Наклонившись, Данила согревает мои губы сухим поцелуем, долгим нежным касанием.

– Ника… – шепчет, прикрыв глаза, – я тебя люблю.

Возможные ответы щекочут язык. Я никогда не любила мужчин, кроме отца. Я не знаю, как возникает уверенность, что твои чувства – любовь. Где та лакмусовая бумажка, которая подтвердит, что вот оно, то самое книжно-песенное чувство?

– Ох, Даня!

Слабенький ответ, на троечку с минусом, но к нему прилагался такой поцелуй, что Даниле пришлось меня простить.

Я не отпускала его губы до тех пор, пока он не рассмеялся.

– У тебя нет доказательств, что я купил твои работы. Вдруг это тайный поклонник твоего таланта?

– Твоя хитрая мордаха очевиднее любых доказательств! – Смеясь, я пощекотала его бока. – Организаторы сказали, что в торгах участвовало несколько покупателей, так что ты зря волновался. А теперь у тебя дома будут залежи моих работ.

– Залежи! – Данила состроил забавную мину. – Какой ужас!

– Макулатура и металлолом.

– Я продам картины по огромной цене. Позвоню в Сотбис[3], они будут в восторге. – Он повалил меня на постель и расстегнул пуговицу на джинсах.

Рассмеявшись, я остановила его руки.

– Данила, послушай!

– Ммм?

– Никогда так больше не поступай, ладно?

– Обещаю! – прошептал он мне в губы. – И ты кое-что пообещай, ладно? Люби меня, Ника!

Искренность, страсть и синий взгляд – это убийственная комбинация. С ними не поспоришь.

– Обещаю! – сказала я на выдохе.

Два месяца спустя

Из чего построены отношения творческих людей? Из взлетов, падений и сочувственной лжи.

Оказалось, что Данила тоже лжет, и не только насчет аукциона. Ему приходится лгать, потому что от меня ушло вдохновение. Внезапно и безвозвратно.

«Вдохновение вернется, Ника. Обязательно! Погуляй, расслабься, и все получится».

«Не расстраивайся, Ника! Ты талантлива, и однажды весь мир об этом узнает».

Данила успокаивает меня с уверенностью, которой не чувствует. Он берет на себя груз необоснованного оптимизма.

Из чего построены наши чувства? Из нежности Данилы, его внимания, его улыбки, когда он подводит меня к экстазу. Мы никогда не кончаем вместе, он ждет моей кульминации, хочет стать свидетелем моего полного ухода в наслаждение перед тем, как отключиться самому.

Он умеет управлять моим телом, и, как ни странно это звучит, порой мне кажется, что он управляет моими мыслями.

Раньше все было по-другому, раньше моей любовью были акриловый грунт, краски и структурная паста. Данила украл мое внимание, забрал мои чувства, и мне больше нечего выливать на холст. Теперь я живу мужчиной. Мои чувства не выразить, не вырезать из пенопласта, дерева и металла, не спрятать их неровные края под акриловой краской. Наверное, такова влюбленность, она не хочет делиться и поэтому несовместима с другими интересами.

Я взяла творческий отпуск. Подала картину на очередной конкурс, но вылетела в первом раунде и забила на эту идею.

Вдохновленный удачным опытом, Арк Молой решил устроить повторную выставку, в этот раз коммерческую. Я предложила ему две картины, единственные, написанные за время отношений с Данилой.

– Ник, тут такое дело… короче, слишком много желающих. Давай в следующий раз, ладно?

– Арк, скажи честно, работы плохие?

Он молчал целую вечность.

– Мне нравится твой стиль, – ловко увернулся от ответа. Значит, картины действительно никудышные.

Я почти не расстроилась, однако посмотрела на вещи реально и выбросила расписание конкурсов и выставок. Иногда встречаюсь со старыми знакомыми, но реже, чем раньше. Данила занимает все мое время и мысли. Недавно я сходила на банкет по поводу открытия новой галереи и среди гостей увидела Трофима Лиознова. Он меня узнал, несомненно, узнал. Смерил презрительным взглядом и демонстративно ушел в другой конец зала. Банкет мне быстро наскучил, и Даниле не пришлось уговаривать меня вернуться домой.

