Ну, вопросы еще ко мне есть?

–Нет… Я зашла, так как вы говорили об утверждении нового репертуара и…

–Я говорил?– оборвал завлита Ширмыршлянский.– Возможно, тебе то почудилось…

Или я мечтал тогда о новых комедиях, которых нет… Ну, сколько можно ставить

одно и то же?

Котова быстро спросила:

–Тогда, как нам быть? То вы говорите, что хватит старого репертуара, потом сетуете,

что не хватает нам новых комедий?

Ширмыршлянский одобрительно кивнул:

–Правильно говоришь, Котова, браво!.... Повторяешь мои мысли… Капустники

желаю ставить, понятно тебе?

–Капустники?– спросила Котова.

–Да! Если нет хороших новых комедий!

–Капустники?– почему-то переспросила Котова, пристально глядя на худрука.

–А чего ты переспрашиваешь? Непонятно сразу?

–Нет… Удивилась…

–Нечего тебе удивляться!.. Капустники безобидны, просто один юмор и еще раз

юмор, не более того. К разным юбилеям, торжествам.

–А кто будет писать эти капустники?

–Кто, кто… Я, кто же еще… Будем работать и придумывать капустники. Все, иди

к себе, работай!– приказал Ширмыршлянский, хватаясь за телефонную трубку. – Я

очень занят…

Глава 3

Инсценировки и секс.

Фуцман Моисей Викторович, художественный руководитель Театра современных инсценировок, лысый, лопоухий господин низкого роста, лет сорока, одетый в

коричневый пиджак, черные брюки, белую сорочку и желтый туго завязанный галстук, сидел в своем кабинете, задумавшись. В руках он держал листок с перечислением спектаклей своего театра. Отечное, с резкими чертами лицо его, изможденное ранними морщинами, свидетельствовало о весьма бурной молодой жизни, большим числом бессонных ночей, несоблюдением режима. Еще в студенческую пору он больше времени уделял посещению дискотек, кафе, пытаясь потом наверстать упущенное ночами в преддверии очередных экзаменов. Позднее, уже став работать режиссером, он являлся частным гостем ночных клубов, фуршетов и презентаций. Заняв долгожданную должность худрука, он первым делом изменил название своего театра. Ранее театр назывался совсем по-другому – Театр современной пьесы, но такое название предполагало постановки

современных пьес, чего не желал Фуцман – он хотел ставить лишь инсценировки, писать свои версии по мотивам известных романов и пьес, получать авторские гонорары за

переписывание и безбожное искажение известных пьес и романов. Добился Фуцман переименования театра с помощью чиновников Министерства культуры, целый год потратил на визиты к ним, льстиво улыбаясь и одаривая дарами секретарш и многих чиновников, обещая помнить их всех на всю оставшуюся жизнь. Вдобавок проворный и хитроумный Фуцман закрутил короткий роман с одной развязной бабенкой из

Минфина, которая как раз курировала бюджетное финансирование Министерства

культуры. В итоге наш герой добился, наконец, желаемого. Надо сказать, что Фуцман

слыл великим эротоманом, однако жены и постоянной любовницы у него не было. Еще будучи студентом, он познакомился с одной молодой девушкой, но их роман закончился довольно быстро. Фуцман жаловался, кому только мог на женское легкомыслие и их стервозный нрав, но за его спиной знающие люди поговаривали, что как раз он изменил своей знакомой, переспав со случайной повстречавшейся девушкой. Его знакомая

какое-то время пребывала в неведении относительно неверности своего любимого, но

через месяц она закатила бурную сцену ревности, заметив следы ярко красной помады

на шее своего любимого; Фуцман пытался отнекиваться какими-то несвязными междометиями, но объяснить ей толком ничего не смог – не говорить же ей сущую

правду, что совершенно неожиданно встретил на улице понравившуюся ему блондинку

в короткой юбке, быстро познакомился с ней, предложил выпить кофе в ближайшем кафе,

а потом затащил в постель? После разрыва и бурной сцены Фуцман пытался знакомиться

с женщинами на разных фуршетах, презентациях, бывали у него случайные мимолетные связи, но серьезно его никто из женщин не воспринимал. Со временем Фуцман понял,

что, возможно, оно и к лучшему, если нет жены и постоянной любовницы – не надо

никому ничего объяснять и ни перед кем не надо извиняться и оправдываться за новую любовную связь и очередную измену. Многие сотрудники театра удивлялись, как женщинам на разных фуршетах и презентациях мог понравиться лысый, низкий

человечек, да еще и лопоухий, двигающий иногда своими оттопыренными ушами?

