хищно сверкнула глазами на главу Федеральной службы оборотней, и тот добавил:

— А к почетным грамотам еще премию и награды.

Мама довольно улыбнулась, Хрящ с облегчением выдохнул и вытер взмокший лоб галстуком.

— А мофно меня затифлить в фтат? — попросил Бондэрос, заискивающе заглядывая в глаза шефу ФСО. — Возьмите меня!

— Может, возьмем? С оборотнями в погонах у нас в организации напряг, — заступился за бывшего начальника Дюпонт.

— Ладно, вместо премии зачислим в штат на должность младшего агента, — милостивого кивнул Хрящ.

— Мофет, стафшного агента? — прошепелявил шакал-оборотень.

— Страшного агента? — удивился шеф. — Вроде бы у нас нет в штате такой должности, если только пыточн… то есть, дознавателем.

— Не, Бондэрос просится старшим агентом, — перевел Дюпонт. — Давайте ко мне в отдел под личную ответственность.