Такой «просмотр», по-видимому, связан с привычной и инертной пропиской «Промежутка» в разделе «критических» работ как заведомо отличающихся, жанрово и концептуально, от «научных» статей и книг Тынянова. Примечательно, что Ханзен-Лёве полагает, что сам Тынянов четко разделял собственные литературно-критические и научно-литературные работы, маркером чего является применение псевдонима8. Замечание Ханзен-Лёве правомерно лишь частично – да, Тынянов многие свои фельетонно-критические статьи публиковал под псевдонимом Ван-Везен, но «Промежуток» был подписан настоящим именем. Так называемый Тынянов-критик – не «скрываемая» или игровая маска-ипостась, не alter ego Тынянова-ученого, а его неотъемлемая часть. Релятивация этой интегральности неоправданно каталогизирует и упрощает динамическое единство, жанрово-концептуальную тесноту тыняновской мысли.
Для косвенной поляризации Тынянова-критика и Тынянова-ученого – разумеется, в пользу второго, – знаменательно и сетующее замечание Омри Ронена о том, что Кирилл Тарановский9 вывел свой подтекстуальный метод из мандельштамовских страниц «Промежутка», а не из «принципиально более важных для русской теории межтекстуальности» тыняновских статей о Гейне и Тютчеве или о пародии10. Негласное противопоставление научных и критических работ Тынянова, прослеживаемое в замечаниях комментаторов и интерпретаторов, представляется не совсем обоснованным и умаляющим существенно важные методологические и эпистемологические особенности эксперимента, проведенного Тыняновым в «Промежутке». Последующие размышления о «Промежутке» призваны частично компенсировать эти издержки опоязоведения.
«Промежуток» написан в 1924 году, в одном из самых плодотворных годов Тынянова: тогда публикуется «Литературный факт»11, где впервые зондируется концепт литературной эволюции, который чуть позже станет центральным предметом вопрошания в одноименной статье12; анализу современной прозы посвящается статья «Литературное сегодня»13, выходит монография «Проблема стихотворного языка»14, тематизирующая особенности смыслообразования в стиховой речи, готовится литературный дебют исследователя – роман «Кюхля»15, в котором историко-литературное чутье Тынянова впервые артикулируется в новом беллетристическом пространстве. «Промежуток» находится в эпицентре этого многожанрового конгломерата16.
«Любой современник укажет вам пальцем, что такое литературный факт» – так будет сказано в статье «Литературный факт», во многом смежной проблематике «Промежутка»17. В качестве теоретика и историка литературы XIX века Тынянов программно апеллировал к критическим свидетельствам современников18, регистрирующим, по мнению исследователя, малейшие эволюционные сдвиги и оползни систем и парадигм19. Теперь, в «Промежутке» Тынянов сам перенимает и примеряет на себя роль непосредственного наблюдателя за текущим литературным процессом и формулирует основные признаки и принципы «промежуточного» периода русской поэзии. Позиция критического соучастника позволяет ему сменить ретроспективную и проспективную историко-литературную оптику (с точки зрения литературной эволюции) на сукцессивный фокус критика-современника. По ходу статьи Тынянов то и дело срывается в аналогии с литературными ситуациями XVIII и XIX веков: в разговор о современности вмешиваются отсылки к функции карамзинистской камерности, к пушкинскому рывку от «Руслана и Людмилы» к «Борису Годунову», к полемике Вяземского с Жуковским об эксплуатации темы и др.20
При этом Тынянов старается маркировать и демонтировать рецидивы своего сравнительного историзма: «не хочется к живым людям прицеплять исторические ярлыки»21. Тынянов осекает себя и кается: сравнение Маяковского с Державиным и Хлебникова с Ломоносовым – «мой грех, но это дурная привычка вызвана тем, что трудно предсказывать, а осмотреться нужно»22. Тынянов перманентно ловит себя на автоматизме аналогий, которые сами по себе могут быть результативны, но оказываются плохо применимы к «промежутку», ставящему под вопрос саму продуктивность сравнения. Искушению предсказания противостоит желание «осмотреться», воля к ориентации на конкретной местности, здесь и сейчас. Но этот «осмотр» означает и пересмотр, обстоятельную проверку, контроль и самоконтроль. «Промежуток» – радикальная методологическая ревизия и разведка.
Сама метафора промежутка как внутреннего (временнóго или пространственного) интервала, из которого и о котором пишет критик, оказывается поэтологической категорией, при помощи которой может быть проведен синтагматический анализ текущих литературных процессов. Если в «Проблеме стихотворного языка» Тынянов рассматривает стиховую речь как сукцессивное динамическое единство, то аналогично этому в «Промежутке» промежуточное письмо разбирается как динамическое образование. Тынянов читает текущий литературный процесс как текст. Наблюдения, с одной стороны, над природой поэтического языка и, с другой, над промежуточной подвижностью актуального литературного процесса взаимно дополняются и накладываются друг на друга.
По ходу статьи Тынянов неоднократно отмечает обобщающие искажения «оптических законов истории», которые не позволяют зафиксировать напряженную внутреннюю борьбу и первопроходческое движение и брожение в литературном «промежутке», который кажется «тупиком»23. Причина, по Тынянову, в том, что из историко-литературного «далека» зрение останавливается прежде всего на готовых и впоследствии канонизированных вещах. В «промежутках» мотор инерции больше не работает, устоявшиеся приемы и системы уже более не эффективны, а новые еще не стали главенствующими24. По отношению к «промежутку» из историко-литературной перспективы создается в лучшем случае превратная картина стагнации, тогда как «промежуток» – не столько статус, сколько модус, в котором происходят ревизия инертности и поиск потенциальных литературных фактов, время (в маске безвременья) активной работы над еще не цельной, но стремящейся стать «готовой» «вещью», предметом и двигателем будущей канонизации.
Статья Тынянова – констатация и перформатив, «Промежуток» не только документирует одноименное явление, но и создает его самим заявлением, провозглашает феноменом современной поэзии и делает литературоведческим фактом. Промежуток, незаметный из исторической перспективы, виден только изнутри. В этом смысле статья Тынянова представляет собой практическую попытку имманентно-инсайдерского взгляда на литературу, корректирующего погрешности ретроспективного перечтения. Если «Промежуток» и является критической и полемической статьей, то не в последнюю очередь по отношению к самой себе, к издержкам собственных историко-литературных моделей реконструкции. Не случайно уже в первом предложении статьи Тынянов проговаривает особенную сложность описания «промежутка»: «Писать о стихах теперь почти так же трудно, как писать стихи»25. Это сопоставление и сопряжение поэзии и метарефлексии, письма и критики предполагает включение собственного текста Тынянова в характеристику промежуточности. Само слово «промежуток» несет в себе не дихотомию «науки» и «критики», а семантику нахождения между дисциплинарно-дискурсивными межами, промежуток – лиминальное явление и самосознание, маркирующее эти границы, но вместе с тем и критикующее их нормативность. Статья «Промежуток», констатирующая идентификационный кризис поэзии и отсутствие адекватного (мета)языка, – пример, симптом и видообразующий признак промежутка26.
