Американка. Повесть.
I.
Ноябрь 2009
От Меган к Саше.
Привет,
Спасибо за письмо.
Я слышу новости про Днепропетровск иногда. И знаю парня, который получил призвание на миссию, но не смог прочитать. «Что такое Дне.. Дне… Дне…» – смешно!
Все хорошо у меня. Скоро родится ребенок. Извини за русский. Я узнала твой голос, но не понимала смысл. Нет возможности слышать русский. Так давно и так далеко…
Всегда есть надежда в жизни. Пора и тебе найти надежду и хотя бы в малом – радость. Будь радостным, пожалуйста! Как это?! «Пусть всегда будет солнце?» Я желаю солнце в твоей жизни гореть ярче.
May God bless you and keep you happy,
S. Aileen
Лето 2002 года
От Юлии к Саше.
Привет, Саньчик, прости за почерк, сижу или полулежу на диване. И вообще в любом положении уже стало неудобно. Спасибо за письма. В Англию из Украины они идут почему-то быстрее, чем из России.
Ты не беспокойся, мы с тобою на правильном пути, ни в чем не сомневайся.
Бог есть и Он хочет, чтобы мы о Нем знали, но Он совсем не навязчив. Наверное, Он очень нас уважает и нашу свободу выбора, поэтому нам и, кажется, так часто, что Он не слышит нас. Я думаю, нужно всегда слушать свое сердце, пренебрегать нельзя, ни в коем случае. Иначе, что еще остается важное в жизни?! Все не имеет значения, кроме той любви, которая внутри нас, которая делает наши сердца такими мягкими, красивыми и счастливыми.
Я очень скучаю по тому времени, когда мы сможем увидеть всех людей, которых мы уважаем и любим. Сможем сказать им об этом в лицо, чтобы они почувствовали любовь и были рады.
Ты главное не сдавайся, Саш. Я чувствую, что ты здорово устал от неопределенности. Но не только у тебя в жизни неопределенность. Так что держись.
Вчера в новостях видела, что произошло у вас на Украине, упал самолет в толпу людей на показательных авиа выступлениях. Так жалко людей, они ведь совсем ни такого дня ожидали. Ожидали праздника, а пришло горе. Так бывает. Надеюсь, Господь поможет нам все вытерпеть.
Я очень люблю тебя, Сашка, за твое упрямство, чтобы делать то, что хорошо и верить в этот Свет.
Прости мои слабости и отсутствие писем. Главное не забывай, куда мы идем, и что идем мы по одной дороге.
В лесу, между королевских сосен с пробивающимся солнцем сквозь высокие ветви. И это солнце нам говорит, что все правильно и что все так и должно быть. Что мы не должны сомневаться, а чаще поднимать глаза к небу.
Мой сын танцует под красивые песни Боярского, такой смешной.
Надоела мне эта Англия! Скучаю по России. С любовью, сестра.
Март 2003 года
От Саши к Юлии.
Я уезжаю из Днепра (трансфер в Полтаву) через пару недель, если бы ты знала, как не хочу уезжать. Еще два месяца назад, я был бы рад. Днепропетровск, а здесь мы зовем его просто – «Днепр», – мрачен зимой. И я, честно, уже очень устал. Александр Б… (мы недавно его крестили), папа Жени и Лены, не может найти работу, его жена постоянно попрекает. Он снимает у своего друга небольшую комнату в одном центре и работает массажистом. Кроме нас с Бейли, моим напарником миссионером, у него нет других клиентов. Жена ругает его даже при нас. Наверное, очень унизительно для него. Она понимает, но все равно старается уколоть и обидеть, потому что устала. Ей тяжело кормит семью. У него есть пенсия летчика, но он не может найти работу и обеспечивать семью. А я не могу понять, почему все не может решиться каким-нибудь чудесным образом по молитве.
Оля, наша новообращенная, – вчера выгнала нас и все из-за дурной войны в Ираке. Не может понять, почему Бог, Который, как мы говорим, руководит нашей Церковью, через откровения, не предупреждает людей, и не останавливает войны. Юра, сын епископа нашего маленького прихода, муж Лены П…, вчера попросил у меня денег в долг. Немного, но ты знаешь, что нам по правилам так нельзя помогать. Я дал, а на следующий день Лена звонила и плакала. Спросил: «Что случилось?» Она сказала, что Юра вчера опять напился. А в понедельник все еще было хорошо, мы были в гостях и он играл с дочкой в «Звездные войны» картонными мечами. Я смотрел на них, и мечтал, что когда-то в моей жизни будет также: можно будет скакать по дивану с картонными мечом и слушать радостный детский смех. А теперь, получается, – дал ему денег, чтобы он напился. И жена его плакала, и все очень гадко.
