Я сел. – Да. Она была удивлена, услышав меня.

– Я тоже удивлен, – сказал Рик. – Но я рад. Приятно слышать твой голос, Джесси. Я серьезно.

Он говорил совсем не так, как раньше. Во–первых, Рик, которого я помнил, никогда бы не сказал мне ничего столь доброго и сентиментального. Кроме того, в его голосе было что–то дрожащее, чего я никогда раньше не слышал. Он действительно мог измениться?

– Мне тоже приятно снова услышать твой голос. – Я посчитал, что будет правильным так сказать.

– Значит, мама рассказала тебе о моих раковых страшилках, – сказал он.

– Да. Мне было жаль это слышать. Но сейчас у тебя все в порядке?

– У меня все очень хорошо, – ответил он. – Вообще–то, лучше, чем когда–либо. Это может звучать безумно для тебя – для любого, кто не прошел через то, что я прошел, но когда что–то подобное происходит с тобой, иногда даже практически благодарен за это. Это открывает глаза ... ты знаешь.

Мой желудок сжался, потому что именно эти слова произнесла Надя, когда мы сидели на скамейке у реки.

Внезапно я почувствовал себя аутсайдером в этом переживании, которое они разделяли – переживании, о котором я ничего не знал.

Ну, или все–таки знал. В своей работе я ежедневно видел вещи, которые большинство людей никогда не видят.

Но все же я почувствовал укол ревности при мысли, что у Рика и Нади было взаимное понимание чего–то настолько глубокого.

– Я рад, что ты в порядке, – сказал я. – И я слышал, что ты ушел с работы?

– Да. Я знаю, это звучит банально, но я должен был выйти из той крысиной гонки в Лос–Анджелесе. У меня было достаточно денег, отложенных на инвестиции, и Кристина хотела поселиться поближе к своим родителям, поэтому я продал квартиру. Мама рассказывала тебе о Кристине?

– Она упоминала ее, – сказал я. – Поздравляю.

– Спасибо. Она удивительная женщина. Надеюсь, ты когда–нибудь с ней познакомишься.

– Это было бы неплохо, – ответил я, опять же, потому что это было правильно сказать. – Послушай, настоящая причина, по которой я звоню... – я запустил пальцы в волосы. – Мне нужно поговорить с тобой о твоей дочери.

– Ты имеешь в виду Эллен? – Он на мгновение замолчал. – Мама сбросила на тебя много бомб, не так ли?

Я постучал пальцем по колену и задумался, как я собираюсь затронуть эту тему. Оглядываясь назад, я думаю, что мог бы выкачать из него информацию и заставить его рассказать мне все то, что он, возможно, не сказал бы иначе, но я не мог заставить себя подставить его таким образом. Несмотря ни на что, он все еще был моим братом.

– Насчет этого... – начал я. – Когда я позвонил маме и папе, я уже знал, что ты подаешь на мать в суд за опеку. Поэтому я и звоню тебе сейчас.

– Как ты узнал об этом? – спросил Рик.

Поднявшись на ноги, я прошел на кухню и прислонился к стойке. – Потому что я встретил Надю Кармайкл и ее сестру Диану здесь, в Бостоне. Они мне рассказали.

Кофейник за моей спиной громко булькнул.

– Как, черт возьми, это случилось? – спросил Рик. – Они тебя выследили? Или это просто совпадение?

– Это не было совпадением, – сказал я ему. – Мне позвонила Диана. Каким–то образом она узнала, что я твой брат и живу здесь. Она хотела задать мне несколько вопросов.

– О чем она тебя спрашивала? И что ты ей сказал? – Дрожь в его голосе исчезла. Теперь он говорил точно так же, как Рик, которого я помнил.

Агрессивный. Оборонительный. Полный решимости победить.

– Она и Надя хотели знать, почему ты передумал и захотел вмешаться в жизнь Эллен. Я сказал им, что не могу ответить на этот вопрос, потому что не разговаривал с тобой много лет, но теперь, после разговора с мамой и папой, я думаю, что понимаю это.

– Ты ничего не понимаешь, – ответил он. – Это невозможно.

– А почему бы и нет?

– Потому что ты не прошел через то, через что прошел я.

– И ты многому научился, – сказал я с нескрываемым сарказмом.

– Вот именно.

