Часть 1

Глава 1, в которой

мы узнаём почти все сплетни королевского двора.

Стояло солнечное осеннее утро. Деревья сверкали ярким золотом на фоне голубого неба. Но по утрам уже было по-осеннему свежо, и королевский парк казался пустынным и одиноким. Зато во внутреннем дворе королевского замка слышался звон шпаг и цокот копыт. Это король Ланкикур XVII устраивал смотр своим мушкетёрам. Он только что назначил нового капитана и был чрезвычайно рад, что тот молод, смел и получил эту должность благодаря своим подвигам на южной границе королевства. Более того, новоиспечённый капитан – Кресташ де Кревиль был троюродным братом Крака фон Кряка, который с тех пор как стал маршалом, сделался жутким занудой в отношении всего, что касалось армии и вооружения. Объезжая ряды своих бравых мушкетёров, король был необычайно горд своей гвардией, но сзади слышалось мерное гудение Крака:

– Боюсь, тебе придётся изрядно потрудиться, Кресташ, чтобы сделать из этих вояк настоящих воинов. Они ведь только и делают целыми днями, что бродят по улицам и спят на тренировках.

Ланкикур поднял брови и недоумённо покачал головой. Гога, который ехал рядом с королём, улыбнулся и сказал:

– Постой, его хватит в лучшем случае, ещё на пять минут. Скоро ему самому надоест читать морали, и он скажет: «поехали купаться».

– Хотя я бы на твоём месте, – продолжал чваниться Крак, – организовывал такие смотры раз в неделю. Знаешь ли, это дисциплинирует мушкетёров, да и командиров тоже.

– Меня сейчас стошнит, – сказал Ланкикур. – Может, устроим ему передышку?

– Погоди, всё это ужасно забавно, – с трудом удерживая смех, – прошептал Гога. – Вот увидишь, сейчас он возьмётся за парады.

Словно услышав его слова, Крак фон Кряк горделиво вскинул голову:

– А парады? Друг мой, как великолепны военные парады!

Ланкикур остановился и обернулся назад:

– Особенно незабываем последний, – ехидно подмигнул он Краку, – когда какая-то дворняжка, едва не внесла смятение в сердце героического маршала на белом коне.

Крак сморщился как от зубной боли и, вздохнув, тихо попросил:

– Поехали купаться.

Когда забили барабаны и затрубили трубы, объявляя отбой, дама в лиловом платье, всё это время наблюдавшая за смотром из окна центральной галереи, удовлетворённо махнула головой и сказала:

– Ну, наконец-то!

Это была маркиза де Несуни, любимая тётушка короля Ланкикура. Отразившись поочерёдно в семи зеркалах главной лестницы, и никого не встретив по пути, маркиза благополучно добралась до комнаты своих кузин: маркизы де Клуш и маркизы де Мокруш.

– Смотр окончен! – торжественно объявила она.

– Что вы говорите, дорогая? – наморщила лоб маркиза де Клуш. – Я ничего не слышу, вы же почти шепчете!

Маркиза де Несуни подошла к ней и вынула из ушей кузины два комочка ваты.

– Так лучше? – сердито спросила она.

– Ах да! – засмеялась де Клуш. – Я про них и забыла. Но от этого барабанного боя просто некуда деваться. Что это, я его больше не слышу. Может я уже оглохла? Вы что-нибудь слышите, дорогая? – обратилась она к маркизе де Мокруш, сидевшей в кресле возле камина. Увидев, что к ней обращаются маркиза де Мокруш беспомощно развела руками:

– Говорите громче, кузина, вы же знаете, у меня в ушах вата.

– Вы что-нибудь слышите? – прокричала маркиза де Клуш.

– Нет, ничего не слышу, – покачала головой маркиза де Мокруш.

– Вот и я говорю кузине, что уже не слышно барабанного боя. Не означает ли это, что я совсем потеряла слух? – наморщила лоб маркиза де Клуш.

– Что вы говорите? – спросила маркиза де Мокруш, поправляя парик. – У вас что-то с голосом, мне вас совсем не слышно.

– Нет, это невозможно! – всплеснула ручками маркиза де Несуни. – С вами же с ума можно сойти!

Она подошла к окну, и с грохотом открыв его, удовлетворённо произнесла:

– Ну вот, немного свежего воздуха вам не помешает.

