– Ну, предположим, устроить Ночь Призраков было идеей королевы. Но герцог сам виноват, зачем он назвал Клевию трусливой девчонкой.

– Это оттого, что она боится мышей, – пояснила де Клуш.

– А герцог боится привидений, – рассмеялась де Несуни. – В своей ночной рубахе и колпаке, он сам был похож на привидение, когда разбудил своими криками пол двора.

– А королеве здорово влетело от короля. И поделом – герцог всё-таки его дядя, – нравоучительно закончила маркиза де Клуш.

– Ах, вы рассуждаете как старая гувернантка, – сказала маркиза де Несуни, вставая с кресла, – а на самом деле, вы же просто обожаете эту девочку.

Лицо маркизы де Клуш наконец-то расплылось в улыбке:

– Да, она так мила, наша королева. И так внимательна ко всем.

Маркиза де Несуни подошла к окну:

– Ну, посмотрите, она же настоящая фея! Фея королевского парка!

Маркиза де Клуш и маркиза де Мокруш поспешили подойти к окну и замерли от умиления. Внизу, на дорожке парка медленно кружилась Клевия, а склонившиеся над ней деревья торжественно осыпали её дождём из золотых листьев.

Глава 2, в которой

два старых друга становятся врагами.

Клевия была в прекрасном настроении. Проснувшись утром, она увидела королевский парк, погружённый в задумчивую тишину, и тут же спустилась вниз. Не замечая утренней прохлады, королева заспешила вглубь парка, миновала любимую беседку маркизы де Клуш, бросила охапку листьев на водяную гладь уснувшего фонтана и закружилась в немом восторге под шорох осыпающихся листьев. Внезапно чьи-то руки подхватили её, и Клевия увидела перед собой улыбающееся лицо короля.

– Ланкикур! – воскликнула она. – Как ты меня напугал!

– Маленькая испуганная фея, – нежно произнёс Ланкикур, – ты совсем озябла. В этот час в парке ещё прохладно, и я должен о тебе позаботиться.

И с этими словами король, не выпуская из рук свою драгоценную ношу, направился прямо ко дворцу.

– Но здесь так чудесно! – попыталась возразить Клевия.

– Зато в нашей комнате тебя ждут восхитительные пирожные, и главный повар будет страшно сердиться, если ты по достоинству не оценишь его искусства.

Против пирожных Клевия ничего не могла возразить, поэтому послушно дала себя унести из таинственного золотого парка.

Тем временем во дворце произошло событие, которое разом изменило тихую размеренную жизнь придворных.

Крак фон Кряк и Кресташ де Кревиль, мирно беседуя, как и положено двум троюродным братьям, не спеша прогуливались по одной из галерей замка. Внезапно Кресташ остановился, увидев двух почтенных господ, покидавших зал заседаний. Один из них – был адмирал фон Кряк, а другого бравый капитан мушкетёров принял за своего обидчика – герцога Пшёнского.

– Эй, сударь, – громко крикнул Кресташ, догоняя мнимого герцога. – Надеюсь, на этот раз вам никто не помешает проявить храбрость и я, наконец, смогу получить удовлетворение!

Адмирал и его спутник остановились, и Кресташ с ужасом увидел, что это вовсе не герцог Пшёнский.

– Попридержите своих коней, юноша. – с улыбкой сказал адмирал – Это всего лишь первый министр короля.

Кресташ тут же поклонился и попросил прощения у графа де Гуса. Тот милостиво кивнул и повернулся к адмиралу:

– Что вы имели в виду, когда сказали «всего лишь министр», любезный адмирал?

– О дорогой друг, – засмеялся фон Кряк, – я вовсе не хотел вас обидеть. Вы же знаете, я с должным уважением отношусь и к вам, и к вашей должности.

– «Всего лишь министр»! – не успокаивался граф. – Дорогой мой, я – первый министр короля, а вот вы – всего лишь адмирал!

– Нет, позвольте… – начал горячиться фон Кряк.

– Не позволю! – возмущался граф. – Я служу королю верой и правдой уже 25 лет! И не позволю, чтобы обо мне дурно отзывался какой-то адмирал.

– Что значит «какой-то»? – не выдержал фон Кряк. – Моё адмиральство принесло его величеству три блестящие победы на море. И вернуло две провинции, отнятые Фазанией ещё у короля Ланкикура XIII!

