ВМЕСТО  ПРЕДИСЛОВИЯ.

На Центральном острове города N. не было ни одного театра. Ни драматического, ни театра оперы и балета, ни даже детского. И это в городе с населением более семи миллионов человек. Лишь несметное количество однообразных супермаркетов с ультрасовременными кинотеатрами и поистине исполинских размеров стадион, вмещающий в себя добрую сотню тысяч.

Я – молодой журналист с опытом работы чуть больше трех лет, беру интервью у мэра на кислотно-зеленом футбольном поле. Это и было целью моей командировки – написать статью на две полосы о феноменальном спортивном прогрессе в N. И оперативно отправить ее в редакцию.

– Не хочу показаться богохульником, – говорил тучный градоначальник, периодически поглядывая на мой диктофон, – но  мы поставили для себя задачу превратить наш славный город в некий, если хотите, религиозный центр, где бог – это спорт.

После этого он слегка сконфузился и вежливо попросил эти слова в статью не брать. Я лишь равнодушно кивнул. Никогда не любил писать о спорте. Моим призванием были темы культурно-просветительские, кроме, пожалуй, духовных. Я находил религию скучной да и сам являлся человеком неверующим.

Кстати, церквей на самом большом острове, и которых N. и состоял, было даже больше, чем в столице. По одной на двор, нисколько не преувеличиваю. Несмотря на их красоту, смотрелось все-таки жутковато. Хотя, не настолько жутко, как N-ский стадион.

Вообще, у меня сложилось впечатление, что в N. от его жителей всяческими способами пытаются что-то скрыть. Весь этот спорт, агрессивно навязываемая набожность, контрастирующая с развлечениями, словно только и созданы для того, чтобы отвлечь от глубоких мыслей. Хотя, интуиция – штука обманчивая.

Посетив еще несколько не менее величественных спортивных объектов вместе с мэром, к вечеру я был настолько утомлен, что катастрофически нуждался в уединении. Поначалу мне казалось, что статью начну писать сразу же после встречи с градоначальником. Но теперь я решил отодвинуть написание на утро. Нужно было выспаться, сбросить балласт утомленности, сделав голову легче и работоспособнее. Однако прежде необходимо было поесть.

На предложение от мэрского пресс-секретаря поехать за город и провести время “с пользой для души и тела” я ответил вежливым отказом. Меня вполне устраивало то, что в гостинице, где я остановился, была с виду неплохая столовая с претензиями на ресторан, но все равно таковым не являвшаяся. Там было довольно уютно, плюс завтрак оставил о себе добрую память. Да и находиться там было куда приятнее, чем в мрачном и тесном номере.

Столовая была абсолютно пуста за исключением немолодой пары, которая сидела за столиком возле входа и о чем-то беседовала, держась за руки. Я заказал грибной суп и стакан светлого пива. Больше ничего не хотелось, разве что выкурить сигарету, но то было лишь мимолетным желанием –  уже три месяца как я держался, и идти на поводу у пагубного пристрастия более не планировал.

Доев суп и по привычке собрав крошки со стола, я принялся за холодное и, как выяснилось, довольно терпкое местное пиво. Оно мне не понравилось. Я оставил стакан почти полным и уже собирался уходить, как вдруг ко мне подошел пожилого вида человек, одетый весьма солидно и приятно пахнущий дорогим одеколоном.

– Я извиняюсь, что мешаю вам ужинать, – произнес незнакомец гипнотическим басом, – но я заметил, что вы заказали грибной суп. Можно полюбопытствовать, каков он на вкус?

Я растерялся, поэтому секунды две-три помолчал, не отрывая взгляда от стоящего передо мной худого и высокого мужчины с полностью седыми, зачесанными назад волосами и большими голубыми глазами.

– Суп как суп. А вот пиво не очень.

– Местное? – тут же спросил он.

– Да.

– Здешнее пиво на редкость отвратительное, особенно нефильтрованное. Берите водку, не прогадаете.

В интонации незнакомца я уловил намек на то, что он хочет составить мне компанию.

