Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Сначала несколько секунд Глеб находился в шоке. Именно учеба в университете привила ему боязнь высоты. Это случилось зимой, когда он должен был почти что вылететь с третьего курса, потому что не мог сдать экзамен по ведущему предмету. Маячило отчисление, и Глеб чуть не сиганул от отчаянья с открытой площадки, где студенты курили, на четвертом этаже университета. Скрытая попытка суицида породила на долгие годы страх высоты – акрофобию. Но шок прошел, и пришло удивление: куда можно было падать так долго? Глеб посмотрел вниз и увидел бесконечный прямоугольный тоннель, где-то в перспективе заканчивающийся ярким квадратом. Картина наверху была аналогичной. Получалось, что Глеб парил в пространстве. Ужас предстоящего падения вдруг ушел на задний план; на какое-то мгновение Глеб испытал восторг полета. Он зажмурил глаза, раскинул руки и ноги, напряг все тело, приготовившись к неотвратимому удару.

– Дядя, вы чего? – услышал он детский голос. Глеб открыл глаза и увидел, что лежит в песочнице, раскинув руки и ноги, а перед ним на корточках сидит мальчуган и с любопытством его рассматривает. В руках у мальчугана были шкатулка и стержень, рядом лежали рассыпанные письма. Глеб привстал и огляделся: песочница находилась в центре детской площадки, которую окружали четыре десятиэтажки. Глеб присел на деревянный бортик песочницы.

– Сколько тебе лет? – спросил он мальчика.

– Через месяц будет семь лет, и я пойду в школу, – мальчик усердно лепил из песка обширный город. Он помогал себе открытой шкатулкой, а стержнем прорывал каналы и рисовал дороги между частями города. Понимая, что сразу забрать предметы не удастся, Глеб продолжил разговор:

– А тебя возьмут в школу? Нужно же как следует подготовиться…

– Я подготовился, – уверенно заявил мальчишка, не поворачивая головы в сторону Глеба. – Я умею читать и писать… Правда, пока только печатными буквами. А еще я считать умею до ста.

– Ого! – присвистнул Глеб, желая понравиться малышу.

– Правда, когда считаю до ста, то я сначала считаю до пятидесяти.

– Почему? – такое обстоятельство позабавило Глеба.

– Потому что после пятидесяти нужно отдохнуть.

– А почему после пятидесяти нужно отдохнуть?

– Потому что это половина, – мальчишку стали раздражать вопросы дяденьки, на которые он не знал, как ответить. Он вскочил с корточек на ноги и стал топтать только что отстроенный город. В разрушительный процесс были включены и шкатулка, и стержень.

– А чего половина? – сказал на автомате слегка опешивший Глеб.

– Половина… жизни! – громко крикнул мальчуган и бросил в песок шкатулку и стержень. Еще один раз пнув остатки песочного города, он повернулся спиной к Глебу и побежал в сторону подъезда. Потом внезапно остановился, повернулся и, оправдываясь, сказал:

– Все равно я солдатиков с собой не взял!

Глеб, качая головой, подобрал шкатулку, вложил в нее стержень и собранные письма. Уже в подъезде он раскрыл первое письмо.

