— Я? — поразился Матиас. — Обычно ты обсуждала такие вещи с Асуром.

— Я не помню период забвения, но мне кажется, все это время я думала о тебе. О твоих чувствах. Ты заслуживаешь намного больше, чем я тебе давала.

— Из-за Эйры?

На его лице мелькнула тень недовольства. На мгновенье я решила, что поторопилась с выводами. Матиас был жесток в душе.

— Нет, — спокойно ответила я. — Ты любишь меня как женщину, а не как королеву.

Матиас опустил печальный взгляд на стол и пробормотал:

— Прости. Я должен был быть настойчивее, должен был охранять, беречь тебя. Знал, что им нельзя доверять, но отступал, боясь потерять тебя. И вот, к чему это привело. Почти случилось то, чего я так избегал. Ты едва не умерла. — Он отложил приборы, встал, подошел ко мне и опустился на колени. Осторожно взяв меня за руки, Матиас взглянул на меня увлажнившимися глазами и твердо заверил: — Клянусь, больше никогда не дам тебя в обиду! Я люблю тебя, Ал!

«Ну ты и дура-а-ак! — подумалось мне. — Она тебя ни во что не ставит. Ищи себе другую, красавчик. Загубит она тебя!»

Не смогла я ответить ему тем же от лица Альвиры! Эта вертихвостка потом очухается, снова будет пренебрегать его чувствами и разобьет ему сердце. А мне потом ночами не спать, вспоминать его скупые слезы, застывшие в глазах! Ну почему такие мужчины достаются женщинам, которые их не заслуживают? Неужели во всем Шейсауде не нашлось той, что полюбила бы Матиаса всем сердцем? Похоже, поговорка «любовь зла» актуальна во всех мирах.

— Я рада, что ты со мной, Матиас, — ответила я. — Завтра я хочу предстать перед остальными, и твоя поддержка мне очень пригодится.

— Ты всегда можешь положиться на меня. — Он стал зацеловывать мои руки: нежно, но горячо.

— Знаю, — улыбнулась я, неспешно выбравшись из его тисков и снова взяв вилку. — Давай обедать. Я как будто месяц не ела.

Он коротко засмеялся. Стал похож на милашку. Вернулся на свое место и с аппетитом принялся за салат. Мы молча пообедали, обмениваясь взглядами и думая каждый о своем, а когда дошли до десерта, я осмелилась спросить:

— Кого ты подозреваешь, Матиас?

— Мне горько признавать, что кто-то желает тебе зла. Но реальность сурова. Меня смущает новичок. Рэмис.

— Почему он?

— Остальные ведут себя так же, как раньше.

Я озадаченно хмыкнула:

— Но откуда ты знаешь, как раньше себя вел Рэмис, чтобы сравнивать?

Матиас вытер уголки губ салфеткой, вздохнул и на меня посмотрел:

— Он напуган.

Не убедили меня обманчивые доводы Матиаса. Рэмис испытал шок. Он самый молодой супруг королевы. Естественно, он напуган! Проверять все равно придется всех.

Отобедав с Матиасом, я порадовала его желанием поужинать с ним, Эйрой, Саденой и Низилом. Он ушел от меня самым счастливым человеком в Шейсауде. Еще бы! Его любимая захотела собрать за столом полноценную семью без ненавистного им балласта. Вероятно, он давно мечтал о чем-то подобном. У порога Матиас ненадолго замялся. Я знала, чего он хотел. Объятий или поцелуя. Но я так тяжко вздохнула, будто это последний вздох в моей жизни. Матиас сжалился надо мной и ушел без телесных контактов.

С одним мужем все стало максимально прозрачно. Можно считать, я справилась с условиями сделки на одну седьмую. Значит, еще почти полтора слитка золота у меня в кармане.

Хишике мой вердикт в отношении Матиаса показался преждевременным.

— Вы бредите деньгами и готовы указать на первого встречного!

— Да неужели? — Я села в кресло, взяла с прикроватной тумбочки музыкальную шкатулку и потрясла ее. — Тогда мне следовало заявить, что отравитель Матиас. Сейчас я уже была бы на полпути домой.

Хишика устало вздохнула и пробормотала:

— Я очень беспокоюсь.

— У тебя типичный психоз. Это нормально. Ты любишь свою королеву, она в смертельной опасности, а спасти ее может только… я! — Я не стала называть себя плохими словами. Не люблю портить самой себе настроение, для этого существуют всякие хишики и круроты. — Присядь. Я тебя понимаю и очень хочу помочь. Но мне трудно сконцентрироваться и обрести уверенность в себе, когда ты не доверяешь мне и сужаешь рамки дозволенного. Я не ребенок, Хишика. На моем счету сотни тех, кому я вправила мозги. Даже обманутые мной поумнели, раз и навсегда завязав с тратой денег на псевдоквалифицированных недоведуний. Я отлично разбираюсь в людской психологии. Матиас любит Альвиру. И я не вижу причины тратить на него время, которое у нас в обрез.

