Бен удивленно посмотрел на девушку. Конечно то, что происходило в её сердце, для него тайной не было. Её любовь была очевидна, но когда девушка сказала сама, мужчина растерялся и опешил, потому что в придачу к этим словам она так смотрела на него. Дьявол, как же она смотрела.

Первая из всех. Единственная в его жизни.

Любила и, кажется, даже немного гордилась этим.

Любила, потому позволяла ему, жестокому, пугающему ублюдку прикасаться к ней. Она любила его, и была так уязвима в этом сложном чувстве. Потеряна. Но так уверена и смела.

А он промолчал в ответ, глядя на красивую девушку. Подумал, что таких слов в свой адрес, брошенных с таким пылом, он не слышал никогда. И, главное, он, такой умный и проницательный, даже не знал, что такое та любовь. Бен ещё до конца не осознал влюбленность, а Рей перескакивала на другой, недоступный для его понимания уровень. Зачем такая любовь, которая заставляет вот такую чудесную девушку сиять и страдать? Зачем? Больше было похоже на священную жертву, чем на великое чувство.

Это вроде не имело значение, ничего не меняло. А вроде трогало до глубины души. Слишком глубоко и слишком сильно.

- Послушай…

Ему страшно хотелось вытолкать её назад, на другую клетку. Пускай будет ладьей, ферзем, королем… кем угодно, но пускай не возвращает себя этим чувством назад. Любовь не возносила выше, она тянула к проигрышу в любой партии. Зачем было так бездумно ставить себя под удар? Кто так играл?

Ему же не нужна была пешка. Ему нужна была ладья, в которую он так старался Рей перевести.

- Да ладно тебе, Бен, я же понимаю, что не твоя любимая страна, потому да, можешь не стараться, конечно, - она пожала плечами и улыбнулась так, будто не была уязвлена, хоть он точно знал – это не так. Конечно, она хотела зачем-то стать любовью Монстра, и даже не догадывалась, что у него в рукаве было минимум три плана, как её убить, если она докопается до правды о Кайло Рене и сольет её всему миру. Он явно не тянул на звание «романтик года», потому что всегда боролся за другой приз, на стороне чудищ. А она говорила о возвышенном, когда он думал даже не о земном, а о подземном.

- Рей, не надо, - Тихо сказал мужчина, пытаясь остановить девушку от дальнейших глупостей. Нельзя было так бездумно швырять свое сердце под ноги тому, кто мог её погубить, если она станет проблемой.

- Ах, ну да. Конечно, не надо. Тема перестала быть удобной, и сразу «не надо». Конечно. Ты же ублюдок на службе у самой скотской, неблагодарной страны в мире. Как же так, что тебя кто-то любит? Как же тебе с этим жить?

- Я просто пытаюсь донести мысль, что нельзя любить шпионов.

- О, да, это опасно, – тряхнула головой девчонка.

- Нет, ещё и потому, что ты их не знаешь, - очень медленно сказал Бен. Если бы она знала, если бы только знала. Но её чувства не позволяли ей провести параллели. Ослепляли. Террорист, которого она желала найти, был перед её глазами, но Рей, видящая за его синяками человека, не видела его тени. Удивительно. - Ты меня не знаешь.

Прямее было только сказать «кстати, меня зовут Кайло. Кайло Рен. Забыл рассказать.»

- Довольно сложно узнать человека, который закрыт на семь замков.

- Я и не обещал тебе откровений, - напомнил мужчина. - Я же сразу тебе сказал – ты не нужна мне. Я не дам тебе взаимность. Максимум - научу боксу.

Рей неожиданно улыбнулась и развела руками.

- Я её и не жду, как ты заметил. Ты же как… Давид Микеланджело. Тебя можно любить, но кто ждет от статуи взаимности?

- Тогда почему ты терпишь такое отношение к себе?

- Потому что к себе ты относишься гораздо хуже. И потом… ты дал мне эту любовь, и мне хочется ею поделиться. Это нормально. Я сказала, что люблю тебя не потому, что жду, что ты вдруг оживешь. Я стучала – мне никто не открыл, но я бы хотела, чтобы эти слова жили в тебе. Чтобы моё «я люблю тебя» было твоим обезболивающим, когда тебя будут зашивать в следующий раз без анестезии. Чтобы они были твоей индульгенцией, когда ты придешь после очередных пыток и будешь грызть себя. Укоряя себя за то, что ты Монстр, уничтожающий людей, вспомни, что это ложь, потому что тебя любят. И я хочу, чтобы ты помнил эти слова, когда будешь бездумно подставлять себя под пули. Я уверена, что тебе нечасто говорят такие слова, потому ты их точно не забудешь, и, возможно, однажды они спасут тебе жизнь. Даже такая девчонка, как я, может что-то изменить, Бен. Хотя бы твое отношение к самому себе.

