- Хоть одно сбылось? – Рассмеялась Рей. По-доброму. Не переставая гладить его ладони, которые все так же крепко прижимали её к себе.

- Нет. Хотя… кажется, однажды я загадал яблочный пирог и, вернувшись домой, получил его. В тот день просто приехала бабушка, как оказалось. Здорово было.

Что ж, одно хорошее детское воспоминание Бена объяснило Рей, почему этот мужчина всегда отдавал предпочтение только Гренни Смитт. Ассоциации. В классический американский пирог шли именно эти зелёные, кислые яблоки.

Рей задумчиво поковырялась пальцами в песке, когда наступило очередное молчание. Бен зарылся носом в её волосы, запоминая каждую проведенную секунду, когда девушка без предупреждения отстранилась. Развернулась и протянула ему маленькую ракушку.

- Давай, Бен. Попробуй. Загадай что-то.

Он усмехнулся, поднимаясь. Почему нет. Правда, что загадать, не знал. У него всё было в этой жизни… и одновременно не было ничего.

Пока он вертел в руках ракушку, Рей подошла к нему и уткнулась носом между лопаток, а её пальцы скользнули под его рубашку. Туда, под белую ткань, которая скрывала множество шрамов. У него на спине была своя карта памяти, свой фотоальбом прожитых лет. Пальцы девушки поглаживали его шрамы, будто она инстинктивно знала, где какой. Но не задавала вопросов. Не спрашивала, где какой он получил. Не хотела будить плохие воспоминания.

Бен втянул воздух. Он не поворачивался к людям спиной и, уж тем более, не разрешал видеть его уязвимость, но было же так хорошо и спокойно. Он по щиколотку стоял в песке, смотрел на океан и чувствовал кожей чужую влюбленность, которая переплеталась с его собственной. Это ли не то, чего он сам же хотел, когда подвозил Рей в грозу домой? Пляж, ром и немного понимания?

Мужчина сжал ракушку, будто от неё правда что-то зависело. Чего он хотел?

Просто жить. Вот и всё желание. Но позволить себе жить – здесь, сейчас, с ней, при этом не отводя взгляд с циферблата часов, и знать, что твое время утекает, как тот песок, - Бен не мог. Какой был смысл в этом?

Но как же хотелось. Это же был тот самый момент. Лучший из всех. Момент, который у него украла война, а Рей великодушно возвращала. Если она была искуплением, то он был не худшим из всех ублюдков, раз заслужил её.

- Так ты будешь загадывать? Или до утра будем стоять?

«У меня нет столько времени, но если бы было можно, я бы стоял здесь всю жизнь».

Чего он хотел? О чем мечтали Монстры, не видящие снов? О мире во всем мире – фразе, из которой глупые люди сделали ничего не означающее клише? О любви? О покое?

«Я бы хотел, чтобы ты забыла свои романтические глупости, Рей, я бы хотел, чтобы ты забыла меня», - внезапно подумал Бен и бросил ракушку. Развернулся.

- Ну а ты? Чего ты хочешь?

- Я бы хотела больше не бояться, - пожала плечами Рей. – Сегодня, когда всё произошло… мне было страшно и если бы это чувство можно было бы победить – было бы здорово.

- Можем начать здесь, - он качнул головой в сторону океана. – Сделать самый сложный шаг – в неизвестность. Тебя пугает его глубина. Темнота. Непредсказуемость. Но если попробовать – он примет тебя.

Рей смотрела на Бена. Она уже ступила в темноту и глубину, но Бен-то её не принял. Отчего вдруг океану – такому же бесстрастному к чужим чувствам – вдруг принимать, но все же кивнула и зашла в воду по щиколотку.

По коже ног побежали мурашки. Её тело было согрето объятиями Бена, потому прохлада ощущалась остро и… приятно. Было страшно. Это было не так, как с бассейном. Здесь дно было непредсказуемым.

- Если ты начнешь падать – я удержу тебя, - пообещал Бен, который тоже забрел в воду и океан встретил его, как старого друга. – Тебе не нужно идти далеко. Не обязательно бороться со страхами, забредая по шею. Неровное дно, которое нельзя увидеть, всегда ассоциировалось у меня с жизнью - никогда не знаешь, на что наступишь, а где поскользнешься.

