быть красиво и не без косметики. Однако Котова лишь посмеивалась про себя, слыша заявления худрука. Так они и работали, нередко ссорясь и споря, многие годы.

–Что тебе?

–Извините, Иосиф Борисович, если отрываю от дел,– начала медленно Котова,– вы

говорили вчера об утверждении нового репертуара театра…

–Ну…– меланхолично протянул Ширмыршлянский, позевывая.

–Вот я и зашла, чтобы поговорить об этом.

–Ну…– также протянул Ширмыршлянский.

Котова застыла, не зная, что дальше говорить. Иногда сотрудники Театра юмора не понимали своего худрука – он впадал в меланхолию, ничего не желал делать и слушать, отвечал одними междометиями, как и сейчас; складывалось такое ощущение, что Ширмыршлянский отсутствовал в театре, мечтая и витая где-то в облаках, несмотря на

то, что он находился именно в Театре юмора. А Ширмыршлянский в самом деле сейчас призадумался, вспомнив молодые студенческие годы, когда пытался играть в

капустниках и играть в КВН. Вот с тех пор он полюбил капустники- обозрения, желая ставить лишь их, если станет театральным режиссером. А когда, наконец, добился должности режиссера, ему пришлось ставить известные комедии давно умерших драматургов, участвовать в бесконечных репетициях, хотя хотелось ставить одни

смешные капустники. Репертуар Театра юмора не обновлялся уж десять лет: комедии Шекспира, «Горе от ума» Грибоедова, комедии Мольера, несколько лирических комедий старых советских драматургов, кое-что из зарубежной драматургии. Но поискать что-то новое для своего театра, современную пьесу современного драматурга даже не

приходило ему в голову, как ни странно, хотя неоднократно Ширмыршлянский

участвовал в различных театральных конкурсах. Справедливости ради нужно отметить,

что худруку полгода назад пришло в голову поставить спектакль по мотивам романа Гашека, что он и сделал, написав инсценировку и начав репетиции спектакля «Бравый солдат». Однако пьес российских современных драматургов Ширмыршлянский не

искал и не ставил в своем театре.

Котова молчала, ожидая приглашения худрука сесть, но его не услышала. Ширмыршлянский, подумав еще минуту, отошел от окна, сел в кресло и сокрушенно вздохнул.

–Извините, Иосиф Борисович, мне уйти?– осторожно спросила Котова.

–Нет, почему уйти… Чего стоишь, садись, раз зашла,– предложил Ширмыршлянский.

Котова присела на край кресла напротив Ширмыршлянского.

–Так, чего репертуар нам менять? Какая в том надобность?– позевывая, спросил Ширмыршлянский.

–Ну, вы сами ранее…

–Послушай, я говорил то вчера при всех для проформы только.

–Да?

–Нет, ты мне скажи другое: зритель в мой театр идет или нет?

–Идет.

–Чего тогда обновлять репертуар?

–Но…

–Нет, ты ответь: зритель в мой Театр юмора идет?

–Идет, но…

–Чего там «но»?.. Черт, ну, сколько можно говорить одно и то же?– разозлился Ширмыршлянский.– Вот ты чего ко мне зашла?

–Утвердить репертуар театра, Иосиф Бо…

–Утвердить? Да пусть он еще несколько лет будет один и тот же!– решил

Ширмыршлянский.

–Как?– не поняла Котова.

-А вот так, моя дорогуша!.. Ты мне ответь, если сможешь и знаешь все наши театры,

какой театр сейчас обновляет свой репертуар?

Котова минуту помолчала, потом неспеша ответила:

–Вот Драматический театр сейчас ставит Софокла…

–Ха!.. Новость какая! Новая пьеса, ха-ха!..– слегка усмехнулся Ширмыршлянский.– Премьера пьесы древнегреческого драматурга Софокла! И какую именно пьесу

Софокла там ставят?

–«Антигону».

–Гм, хороша новая пьеса древнегреческого драматурга!.. Для меня, твоего

художественного руководителя, то не новость. Только что я говорил с Сеновиным!..

И вот что я думаю, зачем нам постоянно репетиции?

–Как зачем?

–Лишь имитация деятельности, дорогая ты моя Котова!– признался Ширмыршлянский, закуривая трубку.– Одна имитация!.. Новых пьес нет!.. Нет новых хороших комедий!..

