–Вызывали, Моисей Викторович?– спросил Зайцев.

–Да… Слушай, вот тут я думаю по поводу секса в постановках…

–Секс? Это здорово, короче! Это так интригует!– оживился Зайцев.

–Тоже так думаешь?

–Тоже. Прикольно!

–А как быть с этой сказочкой тогда?

-В смысле?

Фуцман поморщился – он недолюбливал молодежный слэнг, все их словечки вроде:

« в смысле», «короче», «прикинь», «зашибись», «отстой», «бухать», «типа того»,

«выпал в осадок», «я тащусь», «прикол», «ты гонишь», «отпад», «улет», «класс»

и так далее, но его молодой режиссер как раз употреблял все эти словечки и потом

не раз выслушивал нотации раздраженного худрука по поводу молодежного

жаргона, недопустимого в театре.

–Гм, ты снова повторяешь вульгарные фразы, Игорь?

–Ой, извините, короче…

Фуцман недовольно покачал головой, делая замечание Игорю:

–Слушай, ведь ты, кажется, не на рынке работаешь,– в театре!

–Ну…

–А раз так, именно мы должны изъясняться правильным русским языком, а не

какими-то вульгаризмами, молодежным слэнгом!

Фуцман минуту помолчал, потом продолжил:

–Итак, думаю, что следует отменить спектакль по мотивам детских сказок, ведь

нельзя говорить о сексе в детском спектакле.

–Правильно, Моисей Викторович!

–И еще… Спектакль «Горе от ума» мы объявили, а я ведь не написал текст.

Игорь изумился и машинально ответил, не обдумав свои слова:

–Да ведь эту известнейшую комедию «Горе от ума» давно написал Грибоедов!

Услышав реплику молодого режиссера, Фуцман изменился в лице, поправил свой

желтый галстук и пристально глянул на Игоря. А Игорь только сейчас понял, что не следовало говорить об авторстве комедии, понимая, что его шеф постоянно

переписывал и подчас искажал известные классические произведения, внося свои

авторские новации. Игорь помрачнел, перестал улыбаться.

«Как мне этот Лопоухий надоел!– подумал Игорь (Лопоухим звали Фуцмана за

спиной все сотрудники Театра современных инсценировок, а некоторые дали своему

начальнику другую кличку – Эротоман).– Попугайский галстук опять надел!..

Эротоман!»

Фуцман произнес с нескрываемой досадой в голосе:

–Вот что, молодой человек! Если вы… если вы хотите работать в нашем прекрасном

театре, извольте обдумывать свои слова. Я еще не забыл, кто написал комедию «Горе

от ума», но наш театр называется так: Театр современных инсценировок, это понятно?

–Да, я не хотел…

–Не перебивайте меня, молодой человек!– повысил голос Фуцман.– Именно я, являясь художественным руководителем театра, занимаюсь авторскими инсценировками классических пьес и романов. Я стараюсь для нашего зрителя, а не для себя. Я тружусь

в поте лица, молодой человек! Так что попрошу вас уважать мой труд и труд своих сотрудников, если хотите работать в нашем театре.

Игорь поспешно кивнул, робко ответив:

–Все понятно, Моисей Викторович… А галстук вам очень идет.

Последняя фраза молодого режиссера была явно не к месту, видно, он хотел

побыстрее сменить тему разговора и не нашел ничего лучшего, как сказать о желтом галстуке худрука.

–При чем тут мой галстук?– Брови у Фуцмана от удивления поднялись.

–Галстук, говорю, хорош,– медленно повторил Игорь, слегка улыбаясь.– Желтый.

–Ты чего улыбаешься? Ну и что, если он желтый?

–Прикольно.

–Над моим галстуком смеешься?– обиделся Фуцман.

–Что вы, Моисей Викторович! Говорю, прикольный галстук цвета попугая.

-Вижу, продолжаешь посмеиваться над моим галстуком? Давай-ка о деле говорить.

–Да, короче, я не въехал в начало разговора, извините…

Фуцман вспылил:

–Перестань, черт тебя дери, говорить при мне на твоем слэнге!.. – Он протяжно

вздохнул и сухо проговорил:– О репертуаре надо подумать.

–А вы все обдумали.

–Обдумал, вот читал список спектаклей и обнаружил, что пока моя версия по

мотивам «Горе от ума» не написана.

–А когда ее напишите?

–Думаю, скоро, через недели две.