Рей так завороженно слушала Бена, что упустила, как неожиданно сильная и высокая волна, полная света, едва не накрыла её с головой. Девушка ойкнула, ощущая, как прилипает к ней мигом ставшая тяжелой одежда. Посмотрела на мужчину, но тот рассмеялся.

-Да, когда окатит с головы до ног - тоже сложно предсказать, но в том и удовольствие жить. Ничего не знаешь наперед.

Внезапно Рей, которая ступала так несмело, очутилась возле него. Подошла так близко, что можно было видеть капли воды на её лице. Улыбалась и немного морщилась - соль щипала раны. Едва ощутимо.

- Что ж ты не удерживаешь меня?

- Ты же не падаешь.

- Падаю, - сверкнув глазами, сказала Рей. – Просто ты не видишь.

Хорошая попытка. Слова, которые меняли градус напряжения в этой невинности.

Бен протянул руки и обнял девушку. И с удивлением понял, что она вся дрожит.

- Если тебе так не по себе, то….

- Это не из-за воды, Бен. Меня не пугает океан – он такой красивый сегодня, светящийся. Ты разве не знаешь, что страх воды становится неактуальным перед лицом чего-то другого. Я правда хочу перестать бояться. Но не воды. Я все время боюсь, что не смогу достучаться. Что руки сломаю раньше, чем ты откроешься.

«Если ты достучишься, то страхов в твоей жизни станет побольше.»

- Прекрати смотреть на меня как на сложный код, который интересно взламывать, - попытался отшутиться Бен, одновременно отстраняясь, но Рей мотнула головой, будто желая, чтобы сейчас он её выслушал.

- Коды – у машин, а ты человек, Бен, как бы тебя ни пытались заверить в обратном. Я знаю, что по твоим протоколам, наверное, человеком-то как раз быть тебе нельзя, но невозможно стереть и выжечь всё. Ты живой. Посмотри. Ты дышишь. Ты чувствуешь. Ты сопереживаешь. Посмотри на себя – ты весь из себя набор правил, ограничений и протоколов, но при этом ты сердишься, когда твоих людей бросают под пули, и ты тащишь навязчивую девчонку, чтобы показать ей красивый пляж просто так. Не ради секса. Просто, чтобы немного утешить. Потому не говори мне, что ты машина, нет. Ты полон чувств, ты – настоящий, Бен. Ты человек, с которым хорошо, спокойно, безопасно. У тебя есть сердце. И у тебя есть я.

Он смотрел на неё. Девушка стояла по колено в воде. Глаза её сверкали. Она думала, что всё понимает, что проникла под его образ, но на деле как бы Рей смотрела, если бы знала, что рядом с ней не тот, кем он был на самом деле? Ведь человек, которым ему нравилось быть, был этой девушкой презираем.

Мужчина наклонился и поцеловал её. Нежно. Медленно. Стирая тот, злой поцелуй. Стирая её слова. Стирая страхи. Целовал, чтобы не сказать, что ей не стоило говорить этих обезоруживающих слов, потому что быть «его» или «у него» означало ходить по краю. Целовал, прижимая её к себе и ощущая ладони Рей на его щеках.

Их накрывало волнами, а они целовались, целовались и целовались. Насквозь пропитанные загадочным неоновым свечением, солью и отчаянием. Рей – потому, что знала, что это не по-настоящему, Бен – потому что все было слишком по-настоящему. И хотелось это углубить, усугубить, впитать в себя.

Не прекращая целовать Рей, Бен подумал - да к чёрту всё. К черту правила. Он же не играл по ним. Между ними искрило - так пускай все взрывается и сгорит, раз они бездумно разрешали этому происходить. Хотела Рей смотреть в одну сторону - тоже пускай, она знала главное - секс останется сексом. Они разделят этот момент - здесь, среди воды и подсматривающих звёзд, но это будет точкой истории в Сан-Диего. Итогом.

Запуская ладони под мокрую футболку Рей, Бен забывался. Контроль, пульс и то, что будет дальше, сейчас не имело значения. Не важно было даже то, что “секс на пляже” хорош только в виде коктейля, а не виде жесткой воды и вездесущего песка. Важно было, что в момент, когда ему не хватало времени на вздох, Рей была его воздухом. Она давала ему ощущение жизни.

Он был живым, проклятие, насколько же он был живым сейчас, когда подхватил девчонку только для того, чтобы минуту спустя опустить на мокрый песок, в месте, где океан мог свободно их доставать, награждая солеными волнами.