– Я могу научить вас пить водку так, что вы испытаете поистине незабываемые ощущения. Главное, чтобы водка была холодная, а еда – подобающая. Но, поверьте, готовят в этой столовой почти так же, как в N. варят пиво. А с супом вам повезло, уверяю.

Незнакомец улыбнулся, и я увидел два ряда железных зубов.

– Простите, я забыл представиться, – сказал незнакомец, и после этого назвал свое имя, которое я, к сожалению, не могу озвучить, поскольку обещал ему анонимность.

Далее Собеседник – назовем его так – сказал, что в далеком прошлом являлся актером, а теперь трудился уборщиком в гостинице.

– Одеты вы для уборщика весьма изысканно, – отметил я не без восхищения.

– Ах, костюм,  – засмеялся Собеседник, оглядывая себя. – Всегда любил одеваться со вкусом. Это у меня еще с театра.

После этих слов он неожиданно помрачнел и замолк, оставшись стоять передо мной без малейшего движения. Наступила неловкая пауза, и я, более не в силах терпеть молчания, предложил Собеседнику присесть рядом. Возможно, любой другой на моем месте встал бы и ушел. Но не в тот вечер и не от этого человека, нет. Собеседник излучал то самое доверие и открытость, которые ищет каждый человек в океанах ненужных улыбок, обещаний и поступков. И, раз уж я повстречал на своем пути столь редкого персонажа, пускай и слегка чудаковатого, то случаем нужно было воспользоваться.

– Вы напоминаете мне одного знакомого, – вдруг произнес старик, смотря куда-то сквозь меня. – Ваше внешнее сходство настолько поразительное, что, увидев вас, я поначалу испугался. Но затем взял себя в руки и в сотый раз сам себе сказал, что он не может здесь сидеть и принимать пищу, как ни в чем не бывало.

Я был в полном замешательстве. Но рука сама потянулась к диктофону, и, когда я попытался аккуратно положить его себе на колени, Собеседник вдруг посмотрел прямо на меня.

– А еще вы – журналист, и это основная причина моего интереса к вашей персоне. Очень нужно записать мой рассказ. Нечто грандиозное и ужасное. Журналист, похожий на… В общем, это знак – нам нужно поговорить. Терять мне больше нечего, врачи приговорили на прошлой неделе. Детали своего недуга я опущу, поскольку они не имеют к грядущей истории совершенно никакого отношения.

Я поставил диктофон на стол, и уже хотел было задать первый вопрос, дабы направить Собеседника в нужное русло, как вдруг он мягко произнес:

– Одно условие, молодой человек. Постарайтесь обойтись без вопросов, ибо я могу в силу возраста сбиться с мысли и потерять, скажем так, сюжетную нить. А мне бы очень хотелось оставить после себя внятный и подробный рассказ о весьма драматических событиях, которые, увы, может быть, уже никто и не помнит. Или не знал о них вовсе, так будет вернее.

– Хорошо, – угрюмо ответил я, не понимая пока ровным счетом ничего, что говорил Собеседник.

Пара, сидевшая у входа, встала из-за столика и скрылась в полумраке выхода. Мы остались совершенно одни. Собеседник зачесал назад прямые и седые волосы карманной расческой, откашлялся и начал повествовать.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

1.

        (Сказав пару несвязных фраз, Собеседник с прищуром смотрит на меня. Очевидно, в последний раз взвешивает все «за» и «против» перед рассказом. Справившись с волнением, продолжает).

Я сказал, что вы напомнили мне одного человека. Конечно, выглядел он солиднее вас, вы уж не обижайтесь. Но то было совсем другое поколение, и умение носить хорошую одежду было у нас в крови. Поэтому даже если представить, что он был все еще жив и по-вашему молод, то я бы сразу распознал его по одежде. Однако ваше поразительное внешнее сходство бесспорно, как будто вы его сын. Или, точнее сказать, внук. Впрочем, навряд ли это возможно, хоть ребенок у него и был.