Я продолжаю давать уроки, хотя и не так много, как раньше. Потеряла несколько клиентов. Все свободное время я провожу с Данилой. Иногда достаю чистый холст и сижу перед ним, вспоминая, каково это – гореть творческим огнем. Но вдохновения нет, и руки опускаются. Зато есть Данила. Он пропитал мою жизнь собой, поглотил меня, и на остальное не остается ни сил, ни желания.

Его вдохновения хватает на нас обоих. Он не выпускает из рук гитару – играет, репетирует, пишет новые песни. Он работает в наушниках, поэтому я слышу только те песни, которые он записывает, и то редко. На концерты и репетиции я почти не хожу. Я приняла музыку Данилы, но это не значит, что я ее понимаю. Мой нежный, любящий мужчина никак не ассоциируется с темным, неровным ритмом, злыми эмоциями и криками его песен. На репетициях он кажется чужим. Иногда я ловлю тайную тьму его взгляда, отражение его музыки, и тогда он кажется незнакомцем. Пусть он делит свою тьму с остальными, а мне останется его свет. Именно я поддерживаю его свет, поэтому щедро дарю свою нежность. Он живет ею, я вижу это в его глазах, в том, как настойчиво он требует подтверждения моих чувств, снова и снова. Только я вижу ранимость Данилы, и я не могу, не могу и не хочу его обидеть.

Есть еще одна причина, почему я не хожу на концерты и репетиции. Его фанаты разглядывают меня, и мне не нравятся их взгляды. Вокруг Данилы крутится туча поклонниц, и мне неприятно на это смотреть. Когда я рядом, он ведет себя безупречно, да и друзья посмеиваются, что бесшабашный бабник потерял свою музыкальную голову. Но иногда я гадаю, что происходит после концертов или во время долгих репетиций. Можно ли ожидать от творческих людей постоянства?

Если тебя привлекла порывистость любовника, стоит ли удивляться его порывам?

Но это так, к слову.

Я люблю свет Данилы, его невозможно не любить.

А его тьма… она живет в музыке.

Со мной он нежен, искренен и бесконечно добр, и я ему доверяю. Надеюсь, что и он сможет забыть о том, что случилось в школе, и перестанет искать подтверждений, что я нуждаюсь в нем так же сильно, как и он во мне.

От меня он требует только любви. Говорит об этом при каждой встрече.

– Люби меня, Ника!

Как припев.

– Тебе не обязательно любить мою музыку, но, пожалуйста, люби меня! – попросил он в самом начале наших отношений. Я не знала, что слово «любовь» произносят так быстро, но Данила любил меня с десятого класса. – Я хочу стать для тебя всем.

Можно ли любить музыканта, если ты не в восторге от его музыки? Оказалось, что можно.

Можно ли любить художницу, от которой ушло вдохновение? Получается, что да.

Я нашла свое место в мире Данилы, а он вобрал в себя весь мой мир. Он стал моим миром.

Своим неусыпным вниманием и нежностью Данила изменил меня, подчинил. Он занимается со мной любовью, а потом садится у окна и пишет музыку. Я чувствую себя в ней, во внезапных лирических аккордах и в каждой кульминации. «Ника-Ника-Ника-Ника», – напевает он, и я знаю, что следующая его песня будет обо мне.

Он черпает вдохновение в нашей близости. Глядя на пылящиеся в углу холсты, я мечтаю научиться тому же.

А пока…

Лежу, запутавшись в простынях, и улыбаюсь своей новой роли.

Я муза Данилы Резника. Трудно поверить, что свет наших отношений порождает тьму его творчества.

В своей съемной квартире Данила почти не бывает, только чтобы повидать друзей, да и я не захожу в это сугубо мужское пространство.

– Пора купить собственную квартиру, – заявил он однажды. – Чтобы было достаточно места для гитар и для твоих картин.

Он имеет в виду картины с аукциона или…?

– Поищем подходящее место для нас? – Он внимательно следил за моей реакцией.

Он хочет жить вместе?! Так быстро? Меня засосало в самую глубь отношений, а я до сих пор ощущаю странное волнение с ноткой страха. Кажется, я несусь в скоростном поезде и почти не различаю мелькающие виды за окном.