Пролог

Неизвестно

Солнце. Одни любят его, а другие нет. Некоторые искренне ненавидят. А кто-то ему даже поклоняется. Казимир терпеть не может солнце. За много дней вынужденного ожидания в полной темноте он отвык от любых его проявлений. Глаза начинают слезиться каждый раз, когда смотрит на свет. Зачем они здесь? Ради чего? Казимир уже почти забыл.

– Есть вода?

Молча качает во тьме головой. Собеседник в полной темноте понимает и отворачивается. Ни у кого нет воды. Шел десятый день ожидания. Как он узнал об этом? Раз в день люк в потолке открывается, на миг всех ослепляет светом лампы, после чего люк закрывается.

Как и всякий, рожденный в бедной семье, Казимир считал жизнь пустышкой, которая ничего не стоит. До момента, когда разбил одному вору голову камнем. И, когда весть о его смерти дошла до ушей сверстников, его начали уважать. Вот так он и существует. Придавая своей жизни ценность через отнятие оной у других.

Все, что заработал, чего достиг, было получено через чужие боль и страх. Так почему в этот раз сердце неприятно трепещет, в ожидании момента, когда он выйдет? Инструкции кристально четкие, подвоха быть не может. Но все же сомнение продолжает глодать душу: «Может стоило отказаться?».

Нет. Не стоило. Деньги не бывают лишними, а большие деньги и вовсе могут лишить рассудка в ожидании получения пачки купюр.

Десять тысяч гривен – примерно столько он получает за год, цепляясь за любую возможность заработать. А здесь всего за четыре дня. За двадцать две души.

Металлический короб, уже ставший Казимиру родным домом, ощутимо тряхнуло. Никто даже не шелохнулся. Хорошие ребята, с ними будет удобно работать.

Что-то на периферии восприятия изменилось. Каждый в этом коробе теперь смотрел туда.

Свеча, стоявшая на деревянном ящике, загорелась. Пора.

Люк в потолке заскрипел, отодвинулся, заливая их светом фонаря.

– На выход!

Глава 1

Дитрих

Дверь за спиной захлопнулась. Плечи опустились, спина согнулась под тяжестью произошедшего. Спокойно. Вдох-выдох.

– Братец! – чей-то выкрик отвлек от безрадостных размышлений.

Подняв глаза, Дитрих обнаружил пред собой столь прелестное создание, сколь и стервозное. Его сестра обладала милым личиком, красивым телом, восхитительными глазами цвета луны и совершенно извращенным умом, в наличии которого сомневаться не приходилось.

– Отец отругал? – заинтересовалась она подавленным состоянием родича. И добавила, потеребив новенькую серебряную брошь с черными бриллиантами: – Ну не переживай, теперь ты его нескоро увидишь…

Рука уже скользнула в карман за кастетом, с целью превращения ее благородного носика во вполне мирянскую кляксу.

– Дитрих! – одернул его здоровяк в белоснежном халате, неведомым образом уже заломивший руку за спину, удерживая другую на случай, если у него еще что-то припрятано. – Тебе рука не дорога? Отец не простит, если ты попортишь ей лицо. Я не хочу видеть тебя одноруким виконтом.

– Отпусти, – когда конечность начала неметь, попросил Дитрих. – Я передумал ее калечить.

Молчание.

– И пальцем ее не коснусь….

Все еще молчание.

– Если сама не попросит…

Тяжелый вздох за спиной ознаменовал получение свободы. Потерев запястье, виконт решил, что и впрямь до отъезда не будет вредить сестре. Вся жизнь впереди, а ссылка не вечная… да и Виктория уже куда-то удрала.

– Что он сказал? – наконец обратился к Дитриху здоровяк, приходившийся ему ни кем иным, как братом отца, недавно вернувшимся из долгой поездки. – То, что ты жив, уже значит, что легко отделался.

– Меня отправляют на место этого… Забыл его имя.

– Ты воткнул ему в глаз столовый нож.

– Грегор! Точно. Он управлял горячими источниками и тем, что к ним примыкает. Теперь меня отправляют на край графства, где нет ни развлечений, ни друзей, ни вина…

– Ты убил человека, который случайно наступил тебе на ногу. Он даже извинился. А потом ты убил всю его свиту. Их было шесть, мать твою, человек! И ты думал тебя за такое по головке погладят и отпустят с миром?!

