– Ладно, давай лучше выход искать, – сказал профессор. – А это что? Нет, тебе лучше сюда не смотреть…

– Что там, профессор?

– Ну, раз уж ты всё равно видела…

На полу прямо перед ними лежал труп. Точнее, скелет в истлевших лохмотьях.

Профессор и Глэдис молча уставились на материализовавшийся перед ними образ смерти.

– Ник, – тихо сказала Глэдис. – Мы здесь умрём?

Профессор не ответил. Он вдруг почувствовал, что очень устал, и опустился на неудобный стул, более похожий на приспособление для пыток.

Глава 2. Солнечные часы и новая метла.

2013 год. Берген, Норвегия.

Хакон приоткрыл дверцу своего старого «Вольво» и высунул ногу, одновременно выставляя вперед складной зонт. Хилое изделие китайской промышленности немедленно атаковал порыв ветра. Холодная капля упала за воротник. Ветер рвал искореженный зонт из рук, за него пришлось сражаться. Жонглируя полуоткрытым зонтом и пультом от машины, он, наконец, захлопнул дверцу и готовился уже перебежать чертову Христиесгате, как из под шатающейся тротуарной плиты выплеснулся мокрый протуберанец, окатив правую штанину по самое колено. Вот дерьмо!

Чертыхнувшись, Хакон побрёл по руслу ручья, в который превратилась улица. В довершение всего, машинально вскинув руку, обнаружил, что забыл надеть часы. «Пипец» – констатировал он.

Безлюдье перед уродливой башней Хордаланнского полицейского участка подсказывало, что он опоздал. Вопрос на сколько? Вообще-то на козырьке навеса над входом красовалось табло электронных часов, но их недаром прозвали «солнечными». Они правильно шли только в хорошую погоду. В ненастье их то ли заливало водой, то ли ещё что, но они показывали не время, а нечто другое. Сегодня как раз такой день. На табло вместо часов и минут вспыхивали и гасли какие-то иероглифы, складывающиеся в слово «rass»¹. «Точнее не скажешь», пробормотал Хакон, распахивая стеклянную дверь.

В холле, где возле жужжащей и шкворчащей кофемашины обычно царила толчея, и шел оживленный обмен сплетнями, сейчас было непривычно пусто. Фрита за стойкой респешен сделала круглые глаза и молча указала в направлении конференц-зала. Сквозь стеклянную стену было видно, что все собрались там, а перед ними выступает незнакомый тип.

– Вот пример того, о чем я вам говорил, господа! – провозгласил выступающий, указывая на пытавшегося деликатно пробраться на свободное место Хакона. – Полицейская служба – это дисциплина, и прежде всего – дисциплина! Это как раз то, чего здесь не хватает. Начинается с малого, с нарушения распорядка. А заканчивается провалами операций и ростом количества происшествий!

– Что за клоун? – спросил Хакон толстяка Ларсена.

– Тсс! – прошипел тот. – Это Кунц, наш новый шеф.

– Новый шеф? А старого куда?

– Надеюсь, – продолжил Кунц, уставив начальственный взор на Хакона, – вы согласны со мной, герр…

– Йенсен. Инспектор Йенсен.

– Вот именно. Так вы со мной согласны?

– Насчет дисциплины? Безусловно.

– Тогда, если вас не затруднит, после совещания соблаговолите составить рапорт о причине вашего опоздания. Что? Не слышу ответа?

– Так точно! – ответил Хакон.

– Не буду скрывать, министр очень недоволен работой полиции Бергена. Нашу репутацию, замечу, и без того не блестящую, едва не смыло потоком дерьма из-за «Флесланнского дела». Хотя этот скандал удалось замять, но вы же понимаете, это ваш косяк, джентльмены. И, по-хорошему, он многим должен был бы стоить головы.

«И было бы правильно», – подумал Хакон.

