Все будут жаждать его крови. Натравить на себя две сверхдержавы было весьма рискованно, но в США был Кардо, а в России тылы прикрывал Викрул, потому шанс влететь был очень мизерным, почти призрачным. Это не с израильской киберразведкой играть в порядки – те, действительно, могли быть очень круты, и однажды Кайло едва не попался.

Мужчина нашел значок Рей. Покрутил в руках. Чёткие линии – как его жизнь, Звездная ночь – как мечта, в которую хотелось провалиться. Бен невесело усмехнулся. Помнил, что когда люди молились с розарием в руках, то должны были думать о тайнах***, и пятница была днем памяти о скорби. Но думалось Бену совсем не о терновом венце, а о девушке, которая вложила ему в руки эмаль и сделала из неё его персональный крест.

Потому что прощаться с Рей Бену не хотелось. Впервые с момента, когда он подал идею прокурору о переводе ценного кадра в Токио, мужчина позволил себе остановиться и задуматься. Ощутить пустоту. Он знал, что будет скучать по ней. Знал, что если всё сложится как нужно, то поступит правильно. Знал, что не подарит Рей взаимность, но вот новую жизнь в стране, где очень красиво и размеренно, подарить сумеет. А вместе с этой новой жизнью и шанс забыть его. Она ведь ещё так юна, на её пути будут ещё и нормальные мужчины. У которых нет запретов, ограничений. Она ещё получит любовь, которая будет радостью, а не испытанием.

На деле Бен знал ещё и то, что, наверное, так, как он, прочувствовать дар её любви, на самом деле, не сможет никто. Лишь люди, которые никогда не были любимыми, ощущают по-особому остро эти первые в их жизни «люблю тебя». Но, главное, чтобы оценили её, а не глубину подарка. Оценили, заботились, любили. Она того стоила. Её глаза того стоили. Её красивая душа заслужила всё самое светлое, что мог ей подарить мужчина.

Другой мужчина.

Не он.

У него было много незавершенных дел.

Бен отложил значок и приступил к работе. Подумал о том, что Рей ошиблась. Её «я люблю тебя» никогда не будут ни анестезией, ни индульгенцией. Эти слова всегда будут его виной. Упрёком. И горечью о том, что не сбылось.

Занявшись подбором кадров для Сирии, мужчина ощутил желание напиться, чего не делал давно. Просто залить пустоту алкоголем, чтобы меньше думалось.

Бену Соло было не впервой принимать решения, которые ему не нравились, но именно это далось с огромным трудом.

*Джейш Магавир Ас-Саура или Армия коммандос революции – военная группировка в Сирии созданная при поддержке США, Великобритании и Иордании. Цели группировки остались прежними: противостояние правительственным войскам. Самая влиятельная и могущественная группировка в Эт-Танфе. Некоторые СМИ полагают, что «Джейш Магавир Ас-Саура», в отличие от НСА, выполняет функции подразделения специального назначения США в Сирии.

** Закон Вагнера – Национальный Закон о трудовых отношениях.

*** имеются в виду не личные секреты, а религиозные тайны, которые соответствуют различным евангельским традициям. Всего существует четыре вида тайн: скорбные, радостные, славные и светлые. Каждый вид включает в себя по 5 тайн, таким образом, один круг Розария позволяет размышлять об одном виде тайн. Читаются эти тайны в разные дни недели. Например, радостные – в понедельник и четверг, и так далее.

***

По пятницам Рей, как и многие агенты ФБР, заходила в Hard Rock Cafe, расположенное в минуте ходьбы от здания Гувера. Она это делала не потому, что однажды Бен сказал, что ему нравится эта сеть, и он любит там порой завтракать в выходной день. Просто после вечерней тренировки по боксу всегда хотелось пить, хоть и нельзя было, а уставшие ноги далеко идти не могли.

Неспешно направляясь на звуки рока и запах гриля, Рей думала о том, что бокс стал её спасением. Да, тело ещё очень уставало. Забитые руки дрожали, хондропротекторы и мази от растяжений стали друзьями девушки, но мысли этот агрессивный спорт выбивал и очищал до прозрачности, до скрипа. Особенно сейчас, когда Бен не тренировал её, хоть всякий раз, когда она невольно морщилась, спрашивал, как её успехи, и неизменно хмыкал, когда она говорила, что все ещё не Рой Джонс.

