Он кивнул. Девушка вздохнула – покуда мужчина даже не пошевелился, поняла, что эти слова прошли мимо него. Перегнулась через стол, чтобы поцеловать его в щеку и вышла. Ни один человек в местном кафе даже не повернул головы. За неделю, прошедшую по возвращении из Сирии, их пара все ещё была сенсацией, но любопытство контролировать люди научились. Тем более, они, хоть и везде появлялись вместе – выходили из машины вдвоем, не скрываясь, обедали вместе или занимались по вечерам боксом тоже вместе – очень хорошо держали себя в руках, хотя порой это было не просто. Весь их максимум был – поцелуй в щеку, не более. Но все равно на них оборачивались. Удивляло агентов скорее не то, что Монстр с кем-то встречался, а то, что Рей, несмотря на то, что весь мир называл его в открытую палачом, держала его за руку все это время. Не желая бросить вызов обществу. И не так, как держали за руку умирающего. Просто держала, переплетая пальцы.

И выглядела всю эту неделю просто удивительно.

Наверное, её поведение, ранее презираемое, теперь вызывало уважение вокруг. У Бена поведение Рей вызывало больше вопросов. Одно дело в порыве оргазма говорить «я буду с тобой», совсем иное каждый день видеть имя человека, которому отдаешь себя, на жутковатых плакатах. Но девушка только улыбалась, считая, что она знает больше других. Улыбалась и делала то, что он требовал. Их безупречный план, который мог слететь в любую секунду, пока потихоньку воплощался, благодаря Рей. Он принимал удар, она – плела паутину, пофыркивая порой на то, что Бен слишком много пьет. Рей отчего-то это беспокоило, она как будто не замечала, что за фасадом его спокойствия кроется его тревога. Теперь ещё более сильная, покуда он принял на себя ответственность не только за себя. И, хоть Рей нравилась ему и в качестве союзника, и в качестве партнера, двойной груз давил.

Бен посмотрел на рапорт девушки. Своей подписью он вроде как подводил черту. Рей слетит с работы, которую полюбила, и пойдет за ним до самого конца, а это означало, что выбивая сегодня условия, он включит её безопасность в свой список требований. Однако, что дальше? Они исчезнут и сотрут себя из этого мира вдвоем? Это была не поездка в отпуск, и даже не брак. Это был союз, который скрепился бы навсегда. А он ещё даже не научился доверять ей на сто процентов.

Потому что любить – это одно, а безоговорочно верить – совершенно другое. И пока Рей была с ним, не задумываясь о себе, он не отпускал её от себя не только потому, что ему было приятно, или он беспокоился о её безопасности. Бен ещё и наблюдал за Рей, потихоньку посвящая девушку в свои тайны. Именно по этой причине он даже перестал в офисе ФБР, где для него был свой отдельный свод правил, не скрываясь, быть с ней. Бен хотел, чтобы она была у него в поле зрения все время.

От неё слишком многое теперь зависело.

Мужчину страшно раздражало, что он не может быть таким же открытым, как Рей. Но открытость порой стоила жизней, потому он был осторожен. То, что ему нравилось быть с ней, только усложняло, тем более, что чем дольше они проводили время вместе, тем сильнее менялась девушка. Она открывалась все ярче, как будто их отношения реставрировали её. Держащая лицо при людях, в боксе, например, Рей становилась менее сдержанной. Она больше не позволяла Бену «идти на неё» или говорить «работай подо мной». Невзирая на разницу их опыта, девушка рвалась не только отбиваться, но и учиться нападать. Её удары становились более меткими, более точными, даже более болезненными. Один раз ей даже удалось оставить ему синяк на плече – правда, тогда он скорее залюбовался Рей, но она не простила такой промашки и ударила, напомнив, что у них раунд. Этим своим поведением девушка лишь убеждала Бена в том, что была бойцом, которого он рассмотрел за наивными глазами и нежной кожей. Не боялась быть ударенной, боялась быть нокаутированной.