Я покачал головой. – Может быть, мне не нужна смертельная болезнь, чтобы знать то, чего ты не знал раньше. Может быть, я всегда знал, что значит заботиться о людях.

– Мне не все равно, – сказал Рик. – В этом–то все и дело. У меня есть дочь, и я должен быть частью ее жизни.

– Я не спорю с тобой, – возразил я, желая оставаться рациональным в этом вопросе, – но задумывался ли ты о том, что разобьешь сердце маленькой девочки, когда заберешь ее от матери?

Рик выдохнул. – Ты все еще упускаешь главное. Все знают, что самое главное–это то, что лучше для ребенка, и у меня нет сомнений в том, что мы с Кристиной будем лучшими родителями в долгосрочной перспективе. Я не собираюсь вдаваться во все причины – мы можем сделать это в суде – но, конечно, если ты встречался с Надей, ты знаешь, что она тикающая бомба. То, что у нее проблемы с сердцем – это только верхушка айсберга. Она также мать–одиночка без образования и плохой историей отношений с жестокими мужчинами. Ты знаешь, какое у нее было воспитание? Она росла в приемных семьях, а потом ее бросил отец–алкоголик. Она будет ужасной матерью.

Рику повезло, что он был на другом конце страны, потому что если бы мы были в одной комнате, я бы снова сломал ему нос.

– Она ни в чем не виновата, – сказал я. – И ты мог бы подумать, что, может быть, она многому научилась из всех этих трудностей? Больше, чем ты можешь себе представить? Если уж на то пошло, ты ничего не знаешь о Наде, – сказал я. – Ты никогда не видел ее с Эллен. Ты даже никогда не встречался с Эллен.

– Я знаю Надю лучше, чем ты, – выплюнул Рик. – Ради всего святого, ты же только что с ней познакомился.

Это правда, я едва знал Надю, и, возможно, было глупо предполагать, что я знаю, какой женщиной она была в глубине души.

Вначале я думал, что знаю Анджелу. Я позволил себе влюбиться в нее без всякой осторожности или малейшего намека на бдительность. Я вспомнил, как Анджела стала другим человеком, когда сказала мне, что переезжает на запад, чтобы быть с Риком. Она оказалась совсем не похожа на ту девушку, которую я знал. Я не узнал ее и, конечно, никогда не подозревал, что она способна предать меня так, как она это сделала.

Может быть, я слишком много думал о Наде.

Но разве это не похоже на Рика – заставлять меня сомневаться в себе?

– Ты ошибаешься насчет нее, – сказал я. – Надя – хорошая мать, и ты бы знал это, если бы видел ее с Эллен. Я не встречался с Кристиной, но если она такой порядочный человек, как ты говоришь, я уверен, что она не захочет их разлучать.

– Я отец Эллен, – настаивал он, – и как ее отец я позабочусь о том, чтобы у нее была настоящая семья с двумя уважаемыми родителями и стабильным домом. Эллен будет еще хуже, если она останется с Надей.

– Я не согласен, – сказал я, – и прошу тебя пересмотреть свое решение. Пожалуйста, Рик. Вы можете попросить о совместной опеке или правах на посещение. Пусть Эллен остается там, где она есть.

Тишина. – Это не сработает для нас.

Я усмехнулся. – А почему бы и нет? Это слишком неудобно?

– Не будь идиотом, – сказал Рик. – Мы с Кристиной собираемся создать семью. Нормальная семья без каких–либо проблем, которые Надя нам представит. Мы хотим, чтобы Эллен была частью этого. Она будет счастливее и намного лучше в долгосрочной перспективе.

– А как же Надя? – спросил я. – Разве она не имеет значения?

– Она должна признать, что это к лучшему. У Эллен будет лучшая жизнь с нами. Было бы эгоистично с ее стороны не позволить нам забрать ее.

К этому времени моя кровь кипела, и я хотел бить телефоном по стойке. Вместо этого я закрыл глаза и сосчитал до десяти, потому что мне нравился мой телефон.

– Если бы ты приехал сюда и встретил свою дочь, – сказал я, – то увидел бы, что Надя – это то, что для нее лучше всего. Не ты.

Долгое время никто из нас ничего не говорил. Мое сердце громко стучало в ушах.

– Мы закончили, – сказал Рик. – Не звони мне больше.

Я закрыл глаза, признав поражение, затем опустил телефон и закончил разговор. Затем я быстро набрал номер Нади.