Борис согласно кивнул. Человек встал из-за стола, большим пальцем назад через плечо указал в сторону барной стойки:

– Заплати за меня, – и направился к выходу.

В пластиковой бутылочке еще оставалось немного воды, Борис не торопясь допил ее, затем тоже вышел на улицу, покинув наконец это затхлое, прокуренное помещение. Идти и искать железную дверь, как объяснил ему человек из кафе, он не стал, сделал это иначе, вышел к мосту, уходя правее сквозь рынок, петляя по улочкам, натыкаясь неожиданно на тупики и закоулки. У последнего ряда магазинчиков, которые заключительной чередой тянулись вдоль дороги, он остановился и занял наблюдательную позицию, прильнув плечом к рельефной стенке павильона. Там, на другой стороне дороги, и была дверь под эстакадой, ведущая, скорее всего, в электротехническое помещение. Как ни странно, но все же он дождался, минут через пятнадцать, совершенно незнакомый ему тип мужской наружности подошел к щитовой, оглянулся по сторонам и прошмыгнул за дверь, а минут через пять показался уже знакомый ханыга из кафе. Борис подождал некоторое время, по его прикидкам, в общей сложности прошло минут сорок, выждал промежуток в автомобильном потоке и перебежал через дорогу, подошел к металлической двери, правую руку опустил в карман куртки, нащупал кастет, надел его на пальцы и несколько раз крепко сжал, укладывая плотно в ладонь, левой рукой приоткрыл дверь и вошел в помещение, оставив дверь чуть приоткрытой. Разумеется, окон там не было, сбоку прямо из стенки торчала покрытая толстым слоем пыли лампочка, тускло освещая щитовую. За небольшим столом, накрытым листом темного текстолита, сидел человек, и, хотя глаза у Бориса к темноте еще не привыкли, похоже, что это был тот, из кафе.

– Пришел? – ханыга положил на стол перед собой пистолет Макарова и рядом глушитель. – Все, как договаривались. Думал, кидану? Все по-честному. Бабло принес?

Борис, не поворачивая головы, окинул взглядом щитовую: серые бетонные стены, бетонный потолок, своего рода бункер, кроме них двоих, больше никого не было, хотя третий где-то находился наверняка, а вот в то, что перед ним на столе лежал пистолет, не верилось, но действительно было так, ханыга не соврал.

– Обойма с патронами?

Человек повернулся к нему вполоборота:

– Я на лоха похож? Все есть. У меня в кармане. Бабки где? Двести баков, как договаривались.

Борис опустил левую руку в боковой карман, достал двести долларов по сотке и положил на стол рядом с оружием, и вдруг мелькнула тень справа, у него за спиной. Машинально он чуть присел, и над головой просвистела чужая рука, это определило местоположение противника, и Борис воткнул кулак левой руки куда-то в туловище, незнакомец вскрикнул схватился за живот и опустился на пол. Затем, увидев, что ханыга встает из-за стола, видимо, в надежде что-либо предпринять, правой коротко замахнулся и ударил кастетом его в висок, тот даже не дернулся, медленно повалился набок и, соскользнув сначала на стул, упал на пол, другой к этому времени уже очухался, удар был не сильный, и, смекнув, что дело его дрянь, бросился к двери, но не сделал и двух шагов, левой рукой Борис перехватил его ударом в горло и тут же изо всей силы добавил кастетом сверху по голове куда-то в темечко, после чего тот рухнул на бетонный пол, как подкошенный, возможно замертво.

Обойма с патронами действительно оказалась в кармане человека из кафе и еще два патрона в придачу просто так. Борис вставил обойму в рукоятку пистолета, навинтил на дуло глушитель, передернул затвор и выстрелил в голову сначала одному, затем другому торговцу оружием, забрал со стола свои деньги, плечом открыл дверь, перебежал через дорогу и углубился в рыночные лабиринты.

Пришлось опять плутать среди павильонов, не запомнил он дороги к оружейной ремонтной мастерской, да и как можно было запомнить, если все вокруг одно и то же. Толку от того, что павильоны были под номерами, не мог он сориентироваться ни по номерам, ни визуально. Вспомнил про кафе, вот название кафе он помнил – «Солод», и только после того, как спросил и объяснили в какую сторону идти, нашел; не сразу, но нашел.