Игорь похвалил шефа, улыбаясь:

–Какой вы молодец, Моисей Викторович! Такую известную комедию «Горе от ума» написать всего за две недели!– Едва он произнес последние слова, как понял, что опять сказал что-то лишнее не к месту, поэтому шумно вздохнул и с молящей улыбкой

попросил:

–Извините меня, Моисей Викторович, я опять что-то не то ляпнул…

–Ладно!– Фуцман говорил нервно, стараясь не смотреть на Игоря.– Иногда хоть на

работе думай, о чем говоришь…Распорядись изменить афишу, надо вычеркнуть

пока «Горе от ума».

Игорь кивнул:

–Сделаем….– И добавил:– Горе от ума, горе уму, горе ума.

–Это ты на что намекаешь?– подозрительно спросил Фуцман.

–Нет… Это я так, вспомнил старые названия комедии…

–Гм, старые названия?

–Да, ум вычеркнем, короче… И горя тогда не будет.

–Чего ты болтаешь?..– обозлился Фуцман.– У нас… у нас в нашем Театре современных инсценировок в нашей новой версии…… новой…. новой версии комедии спектакль

будет называться «Горе от ума», ясно тебе или нет?– Фуцман специально повторил

слова «новая версия», чтобы его молодой режиссер осознал работу своего руководителя

и его новации в театре.

–Ясно.

–И музыка к спектаклю еще не готова.

–Недавно этот Выдрин заходил ко мне,– вспомнил Игорь о визите композитора Егора

Выдрина в театр.

–И о чем говорили?

Зазвонил телефон, Фуцман с ужасом уставился на него, думая, что это вновь звонит

какой-то Соколов со своими комедиями.

–Опять, что ли, этот графоман…– протянул Фуцман.

–Надоели авторы?

–Именно,– кивнул Фуцман, наконец, улыбнувшись, радуясь, что хоть иногда Игорь понимает его.– И кто ему дал мой номер телефона?

Телефон продолжал настойчиво звонить, а Фуцман упрямо не брал трубку, сидя молча

и разглядывая потолок. Молчал и Игорь, мечтая побыстрее выйти из кабинета худрука. Наконец, не выдержав, Фуцман сорвал трубку:

–Слушаю!

–Извините меня, я, Соколов, только что вам звонил, но звонок сорвался, отбой…– послышался в трубке баритон неизвестного автора Соколова,– я…

–Послушайте, некто Соколов! Прекратите, п – рек- ра- ти-те мне звонить, а то я вызову милицию и вас оштрафуют за хулиганство!– выкрикнул Фуцман, краснея от гнева.– Вас

не хотят тут знать и слышать!

–Но я пишу комедии, может…

-А не называли ли вас хотя бы раз феноменальным нахалом?

–Почему это я нахал? Я пишу…

–Ладно, писатель, о сексе ты пишешь?– насмешливо вдруг спросил Фуцман, желая поиздеваться над Соколовым.

–Нет.

–И зря, что не пишешь. Нам нужны пьесы о сексе.

–Но у вас в репертуаре классика, вернее, по мотивам классики,– парировал Соколов,– и Дюма, и Грибоедов, и Гоголь….Какой там секс?

–Гм, молодой наш автор, очевидно, предполагает, что в старину, когда жили многие классики, сексом не занимались? Или о нем не хотели писать?

–Вы хотите показывать секс на сцене?– спросил крайне удивленный Соколов.

–Ну, не в сарае же его показывать,– заметил Фуцман,– у нас театр есть.

–Нет, но классики писали о любви, а не о сексе.

–Гм, у нас тут намечается дискуссия на тему» Секс или любовь?» – с необычайной нескрываемой иронией в голосе спросил Фуцман, хихикая.

–Я пишу не об этом, я высмеиваю…

–Молодой подающий надежды автор! Нам не нужны ваши комедии, ваши надежды и

ваши насмешки! Адью!– С этими словами Фуцман раздраженно бросил трубку.

Минута прошла в полном молчании.

–Ты ответь,– прервал молчание Фуцман, обращаясь к Игорю,– так о чем говорили с Выдриным?

–Так, короче, обо всем, анекдоты рассказывали. Что-то он не парится, тянет с

музыкой своей.

–Зря не парится! И зря, что ты тоже, как вижу, не паришься! Сейчас позвонишь этому Выдрину и сообщишь ему мое распоряжение: через три дня принести свое