Это было завораживающе честно. Слова, которые проникали под кожу. Слова с невероятным смыслом.

- А тебе-то с этого что?

- Надо же, а ты ведь правда ничего не понимаешь в любви, - восхитилась девушка, качая головой. Подошла поближе. Погладила по щеке. – Когда любишь, то не ждешь, что «с этого» вот что-то да будет лично тебе. Ты просто хочешь, чтобы кому-то было лучше.

- Но мне от неё не лучше, если честно, - склонив голову и поймав её ладонь, признался Бен. Её бескорыстие ставило в тупик. Как это так работало, что ничего не нужно взамен? - Я испытываю все время ответственность за тебя теперь. И тебе не лучше – ты страдаешь. И миру определенно не лучше, потому что я отвлекаюсь.

- Мне жаль, что я тебя… отвлекаю. Прости. Как я могла забыть, что пока ты меня целуешь, мир рушится. Какая я бесчувственная. И не нужно чувствовать за меня ответственность. Я знаю, почему тебе некомфортно. Ты можешь защитить весь мир, но не можешь нести ответственность за человека рядом. Мир – это абстрактней, правда? Некому смотреть в глаза. Некем дорожить. Так проще, правда? Проще иногда позволять себе грустить, но жить спокойно. По нашим беседам я поняла, что у тебя были отношения, только когда ты был разведчиком. Отношения ради работы, информации. Фикция. Но я тебе скажу, что люди ценны иногда не за то, какую гостайну тебе выдадут. Они иногда ценны и сами по себе. Как ты для меня. Я восхищаюсь тобой не за твои навыки. Знаешь, я вот желаю тебе найти человека, которого ты полюбишь и поймешь это. Честное слово, от всей души желаю. Это будет очень больно, и страшно… но ещё это будет восхитительно. И ты будешь восхитителен в этой любви. Возвышен. Вдохновлен. Счастлив. Уверена, тебе понравится, если ты позволишь себе попробовать. Быть счастливым – это нормально. Ненормально тяжело дышать из-за сломанного носа и переводить боль в привычку на краю сознания, потому что на неё, на эту боль, нет времени. Ладно, мне, правда, пора. Ты… ну хоть компресс себе сделай или обезболивающее выпей, правда же болит. Я когда маленькая была, ломала нос. Жутко неприятно.

- Я не ребенок, - автоматически ответил Бен.

- А, ну да, конечно, железный Феликс.

- Рей, подожди минуту, я сейчас найду кого-то, чтобы тебя подвезли домой. На улицах небезопасно.

Девушка покачала головой. Она сердилась, но при этом говорила все так же мягко.

- Спасай своего президента, Бен Соло. Менее значимые люди спасут себя сами. Не нужно… отвлекаться.

Рей доскладывала свои бумаги, вежливо попрощалась и ушла. Всё так же сохраняя улыбку и не хлопая дверью, хотя, наверное, ей бы хотелось швырнуть чем-то в его упрямство. Бен подумал, что сегодня она была по-особому красивой, хоть и изнемождённой от переживаний. Потому что была смелой. Гордой. Прогибалась под него в попытке смягчить, но так ни разу не дала вытереть о себя ноги. Ему нравилось, когда Рей говорила правду. Почти всегда. Если бы она не добавила свои фатальные слова в конце, было бы почти идеально.

Потом подошел к окну. Город пылал. Небо пылало. Бен ощущал пустоту. Зачем бороться за мир, если он даже гражданам своей страны был не нужен? Они всякий раз и без политиков норовили поджечь кусок неба.

Затем мысли Бена снова вернулись к Рей. То, что сказала девушка, безусловно, красиво и трогательно, однако это была та правда, которая ничего не меняла. Он был взрослый мужчина, для которого даже лучшие слова в мире не могли изменить ничего. Рей была слишком идеалисткой, и на деле слишком мало о нем знала. У этой истории не было перспективы, с какой бы стороны он ни смотрел.