– Свиту я бил не один… – попытался оправдаться Дитрих.

– Ага, свиту дорезали твои друзья, которым теперь грозит казнь. Молодец. Хорош же у нас сын графа…

– Отец отпустит их с миром, если со мной поедет еще один человек… Незаконнорожденный сын барона Каутри, – еще сильнее нахмурился Дитрих. Терпеть рядом с собой Темного, пусть и не прямого потомка, он не был готов.

– Хорошо. Давно пора налаживать отношения. Ты будешь началом нашего с ними союза.

– Мы сотни лет резали друг друга. Думаешь я смогу сдержаться?! Я – Дитрих Мальтего, нареченный Диким! И Дикий не сможет терпеть рядом с собой этого выродка.

– И все же ты здесь. Живой и здоровый, если не говорить о душевном здоровье.

– Друзей я предать не могу, – пропустил виконт оскорбление мимо ушей. – Я поеду. Возможно сын барона Каутри падет от моей руки, но ради тех, кто был предан мне, я попытаюсь.

– Бес с тобой, – дядя положил руки на плечи племянника. – Ехай. И постарайся больше не делать ошибок. В следующий раз я не смогу отговорить брата от твоей казни….

– Я постараюсь, дядя Лис, – Дитрих положил голову на плечо самого близкого родственника, который у него был. Единственного, которому доверял.

***

Виктория

Виктория распахнула шторы в своей комнате, позволяя солнечному свету скользнуть по лицу. А ведь сегодня оно могло серьезно пострадать.

– Агрессивный кретин, – тихо выдохнула она в пустоту. – Или все же гениальный актер?

Выпростав золоченую зажигалку из кармашка платья, красотка аккуратно запалила письмо Грегора, с уверениями в том, что ее брат вскоре лишится головы.

– Нет, он не мог узнать об этом. Просто неоткуда, – отмахнулась она от мыслей о вероятном раскрытии своего не самого праведного замысла.

У нее определенно были дела поважнее. Да, новая брошь была умопомрачительно красива и не менее умопомрачительно дорога, но она может получить гораздо больше. Сверхдорогие украшения, дуэли в ее честь, земли и титулы, всего за сущую безделицу – информация. Информация о заклятых врагах семьи, собиравшаяся десятилетиями. Ее продажа не принесет проблем, особенно, когда ее покупает наследный принц соседнего герцогства.

«Нынешний барон Каутри является личностью темной и малоизвестной, но склонной к хорошо продуманным действиям на политическом фронте. Обладает пятью текущими законными детьми и двумя внебрачными» – значилось на новоизвлеченном листе. Взяв в изящные пальчики тонкий карандаш, Виктория продолжила описывать все, что ей удавалось вспомнить из рассказов отца и собственных наблюдений. Еще в детстве ей довелось побывать в родовом замке Каутри и приобрести у слуг несколько тайн за пару безделушек.

Определенно, это было одно из удачнейших вложений в ее жизни, которое еще на начальном этапе многократно окупило себя.

***

Хейг

Ночной ветер бросил в лицо горсть пыли, насыщенной запахами цветов и трав, растущих в саду. Я открыл глаза и осмотрелся. Высокий кустарник, разросшийся выше человеческого роста, укрывал меня от чужих взоров, а холодные звезды смотрели сюда с безоблачного неба, освещая небольшой закуток, в котором я и разместился.

– Хорошая ночь, – выдохнул я в воздух и взялся за скрипку. Смычок из черного металла легонько пробежался по струнам, извлекая непринужденный звук, погружая в воспоминания.

Смерть матери, презрение родни, собственная немощность сплелись воедино и родили мелодию столь же печальную, сколь и красивую. Трогая струны своей уставшей от переживаний души, я извлекал все более сокровенное и превращал это в музыку.

Разочарование в самом себе, травма ноги, а теперь еще и ссылка за неизвестные мне грехи. Кусты начали шевелиться, или то лишь воображение, подстегнутое слезящимися глазами?

Я остановился и вытер начавшие выступать слезы. Черт, если меня заметят здесь в таком состоянии…

– Я говорила тебе, что если посвятишь жизнь музыке, найду и отправлю прямиком в Бездну? – внезапно заговорила тень у одного из кустов. Шелест травы и передо мной оказывается хрупкая девушка, с белоснежных волос которой сползают остатки теней.