Кресташ и Крак совершенно растерялись. Они и представить не могли, что перепалка так быстро может обернуться ссорой.

– Прекратите этот спор, господа, – решил, наконец, вмешаться Крак. – Вы же добрые друзья, остановитесь пока не поздно!

– А вы не вмешивайтесь, юноша, – рассердился де Гус. – Вы ещё слишком молоды, чтобы давать советы старшим.

– Молодость не помешала моему сыну стать маршалом королевства! – с гордостью воскликнул адмирал.

– И тем не менее, он всё так же не воздержан на язык! – возразил граф.

– А что же, ваш сын является предметом для подражания? – вскипел адмирал.

– Конечно, он умён…

– Да я просто жалею, что согласился отдать за него свою дочь!

Крак в ужасе схватился за голову. И кинулся на поиски Гога. Он нашёл их с Крекки, стоящими на одной из веранд. Они держались за руки и многозначительно молчали.

– Что произошло? – спросил Гога, увидев запыхавшегося Крака. – На тебе лица нет.

Крак бессильно опустился на скамейку.

– Наши родители повздорили, – с горечью произнёс он.

– А-а, – равнодушно протянул Гога, – ты же знаешь, они всегда спорят по пустякам.

– На этот раз дело не шуточное, – возразил Крак. – Похоже, что ваша свадьба под угрозой.

– Не может быть! – воскликнула Крекки. – Я не могу поверить!

– Успокойся, я не думаю, что всё так серьёзно, – улыбнулся Гога. – Крак всегда преувеличивает.

– Хотелось бы, чтобы это было так, – нахмурился Крак. – Да, впрочем, идёмте, вы сами всё увидите.

Когда они втроём появились в галерее, там уже не было никого, кроме Кресташа. Он одиноко стоял у окна и задумчиво пощипывал закрученный ус.

– Ну что? – спросил Крак, едва приблизившись к брату.

– Плохи дела. – ответил тот. – Они разругались окончательно. Единственное, в чём они дружно согласились – это решение расторгнуть помолвку Гога и Крекки.

– Нет, каковы? – возмущённо топнула ногой Крекки. – Уже решили за нас нашу судьбу! Я сейчас же пойду к отцу и поговорю с ним.

– Мы будем ждать тебя у Ланкикура! – крикнул ей вслед Крак и обратился к остальным, – идёмте.

Ланкикур и Клевия наслаждались искусством придворного кондитера, когда к ним в комнату ввалились трое друзей. Ланкикур радостно улыбнулся:

– Входите, господа! Сейчас я закажу побольше пирожных!

– Погоди с пирожными, – охладил его пыл Гога, – мы пришли с дурной новостью.

– Надеюсь с вами всё в порядке, – насторожился Ланкикур.

– Что-нибудь случилось с Крекки или Алис? – заволновалась Клевия.

– Да нет, – успокоил их Кресташ, – просто граф де Гус и адмирал фон Кряк поссорились и решили отменить свадьбу Крекки и Гога.

– Неожиданно, – сказал Ланкикур.

– Погодите, может всё ещё уладится, – успокоил всех Крак. – Крекки пошла к отцу. Она всегда добивается от него всё, что захочет. Может и на этот раз он поддастся на её уговоры.

Все расселись в кресла и принялись ждать Крекки.

– Это я во всём виноват, – сказал вдруг Кресташ. – Если бы я не перепутал графа де Гуса с герцогом Пшёнским, ничего бы не случилось.

– Ничего подобного! – возразил Крак. – Никто не виноват в том, что наших батюшек внезапно одолела гордыня. Если бы они поменьше важничали, ничего бы этого не случилось.

Гога похлопал капитана мушкетёров по плечу:

– Не казни себя, Кресташ. Крак прав – тебе не в чем себя упрекнуть.

В это время распахнулась дверь и на пороге показалась Креки в сопровождении Алис. Крекки заливалась слезами, а Алис возмущённо потрясала кулачком.

– Невозможно быть таким чёрствым по отношению к собственной дочери, – говорила она.

– Ну что, Крекки? – спросил Гога.

В ответ Крекки ещё сильнее заплакала и уткнулась носом в шёлковый кружевной платочек.

– Крекки мне всё рассказала, – объяснила Алис. – Отец совсем не захотел её слушать.