Однако женская душа подчас загадочна, мой милый и дорогой читатель, и даже совсем невзрачный, некрасивый низкий мужчина может иногда понравиться женщине…

–Та – ак,– протянул Фуцман, читая список пьес,– «Мушкетеры», мюзикл по мотивам

романа Александра Дюма… Хорошо… «Золушка, доктор Айболит и Буратино»,

спектакль по мотивам детских сказок… Мюзикл «Горе от ума», по мотивам одноименной комедии Грибоедова… Мюзикл- это хорошо!.. И секс там будет, что тоже хорошо…

Секса, секса нам не хватает в постановках. Та – ак, далее читаем… Мюзикл «Ревизор»,

по мотивам одноименной комедии Гоголь «Ревизор»… спектакль «Играем самого Шиллера», по мотивам пьесы «Мария Стюарт»… Мюзикл «Отелло», по мотивам одноименной трагедии «Отелло» Шекспира… Шесть спектаклей, мало или

нормально? Гм, подумать надо…

Фуцман встал, медленной походкой прошелся по кабинету.

–Ой, а я ж не написал свою версию спектакля «Горе от ума!– спохватился он, подходя

к столу и беря список пьес.– Как это я не углядел… Сцен секса там нет, вот ужас-то!.. Придется пока снять спектакль с афиш…

Размышления Фуцмана прервал телефонный звонок. Он поморщился, не желая ни

с кем говорить, через полминуты телефон звонить перестал. Но через минуту телефон

вновь зазвонил и Фуцман нехотя поднял трубку, держа ее на весу далеко от уха.

–Да! Слушаю!– вполголоса произнес Фуцман, садясь в кресло.

В ответ он услышал незнакомый относительно молодой мужской голос, который настойчиво добивался встречи с худруком Театра современных инсценировок и

который твердил про свои комедии.

Фуцман чертыхнулся про себя, шумно вздохнул и ответил довольно сурово:

–Постойте, молодой человек! Давайте-ка послушайте меня, хорошо?

–Но я…

–Послушайте меня сначала! Наш театр не нуждается в чьих-то пьесах, это понятно

сказано или требуется повторить для тупых?

–Почему вы так грубо….

–А потому!– Фуцман нахмурился и строго потребовал:– Сначала не мешало бы представиться!

–А-а… Соколов я!

–Эта фамилия мне ничего пока не говорит,– слегка усмехнулся Фуцман,– не Шекспир,

не Мольер, но слушайте снова мой ответ, Соколов: наш театр не нуждается в ваших творениях! Все!– Фуцман протянул трубку, желая опустить ее на рычаг, но из трубки раздался отчаянный возглас Соколова, молящего о продолжении разговора:

–Извините меня, но выслушайте, хотя для начала прочитайте мои комедии, я…

Фуцман бросил трубку, давая отбой. Минуту он просидел, не двигаясь, потом встал

и прошелся по кабинету. Он обдумывал репертуар своего театра, желая, чтобы во

всех постановках говорили о сексе.

«Да, секс- это именно то, что нужно всем всегда!… Именно эту тему всегда одобрит

зритель, а если ему что-то показать на сцене… О-о, тогда будет аншлаг!.. – раздумывал Фуцман.– Как я недавно вставил сцену секса в спектакль «Отелло»!..Вот только как

быть с этой сказкой? Там секс не вставишь, дети все-таки… М – да! Нужно

побыстрее отменить этот спектакль».

Он вызвал к себе своего режиссера Зайцева, молодого парня, только что окончившего театральное училище. Игорь Зайцев, высокий и широкоплечий здоровяк с постоянной широкой улыбкой на лице, всегда соглашался со своим руководителем.

Зайцев присел на краешек стула напротив стола худрука и вопросительно

посмотрел на Фуцмана.