– Что вы говорите? – оживилась маркиза де Клуш.

– Я говорю, что смотр уже закончился и капитан де Кревиль велел трубить отбой.

– Ну и каков он собой, этот новый капитан? – с любопытством спросила маркиза де Клуш.

– Всё верно, что про него говорят, – заулыбалась маркиза де Несуни. – Он хорошо сложен и у него прекрасные чёрные волосы и закрученные усы, а глаза, ну прямо как у цыганки – чёрные и в бархате ресниц.

– Ах как вы чудесно сказали, – воскликнула де Клуш. – «В бархате ресниц»! Как поэтично!

– Ну да, у него такие длинные и густые ресницы, что он даже поссорился из-за них с герцогом Пшёнским.

– Как это? – недоумённо вскинула реденькие бровки маркиза де Клуш.

– Неужели вы ничего не знаете про этот случай? Вчера вечером, впервые увидев капитана, наш герцог сказал своим друзьям, привожу дословно, – маркиза громко откашлялась и пробасила: – «Да это разве капитан? Это же…мадемуазель в усах!»

– Какой ужас! – воскликнула де Клуш.

– Ужаснее всего то, – продолжала маркиза де Несуни, – что Кресташ де Кревиль тут же схватился за шпагу.

– Ах! – всхлипнула маркиза де Мокруш.

– Да, именно так. Он выхватил шпагу и закричал, что требует удовлетворения!

С этими словами маркиза де Несуни склонилась к бонбоньерке и, вытащив оттуда леденец, отправила себе в рот.

– Что же было дальше? – нетерпеливо взмахнула платочком маркиза де Клуш.

– А то, что герцог отказался драться с капитаном, – невозмутимо облизывая пальчики, сказала маркиза де Несуни.

– Не может быть! – не поверила де Клуш.

– Да-да, он сказал, что ещё не потерял рассудка и не станет драться с каким-то там капитаном. Де Кревиль взбесился ещё больше и обозвал его трусом.

– И что же было дальше? – замирая, спросила де Клуш.

Маркиза де Несуни уселась в кресло и, наслаждаясь впечатлением, который произвёл её рассказ на старых маркиз, закончила:

– Явился король и прекратил скандал. Но боюсь, что всё это только начало. Капитан де Кревиль ушёл взбешённым. Хуже всего то, что это прозвище может всерьёз прилепиться к нему, – маркиза усмехнулась. – «Мадемуазель в усах», и это при том, что капитан терпеть не может женщин.

– Что вы говорите? – изумилась маркиза де Клуш.

– В самом деле. – подтвердила де Несуни. – Он ровесник нашего короля, но обладая столь юными годами и столь привлекательной внешностью, наш капитан и думать не желает о девицах.

– Откуда вы знаете? – спросила де Мокруш.

– Мне сказала об этом его мать, донна Карла. – ответила маркиза де Несуни.

– Эта невозможная женщина? – поморщилась де Клуш.

– По-моему, она очень мила, – улыбнулась де Несуни.

– Но у неё такой громкий голос, словно она базарная торговка, – возразила маркиза де Клуш.

– И ужасные манеры, – добавила маркиза де Мокруш.

– Кстати, почему у неё такое странное имя? – спросила де Клуш. – Донна Карла, от этого на целую милю несёт Фазанией.

– Она действительно, родом из Фазании и поэтому требует, чтобы её называли именно так.

– Невыносимая женщина! – повторила маркиза де Клуш. – Не понимаю, как её может терпеть возле себя наш ангел – королева!

– Королева находит её общество забавным, – сказала маркиза де Несуни. – Да и принцесса Алис без ума от этой дамы.

– Бедняжка принцесса! – вздохнула де Клуш. – Как ей должно быть одиноко вдали от родины.

– Но она же сама захотела остаться. И всё оттого, что Крак фон Кряк заявил, что здесь он на своём месте, а в Цесарии он будет всего лишь подданным своего собственного тестя.

– Но ведь он мог стать королём! – возразила де Клуш.

– Король Цесарии ещё не стар, чтобы отказываться от управления страной, а принцесса Алис просто счастлива здесь!

– Это оттого, что она ещё молода, – назидательно произнесла маркиза де Клуш, – и очень легкомысленна. Вспомните, какую шутку она выкинула с герцогом Пшёнским!

Маркиза де Несуни весело расхохоталась: