Мне захотелось рассмеяться так же, как и утром в ангаре, но не потому что жабоид говорил о сказочной лошади, как о реально существующей - после падающих на мою голову гномов я был готов поверить во что угодно - а потому что представить себе не мог, как мы вдвоём поместимся на Коньке-Горбунке. Разве что санки к нему приделаем. Я так и сказал жабоиду.

  - Какой ещё Конёк Горбунок? Ты его вообще видел? Горбатое пони! Мы к чему там седалища свои прислоним?

  - Не спеши судить по внешнему виду, - наставнически произнёс жабоид. - Поверь мне, милый мой Игнатиус, не все пони - лошади, и не все лошади - пони.

  Я не понял его каламбура, но спорить не стал. В конце концов, жабоид наверняка знает то, что мне ещё предстояло узнать, и вступать с ним в дискуссию сейчас не имело смысла, поэтому я спросил так:

  - Ну, и где мы будем его искать?

  - А вот над этим придётся поразмыслить.

  Он отвернулся к окну - неуклюжий маленький леший с наивной мордашкой и сам весь такой премиленький... Если я когда-нибудь решу завести домашнее животное, то заведу лешего. В этом пока неизвестном мне мире наверняка есть что-то вроде птичьего рынка, где торгуют гномами, домовыми и вот такими лесными крохами. Я буду кормить его, воспитывать, выводить гулять. А Василиса, вернувшись с работы, сядет на диван к телевизору, леший запрыгнет к ней на колени, будет тереться и мурлыкать...

  Мне снова представилась Василиса - такая, как я увидел её в конторке в свете настольной лампы: тёмные волосы забраны на затылке в хвост, очки на кончике носа, изящный локоток. Образ более чем обобщённый, но настолько яркий, что никак не хотел выходить из головы. Я влюбился в эту девчонку. Я, сильный тридцатилетний мужик, от которого только что ушла жена и который по всем канонам жизни должен копошиться в себе, выискивая причины своей несостоятельности... Я влюбился. Я совсем не знал её, да что там не знал - я видел-то её всего несколько минут, но теперь мне хотелось сочинять стихи, и вместо того, чтобы сокрушаться о жене, как делал это весь последний месяц, я пытаюсь найти рифму к слову "Василисушка"...

  - Ку-ку, Игнатиус! - жабоид щёлкнул пальцами перед моими глазами. - Очнись, выходим.

  Выйдя из автобуса, я огляделся. Куда привёл меня этот будущий домашний питомец? Город свой я знаю хорошо, он не такой большой, как Москва, и не такой маленький, как Урюпинск. В нём есть театры, торговые центры и даже метро. А ещё он стоит в месте слияния двух великих русских рек, что придаёт ему статус сакрального. Здесь столько всяких исторических соблазнов, что удивляться появлению всевозможных жабоидов не приходиться. Поэтому я и не удивился, когда Василиса познакомила меня со своим ручным лешим, а тот в свою очередь позеленел и покрылся бородавками.

  Ну да это всё лирика. Улица, где мы оказались, в простонародье называлась Покровка. Она пересекала исторический центр города и была застроена старинными домами. Автомобили по ней не ездили, поэтому понятие "тротуар" для неё не существовало. Первые этажи домов представляли собой единую линию магазинчиков, кафешек и бутиков. Иногда между ними затёсывался какой-нибудь салон сотовой связи или спиритических сеансов, и вот перед одним из таких салонов мы и остановились. На вывеске над дверью красовалась изящная надпись в стиле русского ампира: "Баба Яга может!".

  - Баба Яга? - усмехнулся я.

  Жабоид пропустил мою усмешку мимо ушей, и стал объяснять принцип знакомства с хозяйкой салона.

  - Смотри и запоминай: заходим спокойно, с улыбками, при встрече - поклон. Бабка злая, грубить ей не вздумай. Ты для неё никто, а я - продукт диетического питания, поэтому ведём себя крайне уважительно, поводов для агрессии не даём. Иначе тебя превратят в жабу, а меня...

  - А без повода она не может?

  - Может. Но не здесь.

  - Господи, если мы ей заранее не нравимся, так может и не ходить туда? Найдём кого-то другого, более покладистого.

  - Кстати! Не вздумай при ней поминать имя Господа всуе. Тогда точно кранты. Понял?

  Мне по-прежнему всё происходящее казалось смешным, но жабоид нервничал неподдельно: левый глаз дёргался, а по виску, не смотря на морозец, скатилась капля пота - и это доказывало, что встреча предстояла не из лёгких. Я мотнул головой:

  - Понял.

  - Заходим.

  Жабоид свершил знак, очень похожий на крестное знамение, взялся за рукоять двери и потянул её на себя.

  Дверь открылась.

  Глава третья, частично раскрывающая сущность пожилых женщин

  Внутри нас встретили по-доброму. Миловидная девица в славянской форме одежды привстала над стойкой ресепшен и поклонилась.

  - О, Дмитрий Анатольевич! Проходите, прошу вас.

  Я покосился на жабоида.

  - Ты Дмитрий Анатольевич?

  - А что тебя удивляет? В жизни я обычный человек, как все - Дмитрий Анатольевич Жабин. Имеешь что-то против?

  - Нисколько, просто я уже привык к зеленокожему бородавчатому жабоиду, и другое имя вряд ли смогу воспринимать.

  Дмитрий Анатольевич отмахнулся.

  - Я тоже уже привык.

  Девица выбралась из-за стойки, подошла к нам и снова поклонилась. Я поклонился в ответ, но жабоид дёрнул меня за рукав и прошипел:

  - Ей кланяться не надо. Не по статусу.

  Девица продолжила перед нами рассыпаться.

  - Вы к хозяйке? О, у неё сейчас как раз никого нет. А если б кто и был, так она бы от него отделалась. Вы же знаете, Дмитрий Анатольевич, как вас здесь. Присядьте пока на диванчик, а я сообщу хозяйке о вашем приходе, - и упорхнула за тяжёлую портьеру, скрывающую вход в соседнее помещение.