Дело с незаконным арестом экипажа украинского самолета в аэропорту Бергена, прозванное журналистами «Флесланнским делом» или «Флеслангейтом», в очередной раз выявило некомпетентность и непрофессионализм полиции. Украинцев арестовали на основании показаний торчка, которого держали в камере во время ломки, обещая дать ему дозу, если он назовет, кому продавал «крэк». Этот несчастный указал на иностранных летчиков. Он действительно кое-что предлагал им в баре, но они прогнали его взашей. Членов экипажа арестовали прямо перед вылетом при прохождении паспортного контроля. Их заставили сдать тесты на наркотики, а когда были получены отрицательные результаты, провели проверку на содержание алкоголя в крови. При этом разрешение на задержание и проведение тестов получено не было. Очевидное проявление полицейского произвола!

В результате только у одного из всей команды, у командира экипажа, нашли незначительное превышение алкоголя в крови. Как потом разузнали журналисты, этот немолодой человек страдал диабетом, что при наличии неизбежного стресса могло повлиять на результаты тестов. В камере ему стало плохо, а ампулу инсулина ему пообещали в обмен на признание, будто он перед полетом употреблял спиртное. Только это и спасло полицию от обвинений в незаконном аресте, превышении полномочий и жестоком обращении с задержанными. Остальных членов экипажа, которым не давали еды и воды и оказывали сильное психологическое давление, выпустили из камеры без объяснений и извинений.

Хакон, на глазах которого все это происходило, направил рапорт в Службу внутренней безопасности, где подробно и доказательно перечислил все злоупотребления. Однако никакого ответа не получил. Разве что начальство стало косо на него смотреть. Возможно, подумал Хакон, внезапная смена руководства стала последствием «Флесланнского дела». Вот только изменится ли ситуация к лучшему?

– Кроме того, – продолжал новый шеф, – хочу поставить на вид всем присутствующим, что согласно инструкции сотрудник полиции при исполнении своих полномочий должен иметь что?

– Средства полицейской идентификации! – проявил служебное рвение Ааре Морк, служивший, что называется, без году неделю.

– Совершенно верно! Средства полицейской идентификации. То есть что?

– Форму? – предположил Морк.

– Вот именно! Чтобы граждане, в отношении которых вы применяете полномочия, видели, что они имеют дело с офицерами полиции Его Величества, а не с какими-то гражданскими лицами, непонятно кого представляющими. А посему. Настоятельно советую. Являться на службу. В полицейской форме! А не в свитерах и джинсах, как сраные хиппи. Всем понятно?

В зале повисла тишина. Сотрудники удивленно переглядывались. Инструкция допускала осуществление полицейских полномочий в гражданской одежде, а при осуществлении некоторых оперативных мероприятий появление в форме означало бы неизбежный провал. Профессионалам не надо этого объяснять.

– Надеюсь, понятно, – подытожил Кунц. – А теперь за работу, господа.

Ну и дерьмо! Не мой день сегодня, явно не мой, – подумал Хакон, уставившись в монитор на рабочем столе. Никаких идей, что писать в объяснительной.

– Новая метла по-новому метет, – тихо, но явственно обозначила ситуацию Астри Фьёльд, начальник отдела убийств. – Хакон, ты опять с похмелья? Я все понимаю, мне очень жаль, но ты же знаешь правила. Тем более теперь… И побрился бы что ли, а то на бомжа похож… В общем, смотри, там парнишку какого-то привели, вроде бы он нашёл в лесу труп. Обугленный. Не парнишка, а труп, разумеется. Все наши на выезде. Ты один тут прохлаждаешься. Пойди, разберись там, что к чему. Если надо – съезди с ним на место, осмотри. Ну, не мне тебя учить. Возьми с собой медэкспертов, кто там у них свободен.

– Так мне ж объяснительную писать…

– Потом напишешь. Давай, вперед. Удачи…

– Яволь, мэм! – Хакон шутливо отсалютовал начальнице. Тетка она была что надо, понимающая, правда приходилось ей не сладко. Её жизнь протекала между молотом и наковальней: с одной стороны норовистые подчиненные, с другой – начальство, с которым приходилось ладить.

Пацан ожидал в комнате для допросов. Кроме него там были Ааре Морк (надо же, уже переоделся в форму!) и женщина средних лет, очевидно, мать парня.

– Инспектор Йенсен, – представился Хакон, по-взрослому пожимая руку мальчику.

– Ларри… То есть Ларс, – сказал мальчуган и хитро улыбнулся. – А у тебя есть пистолет?