Два месяца назад, я хотел бы уехать. Начать все сначала с новыми людьми, с новыми силами. А еще лучше поближе к Арине и Андрею в Горловке. Помнишь, я писал тебе о них? Мои самые лучшие друзья на Украине. Я нужен им, но сейчас… Юля, я не хочу уезжать. Здесь сестра Алин, даже когда все тяжело днем, – легче, потому что мы видимся на Богослужениях, собраниях и вместе посещаем детский интернат, чтобы таскать мусор и помогать людям там. Легко, пока она рядом. Мне, кажется, что мы стали очень близкими друзьями. Вчера ехали в маршрутке, и наши ноги соприкасались. Через всю эту одежду, мне казалось, что клеточки ног наэлектролизовались, вырывались и стремились прижаться к ней. Будет очень грустно прощаться, невыносимо грустно.
На прошлой неделе, на английской практике, которую мы проводим каждую неделю, чтобы бесплатно учить наших гостей английскому языку и знакомить их с церковью, ставили сценку «Чебурашка и Крокодил Гена». Я смастерил из бумаги пасть для Гены и раскрасил ее зеленой гуашью, а уши Чебурашки вырезал из картона и пришил к своей зимней вязаной шапке. Мне не очень нравится эта шапка. Я, вообще-то, надеялся, что зима будет теплее и можно будет ходить без шапки, а тут – морозы, прямо как в Петербурге. Сестра Тамара из прихода, живет недалеко от нас, у нее плохое зрение и очень толстые стекла в очках, а еще страшный кот. Она подарила мне эту шапку и заставила носить, чтобы не отморозить уши. Бейли играл Крокодила Гену, а Алин – Чебурашку.
Сценка была простая. Чебурашка сидел на пианино, а рядом лежало несколько мягких игрушек, как будто в магазине. Чебурашка мечтал, что его кто-нибудь купит, принесет домой и дети будут с ним играть, подружатся. В руках у Чебурашки апельсин. Апельсин – единственное и самое дороге имущество, которым Чебурашка владел. Каждый раз, когда в магазин заходит покупатель (старейшины Джонсон и Плохер), Чебурашка прятал свое сокровище за спину и с надеждой следил за покупателями. Но они пугались, увидев его, или смеялись над ним, покупали другие игрушки. Наконец, последний покупатель заявлял, что его дети никогда не будут играть с таким непонятным зверьком. Огорченный Чебурашка покидал магазин и грустно брел по улице, склонив голову. В этот момент, под песню из мультфильма, появлялся Крокодил Гена (Бэйли). Он радостно говорит сам с собой: «О, какой прекрасный день! Какое красивое небо и солнце! Я добрый Крокодил Гена, я очень счастливый и я всех люблю!» Во время репетиции Алин постоянно улыбалась и хихикала и я, как режиссер намучался с ней. У нее не получалось быть грустной. А ведь это было очень важно показать, что Крокодил Гена (высокий Бэйли в зеленой футболке, больших старушечьих зеленых очках, коричневом шарфе, с накладной пастью, раскрашенной гуашью, в шляпе Джонса) очень жизнерадостен, добр и весел, в то время как идущий навстречу Чебурашка печален и одинок. По сюжету они шли на встречу друг другу. Гена радостно смотрел на Небо, Чебурашка печально под ноги. Как вдруг… Они столкнулись. Чебурашка спрятал за спину апельсин, а Гена воскликнул: «О, Чебурашка!» – «Как вы сказали, меня зовут?» – удивленно спросил Чебурашка. Гена замечал, что его новый друг грустный. И расспрашивал Чебурашку, а услышав печальную историю, пригласил друга к себе домой. По дороге выяснилось, что у Гены – День Рождения. Он бежал на кухню за угощением «вкусной» овсяной кашей со сгущенкой. По задумке сестра Алин должна была поедать овсяную кашу на глазах смеющихся зрителей. Когда Гена ушел за угощением, Чебурашка стал говорить сам с собой: «Такой добрый и у него День Рождения». Алин вытащила из-за спины апельсин: «Мое самое большое сокровище, все – что у меня есть, я подарю ему». И тут снова появился Гена: «Вот, Чебурашка, дорогой! Угощайся, моя любимая овсяная каша со сгущенкой» – «Спасибо, Гена! А у меня тоже есть, что-то для тебя. Подарок на твой День Рождения! Вот, этот апельсин, возьми его!» В этот момент, я включил музыку из мультфильма и Алин, улыбаясь, пыталась съесть уже остывшую кашу, испугано хихикая глазами, поглядывала на меня. Я изображал свирепого режиссера, но сам не мог сдержать широкую улыбку. Я предупреждал ее на репетиции, что для успеха нашего театрального предприятия – необходимо «кашу есть» и всю. «Обязательно всю!» Гена под музыку качал головой, зрители в самом хорошем расположении духа смеялись и подпевали. Алин смеялась, и я понял, что кашу она все-таки не доела.