Оружейных дел мастеров застал он в том же положении и состоянии, в котором и оставил час назад. Колокольчик отреагировал на открывание двери жалобным перезвоном, заставив старшего по бизнесу оторваться от записей в тетради и посмотреть на посетителя. Увидев вошедшего, он выпрямился, положил ручку и скрестив руки на груди заметил:

– Это вы? Что-то не так?

– Да нет, наоборот. Удачно все, зашел сказать спасибо, – Борис достал из-за пояса пистолет, с глушителем.

– А? Это лишнее, – оружейник, привстав на стуле, вытянул вперед ладонью руку. – Вот это нам видеть не надо.

Борис поднял оружие и прицелился оружейнику в лоб, тот, что-то хотел сказать или крикнуть, но не успел, пуля пробила ему череп, голова чуть откинулась назад, затем плавно опустилась вперед, на тетрадь, заливая строчки красным цветом. Другой просто сидел и смотрел на Бориса, он не стал, кричать, убегать, прыгать куда-то в сторону, падать на пол, просто сидел и не моргая смотрел широко открытыми, от удивления глазами. Он смотрел в глаза незнакомца, словно искал в них ответ на простой, но очень значимый вопрос – за что? Борис нажал на спуск.

До Соломенской он добирался на маршрутках. Вышел на одну остановку раньше, зашел в магазин, купил продуктов.

Дома пожарил яичницу с колбасой, закипятил воду для чая, поужинал и только потом, усевшись в кресло, разобрал пистолет. Оружие, затертое от времени и старости, с изрядно изношенными деталями, не внушало доверия, каждый последующий выстрел мог быть последним, понятно, что это риск для любого дела, осечка в самый неподходящий момент или заклинивание механизма могли привести к последствиям просто непоправимым. Но другого пока не было. С патронами тоже ситуация выглядела не лучшим образом: оставалось шесть – негусто. Возможно, раздобыть боеприпасы было и легче, чем оружие, но в любом случае требовался надежный, отработанный канал. Пока такого не было. И хотя в Киеве сейчас подобного добра хватало – тащили из Донбасса чуть ли не тоннами: и пистолеты, и автоматы, и пулеметы и даже гранатометы – опять же требовался канал. Много ему не надо, но вот что-то понадежнее, поновее, да патронов в достаточном количестве – это да.

Итак. Наследил на рынке он, что называется. А что было делать, отыскать гильзы в щитовой не имея фонарика, просто не реально, в мастерской лазить по заваленным всяким хламом углам не было времени, в любой момент кто-то мог войти, и тогда еще одна жертва, да и патроны – на счету каждый, и потом, долго ствол этот держать при себе он не будет, еще одно, от силы два дела – и избавится. Менты будут пытаться как-то свести эти убийства между собой, но кроме того, что гильзы из одного оружия, больше ничего не увяжут, как бы ни старались. Спишут на местную разборку. Не ожидал он, что прокатит так легко со стволом, хотя по большому счету не стоило затевать все это, тем более на рынке. Но все уже, ствол – вот он перед ним на столе, патронов негусто, но пока хватит. И впредь не оставлять гильзы, это закон. Что еще? Особого внимания к себе на рынке он не привлекал, как и все там по рядам шастал. Хотя нет, официант из кафе «Солод» видел его с тем ханыгой за столиком, а ведь не подумал как-то сразу. Видел. А значит, проблема, и решать ее надо. Или плюнуть и забыть? Можно всю жизнь прожить и больше нигде с ним не встретиться, а могут завтра лбами столкнуться. Вероятность ничтожна, но есть. Что бы сказал Студебеккер? Сказал бы – подчищай.

От метро «Выдубичи» до Чапаевки ехал минут тридцать на автобусе.

Бродил по авторынку, не понимая, какую машину хотел бы купить. Выбор был большой. Водительское удостоверение Борис имел с двадцати лет. Отец тогда сам предложил и выделил для обучения на курсах деньги. Дальше учиться Борис не пошел, как он считал, способностей не было, школу и ту с большим натягом закончил. В армию не взяли – с рождения у него были проблемы с почкой, получил права профессионального водителя, и вперед, трудиться.