Чего тогда нам репетировать?

Котова моментально спросила худрука, только потом понимая, что иногда следует

и помолчать, когда говоришь с начальством:

–А вы сами когда-нибудь искали новые пьесы?

–А чего искать того, чего нет?..

–Нет?– несказанно удивилась Котова.

–Нет, нет и еще раз нет!– занервничал Ширмышлянский, чуть хмурясь.

–Как можно заведомо утверждать, что чего-то нет в природе, не пытаясь даже искать,

что хочешь найти? Как в народной сказке: «Ищу, не знаю что, не зная, где»?

Ширмыршлянский пристально посмотрел на Котову, минуту помолчал, потом

задумчиво сказал:

–Слушай, а ты бы стала хорошим философом, как погляжу.

–Философом?

–Да, может, тебе работу новую поискать?– с надеждой в голосе спросил

Ширмыршлянский.

–Гоните опять меня?– тревожно спросила Котова.

–Что ты!… Вовсе нет… Так, подумалось что-то…

–А в Интернете вы искали новые пьесы, если журналы сейчас их не печатают?-

поинтересовалась Котова.

–Гм, Интернет? Зачем мне чего-то там искать? Интернет – всемирная помойка!

– ответил неприязненно Ширмыршлянский, закуривая.

–Но…

– Опять ты со мной споришь?

–Нет, а вы же участвуете каждый год в разных театральных конкурсах. Неужели там

нет ничего достойного нашего театра?

–Нет, как ни странно.

Котова слегка усмехнулась и заметила:

–Но кто-то же выигрывает на театральных конкурсах, получаете призы.

–Что этим хочешь сказать?– не понял Ширмыршлянский.

–Если та или иная современная пьеса российского драматурга получила первое или

второе место, разве нельзя поставить в нашем театре?

Ширмыршлянский минуту помолчал, потом недовольно воскликнул:

–Зритель и так идет в мой театр!.. Москва все-таки!.. Приезжих много, они всегда

идут в театры, как в музеи. Чего мне эти репетиции проводить, время тратить?

Котова возразила:

–Не поняла вас, Иосиф Борисович… Вы хотите отменить репетиции?

-Ну, совсем их отменять не следует…

–А как же с репетициями «Бравого солдата?– спросила Котова.

–Ах, да!..– кивнул Ширмыршлянский.– Вот эти репетиции буду проводить, а на

остальные пусть бегает Голодаев.

–Голодаев?

–Да!.. Зачем мне каждый день бегать на репетиции и выслушивать мнения некоторых молодых смутьянов?

Котова понимающе кивнула:

–Ясно, вы говорите о Кузнецове и Архиповой.

–О них!.. – подтвердил Ширмыршлянский.

–И из-за них хотите отменить все репетиции в театре?

–Ну, зачем же передергивать? Не все… Одной репетиции в месяц было бы достаточно.

Вот пусть Голодаев ходит один раз в месяц на репетиции старого нашего репертуара,

а я буду ходить на репетиции «Бравого солдата».

–А зрителям и Кузнецов, и Архипова нравятся,– заметила Котова.

Ширмыршлянский нахмурился, сердито говоря:

–Они мне надоели, нельзя ли их перевести в Драматический театр?

–Не знаю… Они не захотят…

–Надо постараться их перевести или заставить уволиться из моего театра,– твердо

произнес Ширмыршлянский,

–А репетиции «Бравого солдата» сколько будут длиться?

–Да, скоро репетиции «Бравого солдата» закончатся, – быстро ответил

Ширмыршлянский.– Он отложил трубку в сторону, потом глянул внимательно на

своего завлита, поинтересовался::– Ну, какие еще вопросы ко мне?

–То есть… то есть репертуар…

–Да!.. Репертуар, как был, таким он и останется!.. – приказал Ширмыршлянский.– В

моем театре должен быть только юмор и один юмор!.. Если даже мы ставим Гашека, то

спектакль должен быть ю-мо- рис- ти- чес- ким!– Последнее слово он произнес по

слогам, делая ударение на каждом слоге.– Никакой сатиры в моем Театре юмора быть

не должно!.. Пусть тогда эти Кузнецовы и Архиповы создают свой собственный театр,

если смогут!.. Если им дадут таковую возможность создать в наше время свой театр!