Хишика смотрела на меня с немым вопросом.

— Ты хорошо подготовила нас с Беллой, — продолжила я, вернув шкатулку на тумбочку. — Теперь отойди в сторонку и дай нам сделать то, зачем мы здесь.

Она рассеянным взглядом прошлась по нам с Душенькой и тихо спросила:

— И что вы планируете делать дальше?

— Сейчас Матиас для меня так же надежен, как ты, Крурот, Флего и Эйра. Поэтому я буду держать его поближе к себе. Не волнуйся, никаких непристойностей я не допущу. Я не из тех, кто ради почесухи между ног переспит с мужчиной, вопреки тому, что его могут казнить. У него сын, и он любит другую. В качестве потенциального любовника я его не рассматриваю.

В глазах Хишики блеснуло прежнее благоговение. Она вновь зауважала меня. Ее напряжение стремительно спадало, возвращая ее лицу былую теплоту.

— Более того, я хочу попросить тебя об услуге. Когда ваша королева поправится, поговори с ней. Матиас заслуживает ее ответных чувств. Зря она пренебрегает его вниманием. Может, ей вовсе не нужны пять мужей. Достаточно одного, но заботливого. У них прекрасный сынишка. Есть шанс родить еще детей и обрести счастье в них, а не в количестве мужей. И не говори, что это не наше дело! Альвира тебе обязана. Так что потерпит и выслушает.

Хишика грустно улыбнулась и утерла накатившиеся слезы.

— Извините, я в последнее время на взводе. Ваша миссия может стать смертельной для многих людей, в том числе для вас. Мое волнение оправдано.

— Мы все волнуемся. Важно не поддаваться панике, — улыбнулась я. — Итак, ты поговорила с Круротом? У меня есть возможность увидеться с Джардом?

— Его хождение по дворцу в кандалах и под конвоем вызовет тревогу и вздорную болтовню. До его официального оправдания лучше держать его под стражей подальше от глаз. Поэтому вас проводят к нему перед ужином. А пока продолжайте выздоравливать. Я распоряжусь, чтобы прислуга больше не входила в королевские покои. Если что-то понадобится, у вас есть я и Белла.

— Вот видишь, можно же общаться без истерик.

Хишика даже засмеялась. До вечера она заглядывала к нам еще несколько раз. Рассказывала, что вся крепость жужжит о чудесном пробуждении ее величества, что слухи уже дошли до нижнего мира и соседних государств. По этому случаю на днях обязательно должен состояться бал. Мы с Душенькой лишь переглянулись. Бал — так бал! Глядишь, встретим своих рыцарей.

Пару раз к нам приходил Эйра. Он делал это для пущей убедительности. Все думали, что он навещает маму, а он просто играл с нами в шейсаудскую настольную игру. Поддавался, конечно. Настоящий мужчина! Между делом он докладывал о ситуации во дворце.

Всякий раз слыша приближающиеся шаги, я ждала, что двери распахнет очередной королевский муж. Но ни один из них не спешил к очнувшейся после длительной комы жене.

За полчаса до ужина ко мне пришел Крурот. Похоже, Хишика не предупредила его о новом образе королевы, потому что он не меньше минуты молча пялился на меня и только потом, прочистив горло, сказал:

— Ваше величество, я привел стражников, которые проводят вас в арестантскую.

— Благодарю, ваше благородие!

Белла опустила на мои плечи темно-синюю накидку, завязала спереди шнурки и взяла меня под руку. Стражники поклонились мне и сопроводили нас и Крурота к лифту. Джарда содержали на другой стороне крепости. Охрана из четырех постовых тоже поклонилась мне, едва мы преодолели здешний дворик. Отворив двери в глухой коридор, туда вошел один стражник, следом Крурот, затем я, Белла и еще один стражник. Пять имеющихся здесь камер были пусты, в шестой находился узник. Двери из бронированного закаленного стекла были затонированы, поэтому я не видела Джарда, пока не вошла. В светлой камере под самым потолком имелось узкое окно вдоль стены, по потолку шла череда зажженных ламп, стены украшали каменные плитки с выбитыми выдержками из законов Шейсауда. Слева у самой стены одноместная койка, застеленная чистым бельем, справа — стол и стул. На столе — богатый свежий ужин, графин с водой, благоухающие цветы в вазе. Сам Джард тоже не был закован в цепи и не висел на скобах. Он стоял прямо перед нами, прижавшись спиной к стене и упершись в нее подошвой ботинка на согнутой в колене ноге. Руки он сунул в карманы брюк, приподняв при этом полочки выпущенной белой рубашки, застегнутой всего на две пуговицы. Его темные волосы были чуть взъерошены и, как и на портрете, едва касались широких плеч. Жгуче-черные глаза заглядывали в душу. На губах бродила легкая усмешка.