В кафе было шумно, как и положено в пятничный вечер, но ещё и божественно прохладно. Рей стала искать столик под кондиционером, когда замерла. За барной стойкой, склонив голову, сидел Бен. Он не разговаривал по телефону, ничего не читал. Просто пил, задумчиво рассматривая стену. Выглядел, как типичный менеджер, который перед тем, как отправиться домой, праздновал окончание трудовой недели.

Но у типичных менеджеров не бывало шрама через всё лицо.

А у Бена не бывало окончания трудовой недели. По пятницам, после тренировок, когда Рей поднималась на свой этаж, чтобы забрать какие-то забытые вещи, она всегда видела, что в его кабинете горит свет. У него не было графика, потому и не было понятия «вечер пятницы».

Так что он тут делал? Очевидный ответ в виде «пил» был банальным. Он то ли не любил, то ли не имел права ходить в настолько людные места. Или половина посетителей была его охранной, как в хорошем боевике?

Девушка поправила лямку рюкзака, которая впилась в плечо. Её положение было весьма щекотливым. В кафе она успела заметить минимум шесть человек, которых знала лично. Здесь ведь было негласное место сбора агентов ФБР, желающих передохнуть или развлечься.

Все это было ясно.

Неочевидным было лишь то, что ей делать, ведь Рей знала, слышала, какие гадкие, мерзкие сплетни ходили о ней и о Бене. Сплетни, которые задевали. Порой она слышала нарочно громко брошенные резкости в свой адрес, но не реагировала до момента, пока не оказывалась тет-а-тет с собой. Ей было больно не потому, что люди говорили о них, а потому, что часть правды в их словах была. Да, она любила Бена, но по сути… по сути, и правда, раздвигала ноги по первому зову мужчины, который ею не дорожил. Конечно, она отдавала себя по любви, не получая взамен ничего… почти ничего, если не считать того, как Бен взял своё после того случая с Чикаго. До момента, пока она не ошиблась, Рей не слушала и не слышала никого, но когда мужчина взял её у себя на столе, а она ничего не возразила… после она стала уязвимей.

Её любовь была безответной, но это не болело. Болело то, что её любовь испачкали, а ведь она никому не могла причинить вреда. Это чувство было таким нежным, красивым, светлым. Почему все хотели его растоптать гадкими словами? Только потому, что выбор её сердца пал на человека, которого любить не стоило?

Так как раз наоборот. Из всех, кого Рей знала, только Бен и стоил любви, хоть сам настолько верил в свой образ, что не понимал этого. Почему ей нельзя было любить мужчину, который был красив, умен и силен духом? Того, кто за шестнадцать дней вернул стабильность в страну, которая заполыхала? Почему всем, включая Бена, этот её невольный выбор стал поперек горла?

Рей не считала себя шлюхой, хоть и очень презирала себя за тот последний секс с Беном. И его немного презирала за то, что он воспользовался ею. Но она не падала до этого низкого слова, старалась не упасть, выбивая пальцы на боксе, чтобы стать сильнее. Она не была шлюхой, мученицей, прокаженной или свихнувшейся.

Она была влюблена. И это было нормально. Как было нормальным и то, что, не получив взаимности от Бена, она не смогла в секунду взять и выключить свои чувства, раз они были не нужны. Её хватало на то, чтобы не навязываться, но взять и вычеркнуть она ещё была не в силах. Юность не позволяла. Потому просто жила и радовалась тем моментам, когда они были вдвоем.

Но сейчас… сейчас здесь было так много взглядов, и подойти к Бену, который не пойми в каком настроении, было не то же самое, что зайти в его кабинет и оградиться ото всех дверью. Для такого шага ей нужна была смелость.

Неожиданно Бен, достающий зажигалку, повернул голову. Заметив девушку, он, ни капли, кажется, не удивленный, махнул ей, приглашая подсесть рядом. Рей облегченно выдохнула. Радовалась она такому развитию или нет – девушка не знала, но определённо было приятно не разрываться самой между подойти или не подойти.