Глава пятая,

в которой выясняется, что это письмо запорожские казаки пишут турецкому султану

Лифт в Доме Эшера - i_001.png

Вот, получил домашнее задание. Во время отсутствия, чтобы никакого присутствия. В смысле водки и женщин. Да мне лень. Ужасная, обволакивающая лень. Праздность тела и души. Предаюсь безделью: не мою посуду, практически ничего не готовлю, не гуляю, никого не желаю видеть. Весь в затворничестве. Сутками напролет у компьютера, поглощен «Тотал Инфлюенс». Игромания – это та же водка, только без порчи желудка, без удара по многострадальной язве. Зато тот же удар по мозгам. Шевелится, лениво пытается отрыть глаза Совесть. Но она так же, как и я, спит до часу дня. И потом еще долго не просыпается (прямо как Енот!). Понимаю, что должен скучать, но ничего поделать не могу. Не скучается. Пока, видимо, это просто типа выходного. Все придет, но не сейчас. А сейчас возникает желание во время курения на балконе заняться обустройством его – балкона. Такие мысли были сразу, как мы сюда переехали, в эту новую квартиру моего зятя, в перспективе – мою, конечно. Если повар нам не врет. Кстати, о поваре. Что бы такого приготовить? Заглядываю в холодильник. Вижу мясо, сосиски, пельмени, яйца. Еще есть картошка – может, пожарить с тушенкой или яйцами? Лень. Решаю сварить рис с сосисками. Это быстро. Сегодня вопрос с питанием решен. Надо только сходить за хлебом, чаем и сигаретами. Так что же с балконом? Надо в воскресенье съездить на рынок и выбрать ламинат. Под цвет струганого дерева. Такой же, как на кухне. Посмотреть пластиковые панели на стены. Темно-изумрудного или тоже цвета дерева. Ловлю себя на мысли, что доминирует слово НАДО. Надо, надо, надо. Надоело, не хочу ничего делать. Валяться и смотреть телевизор. Но незадача. Как раз в день отъезда Енота – вырубился звук на телике. Я без него искренне скучаю. Да не по этой словесной и сюжетной каше, не по этой оголтелой (скрытой) пропаганде «Единой России» и двупрезидентства-премьерства. Просто скучаю по бормотанию в углу, на пирамиде из пластмассовых черных ящиков с серебристой окантовкой. Мебель какая-никакая! А бормотание в углу спасало меня почти год. Я привык в своем одиночестве слушать-смотреть телевизор и спать с включенным светом. Жутко внезапно остаться одному на всем белом свете. Всю жизнь тебя окружали люди, а теперь стены и вещи. Опять один. Повод погрустить. Но с удивлением понимаю, что я стал находить свои прелести в одиночестве. Приятно бездельничать. Никто не погоняет, не мешает. Есть странности определенные. Например, я обратил внимание, что стал разговаривать сам с собой. И даже с вещами. И даже с едой. Но все равно, хочу быть бездельником. Э-ге-гей! Где моя шашка? Шашка в четырехкомнатной квартире. Вместе с ружьями, патронами. Вместе с детьми. Вместе с дважды теперь бывшей женой. Скоро открытие сезона. Надо похлопотать о получении трех разрешений на ношение и хранение оружия. А то останусь без охоты. Утки не получат свой положенный заряд дроби в задницу.

Почему бездельничанье у меня ассоциируется с вольной жизнью запорожцев? С оселедцем на бритой голове и усами ниже подбородка? Ведь они вели хозяйство, растили детей, торговали. Не только прославились набегами на ненавистную Туретчину и высокомерных поляков. Они были еще и трудягами. Если Гоголь нам не врет. Да, это истинно так. Только перед глазами предстает известная картина «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану».

Ах да, Турция. Сегодня из Екатеринбурга вылетает туда вместе с мамой и младшей сестрой моя любимая Яна. Мой добрый и веселый Енот.

– Мы стоим на регистрации! – кричит она в сотовый телефон. – Скоро вылетаем! Расскажи какую-нибудь историю! Расскажи, как ты скучаешь по Еноту!

Глава шестая,

в которой происходит битва, а отвертка превращается в двухсторонний топор

Лифт в Доме Эшера - i_001.png

Игорь Васильевич вошел в сторожевую будку. Веселый и серьезный менты кивнули ему головами:

– О пропаже вашей двенадцатиструнной гитары вы можете найти информацию в кирпичном здании заброшенной фабрики по улице Болейко.

– Как гитары? У меня пропал сын! – Игорь Васильевич удивился и возмутился одновременно.

– Все узнаете там, – невозмутимо ответил серьезный. Он превратился в трехколесный мотоцикл «Урал», а веселый, положив будку в люльку, протянул Игорю Васильевичу отвертку с черной ручкой. – Пригодится.

И отвертка как будто потянула его в сторону указанного адреса. Вскоре Игорь Васильевич входил в просторное производственное здание. Через редкие окна под потолком просачивался солнечный свет, поэтому в конце старого разрушенного цеха можно было разглядеть несколько станков, рядом с которыми ходили или сидели люди в белых облегающих костюмах, велосипедных перчатках и кедах. Костюмы, скорее всего, были спортивными, а люди – спортсменами.

3
{"b":"695572","o":1}