Бен впустил Рей не только в свою душу, но и в свой дом. В какой-то мере так диктовала безопасность и их «ночная» работа в образах Кайло Рена и Старкиллера. Эти двое полностью сосредоточились не только на восстановлении утерянных данных, но и на сборе новой информации, которая должна была быть валютой в торге Бена с Белым Домом. Но пока Старкиллер перерывал, незаметно для всего мира, сервера МИ-6 и АНБ, Рей обживала его квартиру. Покуда их общий быт стал необходимостью, а не романтичным, спонтанным и неуместным желанием съехаться здесь и сейчас, девушка не привезла в его квартиру чемодан с кучей самых необходимых вещей. Однако её присутствие угадывалось везде в его правильном, аскетичном мире. Где-то лежала недочитанная биография Николы Тесла, в ванной теперь пахло сладкой грушей и пралине, если верить надписи на её геле для душа, а в холодильнике чудным образом возникал готовый ужин. Но, главное, ночью, в постели, появлялась она. Возбужденная от работы и немного от игры в Варкрафт, она либо целовала его и засыпала, либо будила и отдавалась с пылкостью, которая бывала только в её юном возрасте. Жить с Рей было не тем же самым, что читать о ней на бумаге. Палетка теней Джеффри Стара, покупку которой когда-то давно Бен Соло отметил перед их первым столкновением у него в кабинете, теперь лежала на бортике его белой ванны, раздражая своей черной упаковкой, но Бена тешила надпись «Conspiracy». И, когда по утрам Рей наносила какой-то серебристый оттенок на глаза, носящий странное название вроде Sleep Paralysis, он называл её своей шпионкой. Что-то в этом было. Они ведь, правда, были заговорщиками. Порой Бену казалось, что девушка вошла в его черно-белую жизнь, и просто стала рассыпать вокруг эти свои блестки и яркие краски. Потому, даже в такое непростое, рисковое время все вокруг сияло, и Бен ощущал себя как никогда счастливым. Если бы чуть меньше и чуть реже болела голова… но постоянная в последнее время температура вдруг исчезла, и стало легче. Хоть Бен и не был уверен, что смог бы без проблем пройти ежегодную медкомиссию. Интуитивно мужчина ощущал в себе проблему.

Хоть и ел вчера на ужин семгу, запеченную с дор блю и клубникой. Такой вот у его девочки был вкус. Она, вообще, выбирала несочетаемое. Его и себя, например. Они были той ещё парочкой. Мужчина, пришибленный войной и потерявший все эмоции при построении карьеры убийцы, и девочка, которая впервые влюбилась и боялась быть брошенной, потому что от неё в детстве отказался отец, и ей всегда казалось, что с ней что-то не так. Бен разобрался, откуда было её смирение. Она считала, что любовь нужно было заслужить, как похвалу.

И однажды, глядя, как она неожиданно робко говорит по телефону с матерью, Бен понял, что Рей была куда более одинокой, чем он сам. Странно, что при этом она влюбилась в самого неподходящего человека в мире. С ним у неё было меньше всего шансов на взаимность, хотя… может, инстинктивно ощущала, что если пробьет его щит, то он будет любить её сильнее всех и вся, потому что это будет и навсегда.

Бен Соло тоже посмотрел на часы. Поднялся. Пора было ехать в Белый Дом. Наступал ключевой этап всего, что они с Рей придумали. Мужчина верил, что сумеет договориться.

***

- Бен, ты не очень хорошо выполнил последнее задание. Напомню тебе, что суть твоей должности – защищать нашу безопасность, а не раскачивать страну, что происходит сейчас, благодаря твоим ошибкам.

Глава аппарата Белого Дома говорил с Беном в своей привычной жесткой манере, а тот, откинувшись в удобном кресле, только едва заметно улыбался, рассматривая портрет Теодора Рузвельта кисти польского художника Тадеуша Стыки. Подумал, что за несколько лет работы он часто бывал в Белом Доме, но до сих пор так и не увидел ни Красную, ни Голубую, ни даже китайскую комнаты, зато в кабинете Рузвельта, где все время проходили тайные, закрытые совещания, уже мог найти свое кресло с закрытыми глазами.

- Не очень хорошо, - задумчиво повторил мужчина, - серьезно? У меня не было распоряжений убивать палача из Ракки, лишь поймать и действовать в рамках закона. Я мог заставить его замолчать навсегда, но именно из Белого Дома пришло распоряжение отправить его на открытый допрос. Или никто не знал, чем дело кончится?